«Покажем им, чтобы помнили навек!» Как в Судже повторили «атаку мертвецов»
В более чем тысячелетней истории русской армии не раз случалось то, к чему можно применить слова Петра Великого — «небываемое бывает». Благодаря отчаянному мужеству бойцов происходит нечто, противоречащее общепринятым законам военной науки, а то и законам природы.
Это и атака русских лодок на ощетинившиеся пушками шведские корабли (в честь этого абордажа Пётр I и приказал отчеканить медаль «Небываемое бывает»), и переход солдат Суворова через Альпы. И взятие немецкого «опорника» близ деревни Чернушки Калининской области в феврале 1943 года, которого бы не случилось без подвига Александра Матросова. Теперь в этом же ряду операция «Поток» — переход шести сотен штурмовиков по трубе газопровода в тыл ВСУ в курской Судже.
Один из участников броска по трубе боец с позывным Медведь рассказал в недавнем интервью главному редактору ИА Регнум Марине Ахмедовой:
«Все понимали, что могли бы просто не выйти…. Сказали, что газа нет в трубе, а он всё равно где-то в низинах оседает. Труба же не просто прямо идет. Она поворачивает, виляет. Поэтому все понимали, что либо мы герои, либо… Ну, забудут: неудачно было».
Опасение было небеспочвенным — до начала этого года по газопроводу качали экспортное топливо в Европу. Но бойцы на свой страх и риск без малого неделю продвигались по почти 15-километровому отрезку, в темноте, задыхаясь от недостатка кислорода. И — появились буквально из-под земли, грязные, полуотравленные, но готовые к бою.
«Они ввергли противника в такой ужас, что пехотинцы, не приняв боя, ринулись назад, затаптывая друг друга», — этой фразой вполне можно было описать последствия «курской трубы» (вспомним, с какой скоростью вэсэушники оставляли Суджу). Но так был описан один из эпизодов боя у стен крепости Осовец почти 110 лет назад, в августе 1915 года.
Этот бой был предшественником и «побратимом» современного подвига, и его не зря называли «атакой мертвецов».
Тёмно-зелёный туман
Осовец, небольшая опорная крепость у одноимённого польского местечка, с февраля 1915-го находилась в немецкой осаде. Кайзеровские войска взяли куда более серьёзные укрепления соседнего Новогеоргиевска (нынешний Модлин), получив в качестве трофея колоссальную по мощи артиллерию. А в Осовце, несмотря на обстрелы, защитники отбивали атаку за атакой.
«Кирпичные постройки разваливались, деревянные горели, слабые бетонные давали огромные отколы в сводах и стенах… Проволочная связь была прервана, шоссе испорчено воронками; окопы и все усовершенствования на валах, как-то козырьки, пулемётные гнёзда, лёгкие блиндажи, стирались с лица земли», — вспоминал участник обороны Осовца подполковник Сергей Хмельков.
Но вот была отбита первая, а за ней вторая артиллерийская атака немцев — даром что враг использовал 17 артбатарей, в составе которых были четыре 420-мм мортиры «Большая Берта», самые страшные орудия той войны.
6 августа начался третий натиск, и здесь была задействована не только артиллерия. В четыре часа утра на русские позиции направился тёмно-зелёный туман — это была смесь хлора с бромом. До этого противник, установив несколько тысяч баллонов с отравляющим газом, ждал ветра в нужном направлении — и дождался.
Противогазов у защитников крепости не было.
«Всё отравлено насмерть»
«Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено насмерть… — не участвующие в бою люди спаслись в казармах, убежищах, жилых домах, плотно заперев двери и окна, обильно обливая их водой. Вся зелень в крепости и в ближайшем районе по пути движения газов была уничтожена, листья на деревьях пожелтели, свернулись и опали, трава почернела и легла на землю», — свидетельствовал подполковник Хмельков.
Хлор-бром застаивался в низинах, около водяных рвов, так же как метан застаивался в «низинах» и на изгибах трубопровода «Уренгой — Помары — Ужгород». Продукты оказались отравленными и непригодными к употреблению. Если участники операции «Поток», мучимые жаждой, всё-таки нашли какой-никакой выход — собирали водяной конденсат, то защитники Осовца были лишены и этой возможности.
«Около половины бойцов были отравлены насмерть. Полуотравленные брели назад и, томимые жаждой, нагибались к источникам воды, но тут, на низких местах, газы задерживались, и вторичное отравление вело к смерти», — свидетельствовал участник обороны Осовца командир 225-го Ливенского полка полковник Всеволод Буняковский.
Ко времени подхода немцев к русским позициям число защитников её определялось в каких-нибудь 160–200 человек, «способных действовать оружием».
«Не помирать же нам!»
«Утро было холодное, туманное; дул средней силы северный ветер», — вспоминал Буняковский. Ветер подгонял газ к нашим позициям.
Выдвинутые из Заречного форта Осовца для контратаки три роты Землянского полка по пути потеряли до 30 процентов только отравленными, и «спустя некоторое время по выпуске газов немцы пустили одновременно по всему фронту красные ракеты и открыли ураганный огонь».
Три роты «землянцев» погибли целиком, от 12-й роты осталось около 40 человек при одном пулемёте; от трёх рот, защищавших позиции у деревни Бялогронды, оставалось около 60 человек при двух пулемётах.
Казалось бы, после такого крепость Осовец должна была пасть к ногам кайзера, но… комендант крепости генерал-лейтенант Николай Бржозовский отдал приказ атаковать.
Подполковник Хмельков, сам отравленный во время немецкой атаки, вспоминал:
«13-я и 8-я роты, потеряв до 50% отравленными, развернулись по обе стороны железной дороги и начали наступление; 13-я рота, встретив части 18-го ландверного полка, с криком «ура» бросилась в штыки. Эта атака «мертвецов», как передаёт очевидец боя, настолько поразила германцев, что они не приняли боя и бросились назад, много германцев погибло на проволочных сетях перед второй линией окопов от огня крепостной артиллерии».
По-офицерски сдержанные свидетельства Хмелькова дополняет «окопная проза», слова Алексея Лепёшкина, командира полуроты 13-й роты 226-го Землянского полка:
«У нас не было противогазов… При дыхании вырывался хрип и кровавая пена из легких. Кожа на руках и лицах пузырилась. Тряпки, которыми мы обмотали лица, не помогали. Однако русская артиллерия начала действовать, посылая из зелёного хлорного облака снаряд за снарядом в сторону пруссаков. Тут начальник 2-го отдела обороны Осовца Свечников, сотрясаясь от жуткого кашля, прохрипел: «Други мои, не помирать же нам, как пруссакам-тараканам от потравы, покажем им, чтобы помнили вовек!».
«Обычная работа»
Русские солдаты и офицеры, с лицами, замотанными окровавленными тряпками, явились из зеленоватого газового тумана как из-под земли.
У противника возник страх — «какие-то черти лезут из-под земли… не ожидали такого расклада событий». Но, впрочем, это уже свидетельство бойца с позывным Медведь о последствиях атаки полуотравленных солдат и офицеров добровольческого отряда «Ветераны» 11-й десантно-штурмовой бригады 30-го мотострелкового полка и отряда спецназначения «Ахмат».
В обоих случаях — и в 1915-м, и в 2025-м — дезориентированный противник, не ожидавший «небываемого», отступил, бросая оружие: тогда — крупповские пушки и пулемёты, сейчас — американскую и европейскую бронетехнику.
После того как третий натиск противника на Осовец провалился, наше командование отдало приказ об эвакуации выживших, среди которых и были офицеры Хмельков и Буняковский, и об организованном вывозе оружия и артиллерии. Расчеты немцев на этом участке фронта пошли прахом, так же как обнулились планы «немцев» (как часто называют вэсэушников) на курском направлении.
То, что врагу казалось абсурдным, самоубийственным шагом или в лучшем случае проявлением молодецкой удали, было результатом согласованных действий. Просто выдержанных в духе «небываемое бывает». Как рассказывал выживший участник «атаки мертвецов» репортёру газеты «Русское слово», «отсталых не было, торопить не приходилось никого. Здесь не было отдельных героев, роты шли как один человек».
Или, как сказал участник операции «Поток», боец с позывным Медведь в интервью ИА Регнум: «Да мы не считаем себя героями. Обычная работа. Но самая лучшая работа в мире».