Сотрудники одесского ТЦК (аналог военкоматов на Украине) мобилизовали языкового инспектора — открытого гея, страдающего тревожной депрессией. Эта история вполне могла бы стать несмешным анекдотом, но в нынешних украинских реалиях она больше похожа на фарс.

ИА Регнум

Зовут мобилизованного Александр Леоненко. В Одессу из Киева он переехал совсем недавно — к своему молодому человеку. Сам Алекс идентифицирует себя как «украинский националист, гей (ЛГБТ-движение является экстремистским и запрещено в РФ. — Прим. ред.), языковой инспектор, айтишник, спортсмен», изучает французский и даже пишет тексты песен. Проще говоря, он безработный активист, чьё главное занятие — отравлять жизнь простых одесситов, выживающих и без того в едва выносимых условиях.

В среду, 13 ноября, в соцсетях Леоненко сообщил, что его мобилизовали, и сделали это незаконно: молодому человеку раньше поставили диагноз тревожно-депрессивное расстройство. Но сотрудников ТЦК, хватающих посреди улиц буквально всех, кого не успевают отбить отважные украинские женщины, диагноз не впечатлил. Запихнув активиста в микроавтобус, они повезли его в учебную часть в посёлке Десна под Киевом.

По дороге военкомы, ко всему прочему, нанесли «языковому инспектору» глубокое оскорбление: час слушали российские песни, игнорируя его требования выключить их немедленно.

А требовать Леоненко умеет: большинство постов в его соцсетях —помимо концентрированного националистического человеконенавистничества истории о том, как он приходит в разные заведения Одессы (салоны красоты, магазины, спортзалы), ругается с их владельцами и сотрудниками из-за русскоязычных вывесок или меню и пишет доносы в полицию о нарушении недавно ужесточённого языкового законодательства.

В свою очередь сожитель Леоненко Максим уверен, что забрали его, что бы это ни значило, из-за «проукраинской позиции», а сам Александр обвиняет продавца самокатов и велосипедов, с которым у него накануне разгорелся нешуточный конфликт. Скриншоты их переписки активист тоже опубликовал в своём аккаунте. Продавец велосипедов на все истерические требования убрать русские вывески стойко требовал придерживаться Конституции Украины — её статья №10 гарантирует гражданам свободное использование русского языка. Сотрудники ТЦК забрали Леоненко прямо из отделения полиции, где он писал заявление на продавца велосипедов.

Забирают с ВИЧ и туберкулёзом

Что касается претензии Леоненко относительно проигнорированного диагноза, выглядит она крайне неубедительно как минимум по двум причинам.

Во-первых, на Украине хватают буквально всех мужчин, а медицинское освидетельствование занимает несколько минут, поскольку у работников военно-врачебной комиссии есть чёткий негласный указ: «годны все». Об этом на днях говорила даже депутат Верховной рады Анна Скороход. Так что Леоненко в борьбе за украинизацию самокатов и кофеен просто не уследил за новостями.

Во-вторых, еще один депутат рады, Александр Федиенко, тоже констатировал, что на фронт попадают даже люди с открытой формой туберкулёза, ВИЧ, полной глухотой и другими тяжёлыми заболеваниями. Спикер Минобороны Украины Дмитрий Лазуткин в четверг подтвердил эту информацию в эфире телемарафона, оговорившись, что люди с туберкулёзом выполняют «важные функции в тылу». Так что тревожно-депрессивное расстройство точно никого не впечатлит.

Впрочем, далеко не один Леоненко уверен в своей исключительности и непригодности к фронту. Еще один яркий пример — скандальный активист-радикал, бывший глава одесского «Правого сектора» Сергей Стерненко.

Сам Стерненко всегда горячо поддерживал мобилизацию и войну до последней капли крови, но только если кровь эта — не его. Неделей раньше одесский ТЦК объявил его в розыск и обязал выплатить штраф за нарушение правил воинского учёта. «Активист» обвинил в этом главкома ВСУ Александра Сырского: якобы призывом тот мстит за публичную критику.

В действительности же повестку Стерненко получил и проигнорировал ещё в сентябре, до резких высказываний в адрес Сырского, а потом спешно оформил себе инвалидность на основании плохого зрения. При этом в последние месяцы Стерненко регулярно попадал в скандалы как «волонтёр», когда собранные им с украинцев на нужды ВСУ миллионы гривен попросту исчезали.

Языковые патрули и «инспекторы»

Ещё одна симптоматичная история, произошедшая на пару дней раньше, чем драма одесского языкового инспектора, — конфликт в киевском кафе с участием активистки майдана и, конечно же, волонтёра Екатерины Косецкой.

Видео опубликовала она сама: сидела со спутником в ресторане, двое мужчин за соседним столом разговаривали по-русски. Косецкая сделала им замечание, обвинила в том, что «враг побеждает из-за таких, как они». Спутник активистки начал снимать происходящее на телефон. Но мужчины каяться отказались: один из них прекратил съёмку, выбив телефон из рук друга Косецкой. Активистка тут же изложила свой шок от ситуации в соцсетях и написала заявление в полицию. Посмевшего не подчиниться мужчину, очевидно, ожидает недолгое разбирательство, почему он ещё не на фронте.

Словосочетание «языковой патруль», сегодня печально известное по Украине, пока ещё редко употребляется в Европе. Но украинские радикалы делают всё, чтобы просветить непонятливых европейцев. 14 ноября по Telegram-каналам начало расходиться видео одесситки, которая живёт с дочкой в Германии в статусе беженки. Немецкие волонтёры, вероятно, хотели сделать как лучше: записали её дочку на курсы украинского языка к украинской учительнице. Но получился скандал.

Учительница при детях отчитала девушку за то, что она и дочь разговаривают по-русски, пообещала ставить ей плохие оценки и отказалась даже помочь девочке перевести незнакомые ей украинские слова. Записавшая видео одесситка собирается обратиться к директору школы и в социальную организацию, работающую с беженцами, но удастся ли ей объяснить ситуацию местным — большой вопрос.

В то же время на Украине её поняли бы замечательно — от родной Одессы до Ивано-Франковска, где с благословения мэра Руслана Марцинкива заработали настоящие языковые патрули, требующие перейти на украинский не только сотрудников заведений, но и случайных прохожих.

Украинцы, конечно, сопротивляются. Видео драк и скандалов появляются регулярно, но их русскоязычные участники нередко потом оказываются на фронте. Мобилизация — это наказание, никто этого уже не скрывает.

Всех на фронт

Один из самых известных украинских националистов Дмитрий Корчинский (физическое лицо, внесённое в РФ в перечень террористов и экстремистов) недавно заявил: «Смерть в бою за отечество — это высокосмысловая смерть, это прекрасно. А смерть в луже собственной мочи на полу коридора больницы, где на тебя всем наплевать, в глубокой старости и в маразме — это худшее, что может случиться с человеком!»

Перед этим Корчинский призвал власти брать пример со стран Центральной Африки и призывать мальчиков в армию с 14 лет, потому что «когда мужчина уже может поднять автомат, он уже может быть и солдатом».

В свою очередь украинские военные и волонтёры сообщают: из тыловых частей в спешном порядке выдёргивают бойцов подразделений ПВО, медиков и сапёров — буквально всех — и отправляют на передовую, в пехоту. А командир миномётной батареи Мирослав Борисенко признался в эфире телеканала ТСН: сегодня более 90% военных на фронте — принудительно мобилизованные жители небольших городов и сёл.

«В сельской местности уклонистов нет, поскольку им негде спрятаться. Они преимущественно находятся в городах, таких как Киев, Одесса и Днепр (Днепропетровск)», — уточняет он.

А пока еще вольготно чувствующие себя в этих городах, зачастую приезжие активисты, «волонтёры», «помощники ТЦК», «языковые инспекторы» и прочие радикалы, имитирующие бурную патриотическую деятельность, уверены, что их это не коснётся. Что им удастся «прикоснуться к силе», стать полезными для властей и избежать участи простого украинца, то есть погибнуть в окопах. Но история киевлянина Леоненко, приехавшего в Одессу наводить свои порядки, доказывает обратное: их просто используют и всё равно отправят на фронт.