«Девочка Донбасса». Выбор, миссия и море Ксении Мисюревич
Рабочий день шеф-редактор телеканала» Мариуполь 24» Ксении Мисюревич начинается как и у многих её коллег: ранний подъем, утренняя планерка, выезд на съемки.
«Кто-то едет там снимать восстановление храма, кто-то катается с главой города по проблемным местам, кто-то едет в школу, кому-то повезло попасть на концерт. У нас сейчас три выпускающих редактора, в том числе и я. Проверяем, пишем сюжеты, сами монтируем, записываемся в студии. Красимся тоже, поскольку визажиста у нас нет. В общем, делаем новости о Мариуполе», — скромно рассказывает Ксения, с которой мы договаривались об экскурсии по городу, но в итоге в планы вмешались рабочие дела.
Вот только эта, казалось бы, обычная работа тележурналиста в соседнем государстве оценена как «коллаборационизм», а Мисюревич объявлена в розыск СБУ. Кроме этого, за то, что она с первого дня восстановления Мариуполя рассказывает о городе, на неё выливаются тонны ненависти и от бывших коллег, и от незнакомых, но очень агрессивных людей.
На Украине отказываются верить в то, что город у моря восстаёт из руин и переживает колоссальные изменения с космической скоростью. Все это оценивается как «фейки кремлевской пропаганды», а «девочка Донбасса» как лицо этих перемен находится под постоянным огнём противника. А особенно — за документальный фильм о подземельях «Азовстали», где она рассказала и о зверствах «защитников», и о том, как мариупольцев удерживали как живой щит.
Прозвище это, кстати, приклеилось как-то само собой — и в итоге стало фирменным у Ксении, которая на самом деле родилась в семье шахтера и всю жизнь прожила на Донбассе.
«Самая большая волна хейта была сразу после того, как я вернулась в Мариуполь в 22-м году. Я сама из города Кировска, неподалеку от Донецка. Собственно, домой я и эвакуировалась весной того года. Потом вернулась, когда коллеги меня пригласили снова работать на вновь созданном телеканале «Мариуполь 24» — и понеслось. В том числе были осуждения и от руководителя моего бывшего, и от коллег, и от одногруппников, и от ребят с которыми мы вместе переживали все боевые действия в общаге. В общем, лилось даже оттуда, откуда не ждали. Обвиняли в том, что я коллаборантка, сепаратистка, пропагандистка, ну и всё, что и другим людям обычно говорят», — признается Мисюревич.
Однако именно этот путь она выбрала как единственно правильный. И каждый день ходила на работу пешком мимо разбитых домов, чтобы делать новости и с помощью телеэфира давать людям надежду, показывать хорошее — поскольку плохого и так хватало с избытком.
С одной стороны, так её учили — ведь впервые на телек «девочка Донбасса» попала ещё студенткой, в 18 лет, и работала ведущей утреннего шоу с самого начала. Интервьюировали гостей, снимали сплошной позитив. Но, во-вторых, то самое прозвище предполагает определенный жизненный опыт. И она сама, и её брат с сестрой еще в 2014 году узнали, что такое обстрелы, как падать на пол и беречься от осколков стекла из окон.
Родной Кировск сразу оказался на линии огня, и отец Ксении, рвавшийся в ополчение, в итоге остался, чтобы поддерживать нормальную работу шахты «Комсомолец Донбасса». Погиб он уже в двадцать втором, когда ушел добровольцем…
Да и в пожираемом войной Мариуполе хрупкая девушка видела всё и выходила оттуда буквально по трупам. В оставшемся без света и воды общежитии было около ста человек, выживавших за счет собранных по всем комнатам крупам и консервам. Готовили кое-как еду на буржуйке, спали в куртках и сапогах, экономили каждую каплю воды.
«Все ребята спали в подвале. Я сказала, что в подвале спать не буду, потому что я просто умру прям там, в этом подвале, если не от снаряда, то от холода умру», — рассказывает Мисюревич. Только она понимала: всё это — последствия того пути, который однажды выбрала Украина. А раз город, давший ей приют и профессию, с этого пути свернул — значит, нужно остаться с ним.
Понятное дело, что в разрушенном Мариуполе, где девушка пережила целый месяц в ходе боев, утреннее шоу никому нужно не было. Да и техническая часть не позволяла: «Мы поначалу работали все на своей технике. Каждый приносил из дома ноутбук, камеру… Всё-всё-всё было свое. И стали работать с новостями».
Сначала Мисюревич была корреспондентом, делала сюжеты, потом стала выпускающим редактором и сейчас руководит информационным отделом. Произошедшее никак её не сломило, а помогать городу восстать из руин пришлось уже по факту. Именно этим тележурналистам приходится заниматься с завидным постоянством.
«Можно сказать, у нас миссия. Люди почему-то думают, что мы герои, которые справятся со всеми коммунальными проблемами, которых в Мариуполе остается еще очень много. Где-то канализация течет, мусор не убирают. Где-то света нет по два дня. И люди пишут: «Помогите, вы наша последняя надежда». Так что мы прилагаем усилия и звоним, разбираемся в ситуации, коммунальные службы идут навстречу», — рассказывает Мисюревич.
Соответственно, народ знает своих героев, узнает на улице. Иной раз дворник может подойти к съемочной группе, расспросить, как там дела у того-то, что там эта ведущая, как поживает?
Но в первую очередь коллектив Ксении — каждодневные свидетели нового Мариуполя, фиксирующие все, что происходит в его жизни. От сентября 2022-го, когда мертвый город пугал своей пустотой и редкие бабушки безнадежно стояли на разбитых остановках в ожидании хоть какого-то транспорта. И до дня сегодняшнего, с пробками на городских улицах, бумом свадеб и нарядными кортежами, новостройками и детьми на новеньких площадках.
«Да, мы осознаем, что действительно как единственный телеканал мы держим руку на пульсе всех событий самых главных — да и не главных, вообще всех, — событий которые происходят в Мариуполе, и действительно пишем историю», — с гордостью признаёт Мисюревич и добавляет, что давно уже перестала обращать внимание на тех, кто всё равно не верит в происходящее. Хотя они — «самые преданные зрители канала».
Украинские пропагандисты подхватывают любой сюжет и перекручивают это в самую ужасную сторону. Даже когда людям раздают гуманитарную помощь или выдают ключи от новых квартир, или коммунальщики убирают улицы. По словам Ксении, «в любом случае они выставят это в ужасном ключе, что российские оккупанты творят тут ужас и кошмар». Доказывать обратное и неинтересно, и бессмысленно.
Потому, что так они пытаются утешить себя, убедить, что страшная ошибка в выборе — на самом деле правильная. Что бьющей ключом жизни в Мариуполе на самом деле не существует, а их никчемная жизнь наполнена великим смыслом.
«Мариуполь пережил очень тяжелый период. Те страшные два месяца являются черными страницами в жизни каждого, кто был весной 22-го в городе. Но сейчас мы видим, как он активно восстанавливается с помощью регионов-шефов, с помощью побратима Санкт-Петербурга, и вообще благодаря всем неравнодушным: и местным жителям, и приезжим россиянам из других регионов, — рассуждает шеф-редактор, которой едва исполнилось 22 года. — Наш город, морская столица Донбасса преобразилась колоссально, буквально вот как будто ее отфотошопил кто-то. Да, работы впереди еще очень много, немало предстоит сделать, в том числе и нам, телевизионщикам».
Да, есть угрозы и постоянное напряжение, да, не так уж и далеко продолжаются боевые действия, а в городе далеко не всё гладко и замечательно. Зато есть настоящее дело, живой пульс возрождения, будущее, возможности для развития.
И, конечно, любимое море, к которому Ксения стремится попасть в каждую свободную минуту. А значит, бояться нечего.
При поддержке Института развития интернета (АНО «ИРИ»)