«Тайна печати Дракона»: как Джеки Чан Петра I спасал
В конце сентября 2019 года в России вышел фэнтези-фильм «Тайна печати Дракона». Технически — это продолжение картины «Вий» (2014), но со сказкой о мифическом гоголевском чудовище историю объединяет только главный герой, картограф Джонатан Грин (Джейсон Флеминг). Производство сиквела разделили с отечественными кинематографистами разработчики из Китая. Картину ждали три года, но когда она наконец появилась в прокате — оказалось, что ее рейтинг не так высок, как ожидалось: в Серединном государстве она провалилась .
Казалось бы, оригинальный сюжет, отличная графика и звездный состав (Джеки Чан и Арнольд Шварценеггер) должны были как минимум привлечь внимание, но международный рейтинг картины так и остался на уровне 5,7 баллов (в системе IMDb). Более того: инвесторы после премьеры фильма в Китае умудрились устроить скандал, поскольку затраты на производство совершенно не окупились.
Читайте также: В иске к Джеки Чану и Арнольду Шварценеггеру — новые детали
Впрочем, из кинозала после премьеры выходили улыбающиеся и внешне довольные люди. Может быть, дело в сравнении — после пустого яркого фантика «Эбигейл» нам дали полноценную конфету в не менее красивой обертке. Правда, вкусов в ней намешали слишком много.
Читайте также: «Эбигейл»: «русский стимпанк» — красиво снаружи, пусто внутри
С первых кадров мы убеждаемся, что наши кинематографисты научились снимать как минимум впечатляюще: снова радуют детально проработанные локации, костюмы и реквизит. Заметно, что пейзажи скорее прорисованы, чем реальны: но их много, они пестрят оттенками множества красок, свет постоянно меняется. То мы в темной тюрьме, где преобладают тени и сырая серость, то в зеленых лесах Поднебесной, то в белоснежном зимнем русском лесу. Колорита хватило бы на несколько фильмов вперед.
Да и сюжет удивляет: контрастный винегрет из пиратов, маленькой китайской деревушки, интриг Российской империи и магии, сплетенной с наукой так, что одну не отличить от другой. Возможно, перестарались?
Бочка меда
«Тайна печати Дракона» демонстрирует, что «наши» киноделы стараются уловить лучшее, что происходит в зарубежном кинематографе, и вплести в повествование. Получается топорно: как в «Эбигейл» прослеживались «Звездные войны» и «Фантастические твари», так в «Тайне» мы видим «Пиратов карибского моря» (франшизе Disney 2003−2017 годов), «Мулан» и старого советского «Петра Первого» (1937).
Эмма Дадли (Анна Чурина) также отважна, дерзка и комична, как Элизабет Свон (Натали Портман) в пиратской франшизе, а вся линия с помощником картографа во время путешествия очень похожа на историю китайской девушки-воина. Пётр I, которого в «Тайне» сыграл Юрий Колокольников, добродушен, смел и справедлив — совсем как тот же герой в исполнении Николая Симонова.
Даже маленький летающий волшебный зверек, помогающий героям в приключениях, похож то ли на заботливого дракончика Мушу, то ли на обезьянку капитана Барбоссы, то ли вовсе на нюхлера из «Фантастических тварей». Смешной персонаж, отвечающий за шутки в напряженные моменты и способный растрогать зрительские сердца своим умильным видом — трюк, давно испытанный в популярных фильмах и при правильном выполнении всегда ведущий к успеху.
Юмор в картине затейливый: то скатывается в стереотипы (вроде фразы, оброненной в адрес мужчины в платье — «один день в Европе, а уже во что превратился!»), то весьма объемно играет на них (без Петра I избалованные дворяне не окно в Европу рубят, а прокладывают канализацию). Он не раздражает, как, впрочем, и не шибко часто смешит. Но он есть и точно заставляет улыбаться, а не смущенно краснеть.
И, конечно, фильм получается интернациональным: в нём одинаково хорошо показан и русский народ (Петр I умудряется нести в мир тот добрый, истинный патриотизм, от которого действительно гордишься своими соотечественниками, а не хочешь стыдливо прикрыть лицо), и китайский (трудолюбивые, бойкие, верные, отлично поют, дерутся и ценят семью), и английский (авантюрный, справедливый, храбрый сердцем и добрый душой).
Ложка дегтя
К каждой культуре нашли свой ключик, но такое разнообразие порождает совершенно картонного, даже глупого злодея — истории не к чему привязаться, потому что все вокруг оказываются доброжелательными друзьями. Даже с виду грозный Шварценеггер, который вроде как изначально на стороне «плохих» — обворожительная душка.
Картограф Джонатан Грин оказывается замешан в интригах, построенных Александром Меншиковым в России. Сбегая, Грин освобождает незнакомого мальчишку от жестокого избиения уличными надсмотрщиками, и вместе с ним отправляется в Китай, в надежде оттуда доплыть до родного края. Между тем в Тауэрской тюрьме некоторое время заключен таинственный мужчина в железной маске вместе с седовласым старцем. В Китае же люди познали лечебное свойство чая и поклоняются могущественному дракону, которым управляют с помощью волшебного артефакта — печати.
Публике рассказывают сразу несколько легенд. Например, история Железной маски приобретает чуть ли не супергеройскую окраску: изначально это узник Бастилии в XVII веке, чья личность до сих пор доподлинно неизвестна. Ходят слухи, что человеком, все свое заточение носившем маску из железа (или черного бархата — по более гуманным версиям) был сын английского короля Карла II или брат-близнец Людовика IV. Сценаристы «Тайны» добавляют свою: что будет, если поместить в Тауэр самого российского императора?
А что, если предположить, что Великий чайный путь в Китае был достижением магического ордена? А что, если древние легенды о китайских драконах — вовсе не вымысел? А что, если…
Различные фантазии переплетаются так хаотично, что фильм превращается в лоскутное одеяло. Смотреть его тем интереснее, что градус абсурда порой зашкаливает, и зритель не представляет себе, какой сюжетный поворот поджидает его в следующем эпизоде.
Намешать всё и сразу, взболтать и добавить коктейльную трубочку: вот как создатели «Тайны печати Дракона» решили подавать фильм публике. То ли публика была недостаточно готова к подобному миксу, то ли сочетание оказалось чересчур причудливым, превратившись в яркую кашу, непонятно. Но фильм становится еще одним шагом к хорошему кино. Правда, всё еще — промежуточным.