Что стоит за слухами о войне Ирана с Афганистаном

Произошедшие на границе Ирана и Афганистана 27–28 мая перестрелки между иранскими пограничниками и афганскими талибами (запрещенная в России террористическая организация), представляющими в настоящее время власти страны, многие СМИ и эксперты поспешили записать чуть ли не в акт террористической агрессии движения «Талибан» против соседнего Ирана. Отмечалось, что это является подтверждением террористической сущности талибов и их неспособности к мирному диалогу.

В качестве доказательства такой позиции приводились заявления об объявлении талибами войны Ирану со стороны одного из якобы «руководителей «Талибана», которым называли Абдулхамида Хорасани.

Однако, во-первых, эти слова Хорасани были вырваны из контекста, а речь в его высказывании шла лишь о возможных действиях талибов в ответ на соответствующие шаги Ирана. А во-вторых, этот человек в настоящий момент является, по сути, обычным блогером, который никогда не был связан с руководством движения. Его последняя должность — начальник полиции одного из афганских районов, с которой он был уволен.

Воды преткновения

В то же время при более пристальном рассмотрении сути нынешней эскалации становится ясно, что ирано-афганское обострение не имеет отношения к каким бы то ни было террористическим замыслам и прочим агрессивным устремлениям талибов.

Хотя истинные причины обострения, как и их виновника, пока установить не удалось, не исключено, что триггером нынешней эскалации стал водный вопрос.

Ещё в 1973 году Иран и Афганистан договорились о совместном использовании воды из реки Гильменд. Кабул обязался поставлять в Иран в среднем 820 млн кубометров воды в год. Река Гильменд протекает по большей части Афганистана и впадает в озеро Хамун на границе с Ираном. Плотина для орошения на реке была построена между 1951 и 1953 годами американской фирмой «Моррисон-Кнудсен».

В 2010-х годах афганские власти при помощи США восстановили плотины на реке, что, по мнению Тегерана, могло ограничить поступление воды в Иран.

Талибские власти Афганистана так и не смогли обеспечить необходимый водосброс в интересах Ирана, ссылаясь на заиливание дна водохранилища и русла реки. Представители Кабула в качестве оправдания указывают, что водохранилище в большей степени заполнено илом, нежели водой, что затрудняет обеспечение иранских потребностей. Эти технические сложности возникли сразу же после прихода «Талибана» к власти в стране в 2021 году.

«Талибан» предложил Ирану обратиться к механизму разрешения споров, предусмотренному договором 1973 года, посредством арбитража. При этом было отмечено, что развитие отношений с Ираном находится в числе приоритетов политики талибов.

Тегеран, в свою очередь, занял достаточно жёсткую позицию по этому вопросу, поспешив возложить всю ответственность за водный кризис на движение.

«Талибы должны быть привлечены к ответственности за свой отказ предоставить Ирану права на воду, если будет доказано, что в плотинах, построенных на реке Гильменд, достаточно воды», — заявил специальный представитель Ирана по Афганистану Хасан Каземи Коми 20 мая.

Ранее, 18 мая, президент Ирана Эбрахим Раиси выступил с обращением к властям Афганистана по той же проблеме: «Если наши эксперты подтвердят, [что в водохранилище нет воды], то вопросов нет. Но если там есть вода, то вы обязаны обеспечить права жителей Систана и Белуджистана. <…> Отнеситесь серьезно к моим словам, чтобы потом не пожалеть».

Талибы отказались пустить иранских экспертов к плотине, посчитав это требование нарушением суверенитета. При этом глава МИД Афганистана Амир Хан Моттаки ответил на заявление Раиси: «Мы просим правительство Ирана не политизировать жизненно важный вопрос, связанный с водой. Лучше решать такие проблемы путем личных переговоров, а не шуметь в прессе».

Вслед за подобной риторикой последовали приграничные инциденты, ответственность за которые они возложили друг на друга.

Их возникновению также способствовало отсутствие делимитации и демаркации границы. Пограничные проблемы между двумя странами и ранее становились причинами столкновений, а в нынешней напряженной ситуации в связи с водной проблемой они смогли стать дополнительным триггером для эскалации наряду с жесткой риторикой со стороны обоих государств.

Официальный представитель МВД в правительстве «Талибана» Абдул-Нафи Такор обвинил Иран в обстреле приграничной территории Афганистана. По его словам, обе стороны потеряли по два человека убитыми. «В настоящее время ситуация под контролем, Исламский эмират Афганистан не одобряет столкновения с соседями», — сообщил он.

Вместе с тем, по данным иранского агентства Tasnim, ещё 27 мая талибы обстреляли иранский погранпост «Сасоли». В результате погиб один пограничник, еще двое были ранены. Командующий сухопутными войсками Ирана Киюмарс Хейдари 28 мая посетил приграничный район и заявил, что сейчас там «установлена полная безопасность».

В конечном итоге 28 мая стороны договорились об урегулировании всех приграничных инцидентов и заявили о необходимости продолжать политику добрососедства.

Исторический контекст

Отношения Тегерана и Кабула после победы в Иране «исламской революции» были сложными и неоднозначными. По мере смены власти в Афганистане Иран менял свое отношение к местным правительствам от дружественного к враждебному и наоборот.

«Талибан» в этом смысле не стал исключением. Тем более что на связи с ним свой отпечаток накладывала и динамика ирано-американских контактов и противоречий.

В ходе советской военной кампании в Афганистане, начавшейся в том же 1979 году, что и революция в Иране, Вашингтон и Тегеран удивительным образом оказываются фактически союзниками в афганском вопросе, поддерживая антисоветское сопротивление.

США через Пакистан помогали суннитской «пешаварской семерке» (координационный орган части группировок афганских моджахедов). В то же время Иран оказывал помощь как «шиитской восьмерке», объединившей шиитские вооруженные фракции со штаб-квартирой в иранском Мешхеде, так и суннитскому полевому командиру Исмаил Хану — «Льву Герата», командующему «западной объединенной группировкой» афганских моджахедов.

Движение «Талибан» после прихода к власти в Афганистане превращается в одного из главных противников Ирана, несмотря на попытки Судана примирить их друг с другом. В 1998 году Иран и «Талибан» оказались на грани войны. Но само движение было вскоре на время нейтрализовано руками Соединенных Штатов.

По словам Райана Крокера, бывшего посла США в Афганистане и Ираке, иранский военачальник Касем Сулеймани был участником важных американо-иранских переговоров после терактов 11 сентября, когда стороны искали способы разгромить «Талибан».

В 2001 году, после того как США начали т. н. глобальную войну с террором, Иран тайно сотрудничал с администрацией Джорджа Буша — младшего в ликвидации «Талибана»*. В том же году Тегеран и Вашингтон под эгидой ООН совместно работали над подписанием Боннского соглашения, чтобы ускорить процесс государственного строительства в «постталибском» Афганистане и начать репатриацию афганских беженцев из Ирана.

Американская интервенция в Афганистане на время укрепила позиции Ирана в этой стране. Тегеран в определенный момент смог полагаться не только на единоверцев — шиитов-хазарейцев и своего давнего партнера по борьбе с талибами Гульбеддина Хекматьяра, но и на сам «Талибан», который был вынужден сблизиться с Ираном.

В частности, руководитель движения «Талибан» мулла Ахтар Мухаммад Мансур был убит американцами в мае 2016 года, когда возвращался из Ирана. Там он проводил соответствующие переговоры с иранской стороной, что подтвердил и пресс-секретарь талибов.

Однако следует иметь в виду, что Тегеран всегда рассматривал Афганистан в качестве продолжения «Большого Ирана». Там присутствуют не только близкие персам по культуре и языку местные таджики, вторая после пуштунов этническая группа афганцев, но и единоверцы иранцев шииты-хазарейцы.

Иран даже имел планы по созданию на территории Афганистана собственных марионеточных образований. В частности, после 1992 года Тегеран прорабатывал возможность создания под своим руководством на севере Афганистана двух квазигосударств — Таджикско-Хазарейской и Гератской исламских республик.

Иранское руководство считало, что эти республики и Таджикистан (где тогда шла гражданская война и к власти могли прийти лояльные Ирану политики) позволят сформировать «восточную иранскую дугу» — военно-политический альянс Душанбе, афганских хазарейцев и таджиков под руководством Тегерана.

Поэтому и в настоящее время не стоит сбрасывать со счетов аспект «великодержавных» амбиций Ирана по отношению к Афганистану и попытки оказывать с этих позиций давление на руководство «Талибана».

Не нужная России эскалация

В целом же нагнетание обстановки вокруг Афганистана представляется очень рискованной для интересов России тенденцией.

Проблема заключается в том, что это не талибы могут открыть против России «второй фронт», а Москва может оказаться втянута в не нужную ей эскалацию, последовав за спровоцированным обострением обстановки на границах Афганистана и российских партнёров по ОДКБ.

Риски возрастают с учётом того, что общественное мнение, СМИ уже настроены таким образом, что вина за любое обострение вокруг Афганистана будет возложена на талибов. Хотя некоторые наши партнёры, вероятно, хотели бы решить собственные противоречия с ними российскими руками.