Рана сочится нефтью. На дне Финского залива лежит потопленный танкер (фото)
Неподалеку от острова Гогланд в Финском заливе на поверхности время от времени возникают масляные пятна. Возможно, они появляются постоянно. Но особенно хорошо видны в штиль. «Он прямо сочится», — качают головой сотрудники Центра подводных исследований Русского географического общества. Корреспондент ИА REGNUM вместе со специалистами побывал на месте морской катастрофы Второй мировой войны.
Шокирующая находка: Любек, 1938
Он — это танкер Т-12, вмещавший 1991 кубометр нефти и 114 кубометров своего собственного топлива. Транспорт попал под обстрел Люфтваффе 29 августа 1941 года во время знаменитого Таллинского перехода, самой масштабной трагедии отечественного флота. Тогда из Таллина вышли 225 кораблей — до Кронштадта добрались лишь 163 из них. Остальные покоятся на дне Финского залива.
«Когда его нашли, это был небольшой шок. Ребята ныряют, вылезают и говорят: немецкий корабль. Но там дальше минные поля, а он лежит по нашу сторону минных полей. Мы не знали, что это за корабль», — рассказывает научный консультант ЦПИ РГО Андрей Лукошков.
На передней стенке рубки танкера — закладная доска, у немцев так было принято. Из нее понятно, что он был построен в 1938 году в Любеке. Как выяснилось, танкер был заказан Норвегией и сначала носил название «Ингер Бенедикт». Затем был выкуплен Швецией, а позже СССР приобрел его специально для комплектования ВМФ. Жизнь его в составе Балтийского флота была короткой.
«Мы только начинаем эти работы. Его нашли в 2005 году, и тогда он не тёк. Прошло 15 лет», — разводит руками Лукошков.
Теперь ЦПИ РГО снарядил экспедицию, чтобы провести тщательные исследования и проверить, какую опасность таит в себе постепенно разрушающийся танкер под толщей балтийских вод на глубине 63 метров.
«Фашистская» шхуна — к советскому танкеру
По иронии, шхуна «Надежда», на которой некоторые участники экспедиции отправились в путь из Петербурга, тоже имеет богатую историю, меняла владельцев и тесно связана не только с Германией, но и с Второй мировой войной, которая похоронила советский танкер.
«Надежда» в момент постройки на голландской верфи в 1912 году называлась «Стерна». Очень скоро ее продали в Гамбург новому судовладельцу и переименовали в «Эдельгард». В 1936 году шхуну приобрел граф Феликс фон Люкнер, национальный герой Германии времен Первой мировой войны. Он перестроил шхуну, изменив носовую часть, и переоборудовал ее в комфортабельную мореходную яхту. Она получила новое название Seeteufel — «Морской дьявол».
Под командованием Люкнера Seeteufel совершила кругосветку в 1937—1939 годах. На самом же деле под прикрытием путешествия разведчики и картографы из числа экипажа собирали информацию о портах вероятного противника в Средиземном море, Италии, Англии, Норвегии и азиатском регионе. «Морской дьявол» стал первым кораблем, совершившим кругосветное плавание под фашистским флагом.
Стоит признать, что ко времени окончания плавания Люкнер разочаровался в идее создания Великой Германии и в целом национал-социализме, так что прекратил сотрудничать с нацистами. К началу войны он продал шхуну. По невероятному стечению обстоятельств она попала по репарации в Советский Союз, к 1960-м годам получила название «Ленинград» и даже стала первым кораблем, который вышел под алыми парусами поздравить выпускников школ в акваторию Невы.
Ныне же парусник носит название «Надежда», и в августе 2020 года он поучаствовал в экспедиции ЦПИ РГО к острову Мощный. Там базируется лагерь исследователей танкера Т-12. Сам остров тоже напоминает о неспокойном прошлом — его пирс, кажется, бомбили враги СССР, и с тех пор он остался в прежнем состоянии, словно памятник военным временам. Немалая сноровка требуется водолазам и специалистам, чтобы попасть на берег, но они привычны к таким задачам. В трех часах хода от Мощного и покоится потопленный советский танкер.
Под воду с «Акванавта»
Водолазные работы продолжались в течение нескольких дней. Специалисты работают с судна «Акванавт». Чтобы попасть туда с «Надежды», пришлось пересаживаться на скоростной катер РИБ.
«Мы два дня подряд видели масляные пятна поднимающиеся. Что это, сказать нельзя, но одна из проб, которую мы взяли экспромтом, как раз была водой с поверхности с пятном. В лаборатории нам скажут, что же это вытекает такое из нашего танкера», — рассказывает исполнительный директор ЦПИ РГО Сергей Фокин.
Водолазы всегда погружаются парами. Сначала они облачаются в специальную поддеву — теплый костюм. Затем нужно надеть гидрокостюм и прикрепить ребризеры — акваланги замкнутого цикла: они очищают выдыхаемый воздух от углекислого газа специальным абсорбентом, впрыскивают туда кислород, так что им снова можно дышать. Это не только позволяет находиться под водой намного дольше — часовое погружение для такого аппарата совсем не предел — но и избавляет водолаза от пузырьков. Это важно, потому что пузыри воздуха ухудшают видимость под водой, которая и так не идеальна.
«В любой воде холодно, а в балтийской тем более. Нам сейчас относительно везет, в верхнем слое градусов 17−18, а внизу там наши любимые 5−6 градусов. Для Балтики это тепло. Бывает, работаем и в 2−3, а если по весне, когда только лед сошел, то и 1−2 градуса», — говорит Фокин. На левом ярко-оранжевом кармане его костюма с нашивкой «Таран» — это позывной для подводной работы — видны черные разводы. Возможно, это нефть с Т-12. «Костюм буквально из ремонта, был девственно чистый. Повторно я его окунул только здесь», — объясняет подоплеку этой версии Фокин.
По-хорошему водолазы должны уходить в воду в специальной водолазной беседке. Но в ЦПИ РГО работают люди увлеченные и упрямые, им нравится прыгать по старинке. Зато выйти из воды без нее уже невозможно: туда же складываются артефакты, поднятые со дна, и сами водолазы заходят в нее, чтобы им помогли подняться на поверхность. Если под водой в массивных костюмах они грациозны, словно тюлени, то и на суше после всплытия в потяжелевшей экипировке они тоже рискуют напомнить этих животных. Фокин погружается вместе с подводным археологом Романом Прохоровым. Их задача — собрать пробы донных отложений и воды со всех сторон танкера, а также в 50−70 метрах от него для контроля.
«Немцы стреляли, как на тренировке»
Авиабомба попала Т-12 в корму, которая претерпела самые значительные разрушения. Но в целом танкер сохранил целостность и стоит на дне на ровном киле, с задранным над грунтом носом метров на 10. Он ушел под воду около полудня 29 августа 1941 года.
Это судно — не только братская могила, но и потрясающий памятник времен войны, говорит Андрей Лукошков. Оно очень неплохо сохранилось: просматривается штурманский стол, винтовки, брошенные на палубе, подсумки с патронами, на рубке — пулемет, пулеметные ленты, ящики с оружием. Отбивались серьезно, правда, против самолетов винтовка не слишком помогает.
«Спаслись только 16 человек из 200 членов экипажа. Останки пока не нашли. Мы не знаем, может быть, они попрыгали за борт. Есть сообщение 30 августа с немецкого самолета, который пролетал над этой местностью: «Всё пространство к юго-востоку от Гогланда залито нефтью». Если они были в воде, то все погибли», — рассуждает Андрей Лукошков.
В основном все погибшие участники Таллинского перехода лежат западнее Гогланда, объясняет он. Прорвалось всего несколько транспортов, которые здесь добила авиация, потому что не было авиаприкрытия. «Их просто бросили. Немцы просто летели, как на тренировке», — заметил Лукошков. Ожидали ли советские моряки поддержки с воздуха — неизвестно. Но так или иначе, не дождались. «Ладно еще танкер. Там дальше к западу от Мощного лежат два наших транспорта, которые перевозили 1200 раненых. И их просто вчистую немцы разбомбили, отправили калек на дно. Танкер ладно, справимся, а людей жалко», — сказал Лукошков.
«Работы закончили, глубина 27 метров. Время до поверхности 15 минут», — донеслось по станции звукоподводной связи. Голос у Фокина под давлением похож на мультяшный. «Принял тебя, Таран», — передали с поверхности.
Водолазы доложили о хорошем самочувствии. Спустя несколько минут они вновь вышли на связь: поднялся ветер. «Есть связь с «Надеждой»? Попросите не работать винтами, нас затягивает под корпус», — прозвучало по «аквакому». Несколько тревожных мгновений, и капитан шхуны, дрейфующей совсем неподалеку, отчитался: сообщение принял, стоит на «стопе».
Наконец водолазы поднялись на поверхность. Наверх подняли не только пробы грунта, воды, но и часть обшивки, чтобы проверить усталость железа и рассчитать, сколько еще времени оно выдержит и не развалится, пока нефть не вырвется в воду.
«Состояние корпуса достаточно хорошее, у него пробоина только в корме. Нос, надстройка, рубка весьма целы. Деревянный штурвал, даже пара окон осталось», — рассказывает о впечатлениях Сергей Фокин.
По его словам, в носу танкера очень хорошая видимость. А в корме — марево. «Постоянный туман. То есть явно в воде постоянно происходит растворение чего-то. Чего именно, расскажут нам в лаборатории», — заключил Фокин.
Две опасности на глубине
Чтобы пробы воды дожили несколько суток до момента, когда окажутся в лаборатории Петербурга, их нужно законсервировать в серной кислоте.
«Воду будут проверять на содержание нефтепродуктов, на алканы, летучие ароматические углеводороды и на полиароматические углеводороды. Все пробы хранятся в холодильнике, но две из них нужно законсервировать, добавив определенное количество серной кислоты и четыреххлористого углеводорода», — объяснила океанолог Ливия Ермакова.
На корабле соблюдают меры безопасности: герметичные склянки с этими веществами хранят отдельно так, чтобы случайно не разбить, допускают к ним только в перчатках. По мнению специалиста, на анализ может потребоваться неделя, затем еще столько же — на интерпретацию результатов. Возможно, уже на следующей неделе будет известен результат.
«Здесь явно был мощный выброс в момент, когда танкер погиб. Это могло уже разложиться и перераспределиться. Наверняка то, что было в войну, уже как-то рассредоточилось. Но если в танках есть топливо, то опасности две: либо может идти поток постоянный, который загрязняет, либо железо всё равно коррозирует, оно разрушается. Если оно в один день разрушится, то вся эта масса вывалится в один момент. Нужно понять, есть поток или нет», — говорит Ермакова.
За рубежом налажена система обезвреживания таких объектов, объясняет она. На Балтике вообще много затонувших кораблей еще с войны. Швеция и Норвегия довольно серьезно озабочены этим фактом и тщательно обследуют подобные объекты. «Есть технология, которая позволяет их откачать, есть технология, которая засылает туда какие-то бактерии, которые используют это в качестве питания», — поясняет океанолог.
Что будет предпринято в России, Ливия Ермакова предсказать не берется. Надежда на активные действия есть, если серьезная опасность будет доказана в лаборатории. При поддержке ПАО «Газпром» будет разработан технический проект по извлечению нефтепродуктов для сохранения экологической безопасности.
«Какие-то экологические исследования у нас, конечно, проводят, но такого, чтобы прям очищали такие объекты — я пока не слышала. Конечно, это не значит, что этого нет», — замечает она. Не особенно заметны успехи РФ в этом направлении и на фоне других стран-участниц Совета государств Балтийского моря. «Там они вечно представляют [таблицы], что обследовали, что очистили. А Россия — так, по нулям», — разводит руками эколог.
По мнению Андрея Лукошкова, некоторое загрязнение вод идет, но пока оно «не смертельное», поэтому не нужно «аларма». «Тем не менее проблема существует, — считает научный консультант. — Что делать? Любимый вопрос русской интеллигенции. Насчет «кто виноват?» мы говорить не будем, мы знаем».
По подсчетам Русского географического общества, на дне Финского залива погребены порядка 500−600 кораблей и судов, погибших в 1941—1945 годах, как боевых, так и транспортных. Рядом с ними лежат как минимум 1,5 тыс. только советских самолетов. Данных по финским и немецким самолетам нет.