«Недостойный» монах и его райские птицы

Настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы села Манычское Апанасенковского района Ставрополья игумен Алексий (Русаев) хотел бы полностью посвятить себя служению Господу. Но мирские заботы не дают покоя.

Поджог церкви

Запели разными голосами колокола к вечерней службе, но мелодичный звон постарался перекричать декоративный петух. Он надрывался изо всех сил, напоминая эстрадного певца 70-х с невообразимой хохловатой «прической» и ногами-«клеш». Через секунду в ансамбль влился пронзительный и объемный, похожий на саксофон, альт павлина: «Н-а-ау!».

Белый, как свежий снег, самец райской птицы поочередно наклонял голову то влево, то вправо, рассматривая здание церкви, откуда доносился перезвон. Зато у серой самки было иное развлечение: она катала на себе верхом пятерых серо-коричневых птенцов-подростков.

А по дорожке, вымощенной плиткой, к храму шли люди. Вскоре колокола смолкли и началась служба, сопровождаемая певчими: «Господи помилуй!». Но не унимался декоративный петух, да время от времени вторил ему «альт-саксофон».

Одна из прихожанок, Надежда Полякова, поет в церкви 12 лет. Самоучка. Ее маму, Веру Васильевну Кузнецову, селяне называют первооткрывательницей. Именно та в начале 90-х добилась от местных властей, чтобы старенькую деревянную бильярдную отдали под культовое общественное помещение. Когда Надежда Полякова поминала уже умершую маму в храме, отец Алексей предложил стать на клирос и занять свободное место среди певчих.

— Боязно было, я ведь до этого только в клубный хор ходила, — признается женщина. — Но, видимо, суждено было исполниться воле моей матушки, которая всегда меня призывала не клуб посещать, а православное святое место.

И так было суждено, что через много лет дочь Надежды Поляковой первой венчалась в новом каменном храме, построенном на месте бывшей бильярдной, сгоревшей во время пожара.

А поджег деревянную церковь… сам отец Алексей.

«Так распорядилась Божья Матерь»

Конечно, не специально, так уж вышло. Причина бытовая, но все могло закончиться страшной трагедией, даже гибелью священника. Однако повезло. Хотя в подобных случаях говорят: Бог вмешался.

— Я проснулся ночью от запаха дыма, — рассказывает настоятель. — Забегаю в кладовку, а там на старинном сундуке стоит древний чугунный утюг, видимо, сильно раскаленный, и под ним очаг возгорания. Кто гладил — не помню, ведь помещение было открыто для всех: в нем и службы велись, и подсобки находились, и я жил. Может, сам и гладил.

Был настоящий пожар, сгорело все, даже дембельский альбом и армейская фуражка бывшего пограничника в миру Александра Русаева. А также облачение священника и мирская одежда. У батюшки сильно опалились длинные волосы, борода и лицо. Он пытался что-то спасти из вещей и убранства храма, но ему это мало удалось. Бессознательно он бросился в крохотную кухоньку, схватил газовый баллон и вынес его на улицу.

— Я тогда не знал, что баллон мог взорваться, а он был очень горячий, я даже руки обжег, — вспоминает батюшка. — Если б ведал, что это верная смерть — ни за что бы на такое не пошел.

Чудо? Возможно. Но уж точно чудом можно назвать то, что огонь обвил двумя рукавами алтарь, полностью поглотив его, только вот не тронул деревянный престол, стоявший посередине. Материя из синтетики, покрывавшая его, расплавилась и превратилась в бесформенную массу, залившую собой металлический крест. Этот крест отец Алексей потом с большим трудом очистил. К слову, престол — в христианском храме стол, считающийся святым местом, где сам Спаситель естественным образом пребывает в Святых Дарах, то есть в вине и хлебе, олицетворяющих кровь и тело Христа.

В соседней глиняной кухоньке, тоже в то время принадлежавшей церкви, священник умудрился еще и провести службу после пожара. Прихожане собрали ему кое-какие вещи: принесли брюки, рубашку, туфли. Потом, в этом же одеянии, он на следующий день поехал на прием к митрополиту Ставропольскому и Владикавказскому владыке Гедеону.

— Думаю: ну все, сейчас он с меня крест снимет и скажет — иди на все четыре стороны. Ну, а как еще можно было поступить с молодым монахом, всего год прослужившим настоятелем и спалившим храм?! — пожимает плечами отец Алексей. — Я в ужасно потрепанном и погоревшем виде приехал в епархию, от меня все шарахались, мол, ты откуда такой? В приемной сидел и прощался с саном. Когда вошел в рабочий кабинет митрополита, Гедеон встал и приблизился ко мне. Я невольно зажмурился. А он… обнял меня, и тут я зарыдал. Владыка, мудрый человек, говорит: «Не переживай, поможем!».

На складе епархии выдали новое облачение и церковные книги. Но главное, митрополит дал резолюцию, благословение. Монах Алексей ее до сих пор помнит наизусть: «Видно так распорядилась Божья Матерь, что вы должны построить достойный храм Пресвятой Богородицы».

Храм под ключ

Это была осень 1997 года. Через 10 лет на месте сгоревшей деревянной постройки вырос красавец каменный храм с золотым большим куполом (титановая обшивка под золото), четырьмя малыми главками и звонницей. Сияние купола на летнем солнце видно еще на подъезде к селу. Стены здесь из желтого кирпича, цветные витражи, деревянный алтарь и потрясающая роспись внутри. Церковный дворик выложен плиткой, аллеи окаймляют еловые и сосновые деревья, изящно подчеркнутые высокими березами, кустами можжевельника, роз и лилий. Прохладные фонтанчики, стильные, в желтом кирпиче, воскресная школа, подсобные строения и ограда. Под тенью деревьев в маленьком пруду — два белых лебедя, а по территории вышагивают декоративные петухи и куры, вальяжно проплывают павлины.

Сейчас все это безумно красиво, но стоило неимоверного труда самому батюшке и прихожанам. 10 лет, пока шло строительство храма, отец Алексей в двух китайских клетчатых сумках возил на рейсовом автобусе из Ставрополя за двести с лишним километров православные книги, восковые свечи и церковную утварь. Ну и, конечно, доставал стройматериалы, договаривался с бригадами мастеров, да и сам возводил храм. Он, как его называют сельские прихожане, рукастый: любые работы ему нипочем. Кресты на купол и главки, а также колокола поднимал лично с помощниками-послушниками. Было несложно, потому как Алексей раньше занимался легкой атлетикой и сейчас нет-нет, а поднимает штангу и на турнике подкачивается. Несложно и потому, что наполняла его мощная созидательная энергия, как сам с улыбкой вспоминает.

А стройматериалы как «доставал»? Нужно, например, купить кирпич, а средств на него нет. Не хватает денег даже на еду. Но вдруг именно в этот момент приходят финансы: кто-то из прихожан пожертвовал. Или, допустим, колокола заказали, надо бы заплатить за изготовление и доставку, а в кассе пусто. Но снова нужная сумма поступает.

— Это ли не чудо? — удивляется отец Алексей. — Я не собираю пожертвования в селе и в организациях. Но вот когда особенно надо — деньги появляются. Люди как чувствуют, что надо помочь.

Чудесное спасение

Сегодня отец Алексей — настоятель прихода, состоящего из четырех храмов: кроме Манычского, еще в трех соседних селах. И везде он строит, меняет деревянные стены на каменные, ставит купола и колокола.

Но к вере и монашеству пришел не сразу. Родился он в хуторе Широбоков Изобильненского района, в школьные годы вместе с семьей переехал в Ташкент. Окончив профтехучилище, трудился на авиационном заводе электромонтажником, собирал Ил-76. Срочную служил сержантом на погранзаставе, отмечен военным ведомством за два задержания нарушителей границы.

После дембеля, уже в мирной жизни — умирал. Как-то с девушкой тусовался на крыше многоэтажки. Подруга хорошо играла на гитаре и пела. Алексей и поныне не может объяснить, что его заставило тогда схватиться за два оголенных провода, электромонтажник же! Удаль демонстрировал или ребячился?

— Не думал я, что они под напряжением, — делает глаза большими от жутких переживаний Алексей. — Мышцы мои сократились, разжать пальцы не мог, и стал словно каменным. Потом мне девушка сказала, что в таком состоянии я пребывал 10−15 секунд. За это время я прожил всю свою жизнь по деталям и мелочам, увидел каждое мгновение. Знал, что сейчас умру и даже видел, как это воспримут родственники и знакомые. Помню, уже ни на что ни надеясь, в диком отчаянии крикнул внутренне: «Господи, если ты есть, спаси меня!». И… пальцы разжались. Как я мог после такого не обратиться к Богу?! Купил Библию и стал читать. А вскоре мама заболела и скончалась, меня это сильно потрясло и тоже приблизило к церкви.

Перед тем, как отправиться в мир иной, мама Алексея настоятельно просила сына, его старших брата и сестру возвратиться на родину, в Ставропольский край. Дети выполнили просьбу.

Алексей поступил в Ставропольскую духовную семинарию, отучился и целый год там преподавал. А в 1997-м владыка Гедеон направил его на церковную службу в село Манычское.

Райские птицы

Ныне настоятель много ездит по стране с паломниками, изучает святые места, монастыри. Впитывает идеи и воплощает в своем приходе. Как-то он даже побывал в Израиле, с радостью и благоговением посетил один из храмов на Святой земле и увидел свободно разгуливавших там павлинов. Отец Алексей загорелся идеей поселить райскую птицу у себя. Хороший знакомый помог купить пару представителей отряда курообразных, и теперь их уже около двух десятков. Было бы несоизмеримо больше, наплодившихся за долгие годы, если б не раздавал их монах местным жителям. Сейчас тоже 14 птенцов бегают по двору.

— У каждого взрослого павлина своя зона ответственности, — смеется священник. — Сразу предупреждаю, что есть два особо драчливых. Один из них даже ударил меня по голове: я его кормил, а он вдруг подлетел и ранил шпорой. Кровь-то я остановил, но шрам навсегда на лбу отпечатался. Это он, оказывается, так игрался, после удара вновь подошел и просил еду. Впору на воротах вешать табличку: «Осторожно, злые павлины!».

По словам батюшки, райские птицы громко кричат по весне, а вообще в меру молчаливы. Соседи не жалуются. В середине лета самцы сбрасывают перья с хвостов. Так что отец Алексей собирает эти украшения с разноцветными «глазами» на концах, а потом целый год дарит детям из садиков и школ, приходящих сюда на экскурсию. Особо ценными среди малышни считаются перья из кружев хвоста белого павлина.

Птицы — они на то и птицы, что летают, и пернатые жители храмовой территории не исключение. В том числе и птенцы, которым всего несколько дней от роду. Павлины здесь живут на деревьях, ходят по кирпичной ограде и крышам соседних строений, путешествуют по улицам села. Но всегда возвращаются домой.

С ними связано немало любопытных историй. Священник рассказал, что года два назад была среди обитателей подворья белая самочка. Но птенцы у нее появлялись не в маму, а цветные, зато с белыми же фрагментами окраса крыла или грудки. Как-то птицу укусил клещ и отец Алексей устроил лежанку для больной в сарае. Однако вскоре она умерла. Повзрослевшие дети не видели где все это время находилась их родительница, так как настоятель закопал её за пределами территории храма.

— Возвращаюсь назад, лопата на плече, — говорит отец Алексей. — И вдруг навстречу из открытой калитки выходят четыре самца. Я замер. Они обошли меня, словно не видя, и направились к тому месту, где захоронена их мать. Расположившись по кругу, стали ходить друг за другом и клевать свежую землю. А затем взлетели на газовую трубу, проходившую рядом, и сидели весь день и всю ночь! Но как они узнали? Вот вам и куриные мозги!

А еще павлины часто забредают в храм во время службы, и никто не обращает на них внимания, не прогоняет. Однажды перед Пасхой, когда процессия крестным ходом с плащаницей и хоругвями обогнула здание церкви, все птицы уже оказались внутри. Вошедшая шумная толпа напугала пернатых, и они разлетелись по верхним окнам. Сидели там целые сутки. Служба идет, а птицы перелетают с окна на окно, оглашая голосами помещение храма. Бабушки инстинктивно пригибаются, но не возмущаются. Даже молодые пары приезжают венчаться и фотографироваться с павлинами. Был случай, когда служба длилась долго, стояла жара, певчие устали. А тут зашел самец, послушал, и как закричит во всю силу своих легких. То есть дал правильную тональность. Певчие-то сразу встрепенулись и запели громче, ярче.

«Вкусите и видите, яко благ Господь!»

Человек открывает в себе Бога. И он открыл. После этого возврата к прежней жизни нет.

— Иногда меня спрашивают, не жалею ли, что принял монашество? — рассуждает отец Алексей. — Конечно, нет! Но искренне жалею, что я — недостойный монах.

Священник объясняет, что таковым он себя считает потому, что ему волей-неволей приходится заниматься мирскими делами, строительством, хозяйством и в этом плане — думать о деньгах. Подобная житейская суета как бы отнимает духовность. А хотелось бы полностью посвятить себя Богу. Впрочем, он понимает: все его деяния на благо церкви необходимы людям, а это дело богоугодное.