Авторы этого маленького сборника не преследовали своей целью достижение и демонстрацию солидарности, не сговаривались об общем плане книги, не подглядывали друг за другом из-под руки, доверив свои сочинения составительской воле.

С некоторых исторических пор конкретная идейная солидарность отступает перед более важным. Перед солидарным признанием самой ценности, непременной необходимости идей, способных обеспечить человеку смысл и напряженность его общественной жизни. Идейная свобода, критическое переживание актуальности - то важное, что объединяет часто разномыслящих авторов сборника.

Мне трудно определить тематические границы книги: столь очевидно они располагаются вокруг "идейной сферы", но столь не исчерпывающе описывается эта сфера в статьях, посвященных эволюции исторического сознания, практике гуманитарного образования, проблеме русской философии, целям и формам политики, современной и будущей левизне. Пусть кто-нибудь другой напишет энциклопедию.

Нам важно выяснить и назвать то, что появилось или стало понятным сегодня, актуальность чего уже меняет "новый режим", ставя ему новые препоны и преподнося ему новые ресурсы.

В истекшие двести лет перед русской мыслью, переживавшей (скорее, потенциальную) политическую практику на языке истории французской революции, стоял образ-миф термидора, перспективы перерождения, перехода, переворота, внутренней перемены, неизбежно преследующих радикальных революционеров. Одни ждали термидора как освобождения от якобинства, другие боялись его как предательства. Подсоветские интеллигенты 1920-х призывали его как благое национально-буржуазное и бонапартистское "снятие" революции и военного коммунизма, а умирающий Ленин, затравленный первыми учениками, записывал: "термидор? может быть"... У меня нет имени для происходящей с нами перемены и мне легче спрятаться за миф, в котором каждый увидит своё.