9 сентября Израиль радикально расширил географию своего противостояния с ХАМАС и иранской «Осью сопротивления». Удалось ли Израилю достичь поставленных целей, теперь уже совершенно не важно. Куда важнее резонанс мирового масштаба.

Иван Шилов ИА Регнум

Если раньше борьба шла в Газе, на Западном берегу реки Иордан и в столице Исламской Республики, где в прошлом году ликвидировали главу политбюро ХАМАС Исмаила Ханию, то со вчерашнего дня под ударом оказались монархии Персидского залива. Под прицел Службы общей безопасности и авиации Израиля попали здания на территории Катара, где в этот момент находились лидеры палестинской группировки.

В результате авиаудара погиб сын руководителя ХАМАС Халиль аль-Хейя и сотрудники катарских сил безопасности.

Нападение Израиля на Катар можно рассмотреть в нескольких геополитических измерениях. Его можно трактовать как: а) противостояние ХАМАС и ЦАХАЛ, б) нарушение суверенитета Дохи, в) очередной вызов со стороны Израиля арабским странам, поскольку Катар входит в Лигу арабских государств и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ).

Но есть и еще одно измерение, не менее актуальное, — турецкое.

Во-первых, Турция — один из главных союзников Катара.

Анкара и Доха уже давно проводят консолидированную политику на Ближнем Востоке. Они вместе стояли у истоков «арабской весны» и добивались прихода к власти близких себе по идеологии «братьев-мусульман» (запрещены в РФ) в Тунисе, Египте, отчасти в Ливии и Сирии.

Продвижение исламистской модели тандемом Турция — Катар обеспокоило соседей Дохи. Поэтому очень скоро после начала «арабской весны» Катар и коалиция в составе ОАЭ, Саудовской Аравии, Бахрейна и Египта (после прихода к власти Ас-Сиси) оказались по разные стороны баррикад. В 2017 году монархии Залива и Египет ввели блокаду против Катара, обвинив его в поддержке террористов из «Аль-Каиды» и ИГИЛ (террористических организаций, запрещенных в Российской Федерации), в связях с Ираном и раскритиковав телеканал «Аль-Джазира», ставший рупором исламистских революций в регионе.

В этих обстоятельствах руку помощи Катару протянул президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган.

Он отправил в эмират гуманитарную помощь и 5 тысяч военных. В 2018 году турки начали поставлять катарцам беспилотники Bayraktar TB2. Турция и Катар стали не только идеологическими союзниками, но и выстроили альянс противодействия влиянию КСА, ОАЭ и Египта.

Наряду с Ливией, катарский кейс углубил противоречия между Турция и остальными монархиями, и несмотря на процесс нормализации, запущенный после рукопожатий Ас-Сиси с Эрдоганом на футбольном ЧМ-2022 года в Катаре и взаимных визитов турецких и саудовских/эмиратских делегаций, определенное недоверие сохраняется.

Правда, в текущей мировой конъюнктуре интересы блоков Турция — Катар и ОАЭ — КСА — Египет совпадают. Они все, хоть и в разной степени, недовольны израильскими актами агрессии. Страны ЛАГ поддержали Катар, назвав атаку ЦАХАЛ «трусливой». Однако тандем Турции и Катара не размывается ни совпадением интересов мусульманских стран, ни восстановлением отношений Катара с соседями после снятия блокады в начале 2021 года.

Отдельным пластом проходят экономические связи Турции и Катара.

Доха рассматривается как важный источник инвестиций Анкары. В 2022 году, когда инфляция в Турции била рекорды, Катар пообещал вложить 10 млрд в турецкую экономику.

Несмотря на большие запасы газа в Катаре, потенциал кооперации в энергетике еще не исчерпан. Анкара в импорте газа полагается скорее на Россию, Азербайджан, Иран. При этом после смены власти в Сирии турецкие эксперты заговорили о прокладке газопровода Катар — Саудовская Аравия — Иордания — Сирия. Доха пока отнекивается, но в той же Сирии с Анкарой она уже работает.

В церемонии открытия восстановленного газопровода Килис — Алеппо, по которому в Сирию будет поставляться азербайджанский газ, принял участие и глава катарского фонда развития (QFFD) Фахад Хамад Аль-Сулаити. Доха выступает спонсором проекта, который хотят продлить до Хомса.

Во-вторых, турецкий фактор в нападении Израиля на Катар обозначается ввиду того, что Анкара позиционирует себя как спонсор ХАМАС.

С самого начала войны в Газе в 2023 году правительство Эрдогана выражает солидарность палестинской группировке, которая, по мнению Анкары, представляет народ Газы и Палестины. В отличие от арабских стран, поддерживающих Палестинскую национальную администрацию (ПНА) и одобряющих переход власти в Газе к людям Махмуда Аббаса, Турция держится за ХАМАС.

После операций Израиля против Хезболлы (взрыв пейджеров, вторжение на юг Ливана в 2024 году), смены власти в Сирии и бомбардировок самого Ирана возможности Тегерана в поддержке Палестины уменьшились. Поэтому в ситуации ослабленного Ирана Турция пытается позиционировать себя в качестве главного защитника Палестины, Газы и ХАМАС.

До войны в Газе 2023 года поддержка ХАМАС влияла не турецкую геополитику. Достаточно вспомнить перепалку Эрдогана с Шимоном Пересом на Давосе и кризис из-за отправки «Флотилии свободы».

Ну и в-третьих, из влиятельных стран Ближнего Востока, не считая ослабленный Иран, Израилю жестче, очевиднее и активнее противостоит только Турция.

Причем противостояние идет не только по линии Палестины, но и Сирии, и в отдельных случаях Ливана и даже Ирана с Йеменом. Израиль и Турция выступают как прямые конкуренты за влияние на Ближнем Востоке. В условиях напряженных отношений двух стран любые выпады одной или другой страны воспринимаются крайне болезненно и отдаляют любую перспективу нормализации.

Учитывая значимость турецкого фактора в ситуации с ударом по Катару, можно ли сказать, что Турция перейдет к более решительным действиям и еще на шаг приблизится к прямой войне с Израилем?

Скорее всего, нет.

Конечно, в риторике себя сдерживать никто не будет. Критика и угрозы Израилю сыпались и будут сыпаться.

В разговоре с эмиром Катара шейхом Тамимом бин Хамедом Аль Сани Эрдоган пообещал, «что Турция будет со всеми своими возможностями поддерживать государство Катар и его народ». Партия справедливости и развития назвала удары ЦАХАЛ «варварским террористическим актом», «угрожающим безопасности дружественного и братского Катара». К слову, по информации газеты Türkiye, лидерам ХАМАС удалось спастись благодаря информации от турецкой разведки.

Решительные действия в теории можно было бы допустить, если Израиль совершал систематические атаки на союзника Турции в лице Катара или делал с ним то, что делает в отношении других арабских стран.

Операция в Дохе, вероятно, разовая. Биньямин Нетаньяху попросту хотел сорвать переговоры и перейти к реализации масштабного военного вторжения в Газе с целью его оккупации. Трамп уже пообещал, что атаки больше не повторятся.

Что касается новой ступени эскалации, то Катар — это не приграничные Ливан, Палестина или Сирия. Непосредственной угрозы со стороны Катара для Израиля нет.

Конечно, с Йеменом Израиль тоже не граничит, но хуситы и ЦАХАЛ постоянно обмениваются ударами. Но Катар не вступал в войну с Израилем на стороне ХАМАС. Формально нападение ХАМАС выглядит как нарушение суверенитета Катара, но Нетаньяху не ставил целью нападение на него.

Например, между Ираном и Пакистаном постоянно случаются инциденты из-за того, что одна или другая страна наносит удары по боевикам и сепаратистам на территории друг друга, но дальше словесной критики Тегеран и Исламабад не идут.

Так что, несмотря на весь резонанс, если дело ограничится лишь тем, что Катар попросту перестает предлагать свои посреднические услуги для переговоров ХАМАС и Израиля, а ЦАХАЛ больше не будет бомбить цели на территории эмирата, то у Эрдогана не будет повода давить на Израиль из-за Катара.

При этом, если страны ЛАГ и ОИС в коем-то веке решатся на что-то большее против Израиля, чем очередные декларации, то Турция такие меры, очевидно, поддержит. Поводом может стать как нарушение суверенитета Катара, так и гибель катарских силовиков.

При всем значении «ближневосточной Швейцарии», как часто именуют Катар, более серьезным вызовом в контексте турецко-израильского противостояния остаются события в Газе и Сирии.