«Катаргейт», или новости о катарских агентах влияния в зарубежных правительствах не сходят с передовиц мировых изданий.

Иван Шилов ИА Регнум

По данным мировой прессы, на одни только публичные лоббистские операции в Израиле Доха потратила в прошлом году более $10 миллионов. Примерно столько же составили и «представительские расходы» для израильских чиновников и функционеров ЕС, а также бизнесменов, приезжавших в страну по рабочим делам. Сколько транзакций осталось «за кадром» — остается только догадываться.

Впрочем, этим активность Дохи не ограничивается.

Собственный скандал назревает в Великобритании, где катарские шейхи сумели построить бизнес-империю и вклиниться в британскую внутреннюю политику.

Правда, не без помощи иностранных друзей.

Катарская империя

Экономическая экспансия Катара в Великобританию началась еще в 2002 году — с первых крупных инвестиций ближневосточной монархии в логистическую инфраструктуру этой страны.

Однако со временем она приобрела поистине королевский размах — под контролем Дома аль-Тани (полным или частичным) оказались терминалы СПГ и морские хабы, крупные торговые комплексы, отели и рестораны, а также несколько тысяч земельных участков.

По подсчетам аудиторов, под контролем катарской королевской семьи и ее придворных находятся объекты общей стоимостью $135 миллиардов в пересчете на местную валюту. Их ежегодная доходность, по самым скромным оценкам, превышает $100 миллиардов. При этом каждый четвертый объект в «описи» куплен Дохой в последние несколько лет, каждый двадцатый — менее года назад.

Катарский правящий дом явно превзошел Виндзоров.

Даже если речь идет о Лондоне, где соотношение по объектам составляет примерно 1 к 3 не в пользу британской короны. Катарцы даже создали собственный квартал в столичном Мейфэре, прозванный в народе «маленькой Дохой». И разрыв продолжает увеличиваться.

Дом аль-Тани скупает особняки, виллы и замки (общая площадь которых уже превысила 1,5 миллиона квадратных метров) по всей Великобритании и даже, по некоторым данным, пытался выторговать у Виндзоров несколько «символов» британского величия, включая Букингемский и Кенсингтонский дворцы, а также Вестминстерскую резиденцию британских монархов Кларенс-Хаус.

Последнее, впрочем, не удалось из-за особенностей британского законодательства: королевская семья не владеет этими объектами, а лишь распоряжается ими. Тему благоразумно закрыли.

Растущие аппетиты Катара вызывают все большее недовольство у рядовых британцев, но не у элит. Ни консерваторы, ни лейбористы не стали поднимать шумиху, ограничившись лишь несколькими пространными высказываниями о ценности партнерства с Дохой и значимости вливаний в национальную экономику.

На этом тему поспешили замять, но это только распалило интерес к участию Катара в делах страны.

Американский след

Несмотря на то, что Катар является привлекательным инвестором и обладает необходимыми ресурсами для строительства сетей влияния, без помощи иностранных лоббистов дело всё же не обошлось.

Заметную роль в строительстве «катарской империи» на Туманном Альбионе сыграл зять нынешнего американского президента Джаред Кушнер, чьи агенты стали оказывать помощь инвесторам из Дохи в подборе и покупке недвижимости, а также в формировании «соответствующего имиджа» вокруг катарских спонсорских проектов в Великобритании.

Пик активности американцев пришелся на вторую половину 2024 года, когда стало ясно, что у республиканцев хорошие шансы вернуться в Белый дом, и довольно быстро приобрел явный политический подтекст.

Смещение фокуса внимания Кушнера с Саудовской Аравии (развитием контактов с которой тот занимался почти весь первый президентский срок Трампа) на Катар можно трактовать как попытку Дональда Трампа чужими руками сдерживать амбиции Лондона не только на Ближнем Востоке, но и в других регионах; обеспечивать «аккуратный контроль» за ближайшими союзниками. А заодно — «привязать» к себе Доху.

Тем более что влияние Катара на политический курс и взгляды вчерашней метрополии позиционируется Вашингтоном еще и как своеобразный признак «новой самостоятельности» и превращения Катара в полноценную сверхдержаву.

При этом, чтобы не нарушать баланс интересов с другими аравийскими монархиями, Кушнер вел большую часть дел с этой страной через доверенных лиц и дружественных бизнесменов (в том числе саудовских). Официально он не посетил Доху ни разу с момента ухода из Белого дома, но на счету его лоббистов как минимум три десятка встреч с катарскими шейхами (включая приближенных к монарху).

Позднее Трамп закрепил некоторые результаты трудов Кушнера в ходе «золотого турне» по странам Залива в 2025 году. «Вернув» катарцам часть потраченных средств в виде щедрых инвестиционных контрактов с США.

Клуб друзей

Конечно, назвать вклад американцев определяющим в построение политической сети влияния Катара в Британии нельзя.

К моменту включения Трампа и его окружения в кампанию по продвижению катарских интересов шейхи уже давно имели «твердую почву» под ногами и поддерживали связи с британскими политиками и дипломатами, а также с бизнес-сообществом.

В публичном поле Катар не стремится дистанцироваться от «колониального наследия», а, напротив, превозносит и приумножает его. Называя период британского протектората одним из важных этапов национальной истории и стремясь «отблагодарить наставников» в лице Лондона.

По этой причине к ближневосточному инвестору в равной степени доброжелательно относились оба парламентских лагеря, а в симпатиях к катарскому правящему дому признавались как консерваторы (Лиз Трасс, Риши Сунак), так и лейбористы (Кир Стармер, Джереми Корбин).

Недостатка во влиятельных патронах у проводников интересов Дохи не наблюдалось.

С другой стороны, присланные США лоббисты ускорили переход в катарскую собственность нескольких спорных объектов, что укрепило позиции катарского бизнеса в Великобритании.

Доха не забыла поблагодарить американцев «за хлопоты».

В частности, катарские партнеры помогли Кушнеру выгодно приобрести долю в британском банке OakNorth, представив зятя Трампа как будущего защитника интересов банкиров при выходе на рынок США. Обсуждается участие возглавляемого им фонда в поддержке катарских стартапов, участвующих (под видом британских фирм) в обмене технологиями с Израилем — по той же схеме, по какой ранее работала Саудовская Аравия.

Опасный азарт

Катар пытается обратить интерес британцев в свою пользу и, помимо экономической выгоды, получить еще и политические очки.

Каждое решение Лондона, где заметна «рука Дохи», работало на долгосрочное укрепление позиций аравийской монархии.

Например, её агенты влияния помогли Лондону обстряпать экономическую «сделку века» с Ираком в январе 2025 года таким образом, чтобы интересы Дома аль-Тани в этой стране не пострадали — в отличие от иранских и саудовских.

Позднее катарцы минимум дважды, в феврале и апреле 2025 года, останавливали (через окружение министра обороны Джона Хили) операции против йеменских хуситов — за что получали дивиденды от Ирана.

А незадолго до этого фактически «завоевали» рынок «зеленой энергии» Британии, передав впоследствии часть проектов американским подрядчикам.

Заметно, что Доха постепенно входит в раж и действует всё напористее. Порой не слишком считаясь с репутационными потерями, которые несет Лондон от ее неоднозначных схем.

А это чревато негативными последствиями для двусторонних отношений — особенно с учетом того, что местное население всё чаще задается вопросом, почему катарские компании пользуются в Великобритании большими благами, чем национальные. И почему распоряжаются полученными в ведение проектами по своему усмотрению.

И первыми, кому эти вопросы зададут публично, вероятнее всего, будут лейбористы Стармера.

Во многом потому, что его партия пришла к власти под лозунгом возвращения рабочих мест простым британцам. А с учетом того, что активизация катарской экспансии пришлась как раз на период правления лейбористов, списать данный просчет на «перегибы консерваторов» уже не получится.