Жертвы циркуляра. Указы XIX века как прикрытие лингвоцида русского языка
Свежие новости языковой политики Украины — свидетельство того, что кампания по оболваниванию украинцев выходит на очередной уровень. Последняя законодательная инициатива, поддержанная министерством образования в октябре — исключить русский язык не только из процесса обучения, но также из личного общения между детьми.
Почему так должно быть, объясняют довольно просто: во-первых, русский — это «язык агрессора»; во-вторых, Россия всегда угнетала украинский язык. Прямого указания на то, что теперь Украина мстит за гонения минувших дней, вроде бы и нет. Но то, что происходит, реально похоже на месть, причем за прегрешения, которых Россия не совершала.
Те, кого современные идеологи украинизации обвиняют в «уничтожении всего украинского», давно уже мертвы, но это никого не волнует. Маркером является не причастность к реальным или даже выдуманным преступлениям, а сам язык, на котором разговаривает человек. А «гонения» в первую очередь связывают с двумя документами эпохи российского императора Александра II — Валуевским циркуляром и Эмсским указом.
«Именно Валуевский циркуляр стал основой для Эмсского указа. В 1876 году Александр II подписал закон, который запрещал украинский язык везде: театр, литература, наука, церковь, быт. Эмсский указ полностью запретил украинский язык на территории Украины. Это было начало культурного геноцида украинцев. …Почему именно язык? А как может существовать народ, который не умеет разговаривать? А зачем уничтожать народ? Потому, что он желает быть свободным на своей земле, а не подчиняться захватчикам и их идеям», — так выглядит типичный текст, рассказывающий о документах, принятых во второй половине XIX века.
Казалось бы, это должно означать то, как делать плохо и не нужно. Однако 150 лет спустя доказывается совершенно обратное. Ограничения царского правительства для «малороссийского наречия» были оправданы реальной политической ситуацией, но никакого «полного запрета» или «уничтожения» не предполагали. Но украинцы, якобы прикрываясь старой обидой, устроили настоящий лингвоцид и культурный геноцид для русского языка безо всяких разумных причин.
«Уничтожение мовы»
В действительности к гонениям «на всё украинское» циркуляр министерства внутренних дел, адресованный Киевскому, Московскому и Петербургскому цензурным комитетам, отношения не имел. Хотя бы по той простой причине, что на момент его издания полноценный украинский язык ещё не сформировался, к 1863 году процесс его выделения из русского находился лишь в самом начале. Об этом недвусмысленно говорится и в циркуляре: документ рекомендовал временное введение определенных ограничений в издании литературы на «южно-русском» или «малороссийском» наречии.
Названный по фамилии министра Петра Валуева, он говорил о том, что к печати не должны допускаться написанные на этом наречии произведения, за исключением «изящной словесности». Особое внимание предписывалось уделить духовной и образовательной литературе, издание которой предписывалось приостановить. На этом делают акцент и наши современники, и галицкие «украинофилы» XIX века, критиковавшие документ, но и те и другие намеренно упускают из виду исторический контекст.
Июль 1863 г. — разгар второго польского восстания в России. Сепаратистские устремления польских элит вылились в кровопролитную войну, на которой стремились сыграть практически все европейские державы. Министр внутренних дел стремился упредить распространение пожара смуты.
Прежде всего, требовалось не допустить расширения социальной базы восстания. Поляки стремились снискать как можно более широкую поддержку своим планам, рассчитывая на массовую поддержку селян и помещиков на бывшей территории Речи Посполитой — очаги восстания распространились до Киевской губернии. Поэтому была организована довольно широкая информационно-пропагандистская работа, проводившаяся под маской просвещения.
Однако «просветители» не обучали тёмные массы существующему языку. Они печатали свои прокламации на языке крестьян, словарный запас большинства из которых вряд ли превышал 300-500 слов. Для описания жизни за пределами села такого запаса, естественно, не хватало, и дефицит восполняли за счет заимствований: так было проще самим «просветителям», заимствованные (а не выдуманные) слова позволяли избежать путаницы.
В циркуляре МВД указывается, что особенный малороссийский язык формируется искусственно и является всего лишь простонародным наречием, испорченным влиянием Польши:
«Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков, и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступившим в цензуру, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков».
Цели, которые поставил перед собой Валуев, он достиг. Восстание польской шляхты обыватели украинских земель не поддержали, и оно было подавлено. Циркуляр вряд ли сыграл в этом решающую роль, гораздо важнее был тот факт, что цели восставших в целом противоречили интересам подавляющего большинства населения. Но и проблемы, которые поднял и которым себя противопоставил документ МВД, выходили за рамки одиночного события: искусственное формирование линии разлома внутри государствообразующего этноса.
А в обострении этой болезни были заинтересованы и более могущественные соперники России, чем поляки, на тот момент не имевшие государственности.
Так что к вопросу малороссийской словесности Российская империя вынуждена была вернуться еще раз спустя 13 лет: 18 мая 1876 года императором Александром II был подписан Эмсский указ (от названия немецкого города Бад-Эмс). В современной Украине его принято считать еще одним «актом удушения» мовы, проявлением украинофобской политики русских шовинистов.
Но на самом деле документ посвящен совершенно иной проблеме. Это следует уже из его названия: «Выводы Особого Совещания для пресечения украинофильской пропаганды». Задача документа — противостояние австрийской подрывной деятельности на территории России. Подписывался он в момент огромного напряжения Российской империи, находившейся на пороге войны, всё-таки разразившейся в апреле 1877 г. К 18 мая еще не были достигнуты договоренности с Австрией о разделе сфер влияния на европейских территориях Османской империи и координации турецкой политики.
Но вопросы насаждаемого Веной украинофильства, судя по дальнейшим событиям, разрешены не были. И то, что это — именно реакция на происходящие события, а не попытка сформулировать определенную государственную политику, видно хотя бы из содержащихся в нем указаний.
Эмсский указ вводит в бюрократический оборот термин «украинофилы», имея в виду некую общность, враждебно настроенную по отношению к «вообще русским интересам», материально поддерживаемую из-за границы. Кто конкретно это делает, не указано, но сообщается, что «украинофилы» издают газету «Правда» «при значительном пособии от поляков».
При этом документ исходит из того, что подрывная деятельность достигла значительных масштабов, и для ее прекращения необходимо провести ревизию преподавательского состава сразу в трех (Киевском, Харьковском и Одесском) учебных округах.
Кроме этого, предписано сменить редактора газеты «Киевский телеграф»; «немедленно выслать из края Драгоманова и Чубинского как неисправимых и положительно опасных в крае агитаторов»; поддержать издаваемую в Галичине враждебную украинофилам газету «Слово», «назначив ей хотя бы небольшую, но постоянную субсидию». Запрещался ввоз книг на украинском языке без специального разрешения, концерты песен на мове и театральные постановки, преподавание на ней в начальных школах.
Но в ситуации с высылкой доцента Киевского университета Михаила Драгоманова, идеолога украинцев-автономистов, и главы Юго-Западного отдела Русского географического общества Платона Чубинского речь шла только о двух людях, попавших под горячую руку, а не о целом народе. К Драгоманову, на которого поступил донос, правительство по-честному не могло иметь претензий, поскольку он хоть и был «автономистом», но галицкий политический сепаратизм отрицал.
В целом указ, как в силу своей бюрократической ущербности, так и по причине отсутствия целенаправленной государственной политики, не мог решить проблем, которые в нем были подняты. Австрия продолжала свою подрывную работу, постепенно наращивая её масштаб и ужесточая методы, уничтожая на своей территории русофильские движения русинов, как называло себя население Галичины.
Как раз в Австрии, а не в России, украинцы подвергались репрессиям, их общества, школы и типографии закрывали, был прекращен выпуск журналов и учебников. Просто они еще не знали, что являются украинцами: 25 ноября 1890 г. на заседании австрийского парламента депутаты Романчук и Вахнянин публично озвучили этот этноним и объявили, что все галичане являются украинцами, не имея ничего общего с русскими.
Что никак не отменяло уничтожения их культуры. В то время, как России, несмотря на указанные документы, оставалось достаточное пространство для культурной жизни и просветительской деятельности украинцев.
Настоящий лингвоцид
В ходе Всеукраинской переписи населения 2001 года (пока единственной) русский язык назвали родным 29,6% участников, в том числе 14,8% этнических украинцев. Тем не менее с первых лет независимости власть начала системную работу по его вытеснению из всех сфер общественной жизни, что второй президент Леонид Кучма назвал «восстановлением справедливости».
Статистические сборники показывают, что уже к 2001 году число детских садов с русским языком обучения снизилось до 22%, школ — до 29%, а число студентов, обучающихся на русском языке, — до 22%. А проблема его статуса и распространения была одной из главных в политической борьбе, в частности, во время президентских кампаний 1994 и 2004 гг. Но если до 2014 г. в культурной войне участвовали две условные партии, то госпереворот на Майдане оставил место только для одной: этот момент является переломным для появления авторских версий «Валуевских циркуляров».
Многократно превышающих по количеству царские документы и не привязанных к решению какой-то определенной проблемы — проблемой был русский язык и его носители как таковые.
В принципе, ничего неожиданного не случилось. До «революции гидности» вся программа насильственной украинизации была тщательно проговорена и идеологически обоснована. А в 2015 г. принята первая порция основополагающих законов. В феврале был запрещен показ российских фильмов и сериалов, и эти поправки к действующему законодательству, наряду с еще несколькими законопроектами, общественность оценила как ущемление базовых прав человека. В частности, предложение предоставить Нацсовету по вопросам ТВ и радио права цензурировать содержание телерадиовещания и без судебного решения приостанавливать работу независимых от властей СМИ.
Против выступили крупнейшие медиахолдинги, в открытом письме «Медиа группы Украина» указывается на противоречие таких норм международному праву и европейским стандартам: «Вместе с этими законопроектами на повестку дня ВР будет вынесен вопрос о существовании в Украине свободы слова как таковой и правового государства».
Так оно и получилось.
В итоге нацсовет всё равно получил право казнить и миловать, а в 2016 г. и 2017 г. были поочередно введены квоты; для начала 60% разговорных передач для радио и 75% контента общенациональных каналов предписано сделать украиномовными. Фильмы, выпущенные в СССР, следовало показывать с украинскими субтитрами.
В 2019 году с принятием тоталитарного закона «Про обеспечение функционирования украинского языка как государственного» контент общенациональных каналов ежедневно с 7 до 22 часов должен был выпускаться на 90% по-украински, и за этим пристально следили активисты, нацсовет и новый «языковой омбудсмен». За любые нарушения штрафовали, а ряд непокорных СМИ был силой закрыт.
В 2015 г. правительство резко сократило бюджетное финансирование печатных изданий на языках нацменьшинств, а с 2019 г. выпуск прессы на русском языке стал невозможным — закон требовал аналогичного размера тираж на мове. Мова директивно вводилась в сферу обслуживания, культурные мероприятия, театральные постановки, кино.
В фильмах производства местных кинокомпаний 90% сюжета должно быть на мове, остальное — с субтитрами, а в репертуаре кинотеатров разрешили 10% иностранных фильмов без дубляжа, но с субтитрами.
Русский язык стремительно вытеснялся из сферы образования. Если сейчас в Раде лежит уже законопроект о запрете межличностного общения по-русски в учебных заведениях, то начиналось всё с «безобидной» и «патриотической» памятки, разработанной администрацией киевской гимназии №261. Основной акцент — забыть русский язык, отказаться от всего русскоязычного, то есть потреблять любую информацию только по-украински: слушать украинскую музыку, писать на мове электронные письма и общаться в Интернете, причем с русскоязычными гражданами — принципиально.
Одной из самых ярких рекомендаций было удаление русской раскладки клавиатуры, потому что это «прекрасный способ избавиться от искушения перейти на русский».
Из 519 школ Киева на русском языке в тот момент преподавание велось в семи. В Артемовске (переименованном в Бахмут) за две недели перед 1 сентября родителей первоклассников школ №14, 17 и 18 поставили перед фактом украинизации обучения. Под требованием оставить русский язык подписалось 59 человек, но местная власть отказала им без объяснения причины. 60% школ Донецкой области уже были переведены на мову, и, как заявил глава ВГА Павел Жебривский, задача власти — «способствовать их росту».
Как следствие, 28 сентября 2017 г. был принят новый закон об образовании, вводящий фактический запрет на образование на другом языке. Полный переход на мову и лишение, таким образом, базовых гуманитарных прав как минимум для трети граждан предполагались с 2020 года.
Еще до Майдана на Украине было 1555 русских школ и 2121 — двуязычных, в 2017 г. их число сократилось до 581 и 542 соответственно. По состоянию на 2023−2024 учебный год в стране остались три школы, 45 классов и 768 учеников, которые до сих пор изучают русский язык как отдельный предмет.
20 декабря 2018 г. приняты изменения в закон «О свободе совести и религиозных организациях», положивший начало репрессиям в отношении УПЦ, закончившимся на наших глазах физическим уничтожением церкви. А упомянутый закон о государственном языке не просто резко сократил применение русского и других языков нацменьшинств в общественной жизни, но и ввел наказание за призывы к двуязычию, многоязычию или региональному языку.
Ну, а заканчивает параллели с XIX в. закон о запрете ввоза и распространения книг из России и Белоруссии, принятый 19 июня 2022 г., и масштабное уничтожение книг на русском языке в украинских библиотеках. Начиная с 2022 г. ими списано более 26 млн книг, из которых 66% написаны на русском.
Мотивация всех этих решений, обеспечивших настоящий, полноценный культурный геноцид и лингвоцид, вроде бы как и у царского правительства: страна в опасности, нужно её защищать. Вот только истинная мотивация совершенно другая.
Ни царская, ни советская власти, ни современная Россия никогда не ставили перед собой цели уничтожения украинского языка, культуры или народа. А носители идеологии, пошедшей от того самого австрийского украинофильства, не просто «защищают себя»: они намеренно провоцируют крайние реакции России, чтобы потом оправдать этим свою настоящую цель. Физически уничтожить русский язык и культуру на захваченной ими территории, без оглядки на какие-либо «европейские стандарты» и «демократию», которая якобы борется против порабощения и притеснений.