«Не сложно, а, скорее, опасно». Донецкий кузнец превращает оружие в цветы

Я только подхожу к дому в глубине Пролетарского района Донецка и уже понимаю, что в нем живет крайне творческая личность. Забор и дверь украшены коваными цветами и гроздьями винограда, а по центру красуется личный вензель в виде букв «МВП». МВП — это всемирно известный кузнец Виктор Петрович Михалев, член «Гильдии кузнецов Донбасса».

— Соседи иногда немного негодуют от частых гостей на нашей улице, машины не успевают отъезжать, — с улыбкой встречает меня он. Спеша, ведет через двор к кузнице. Но тут очень сложно спешить, двор — настоящий открытый частный музей кузнечного мастерства. Здесь уличные подсвечники, кованая чайная беседка с самоварами, необычные фигуры… Я останавливаюсь, разглядываю. Отдельно стоит печальная фигура, посвященная жертвам обстрела в Горловке.

— «Горловская Мадонна», — перехватив мой взгляд, говорит кузнец. — Однажды, пока я чаевал, решил посмотреть новости и увидел сюжет про мать и младенца. Сначала показали, как жизнерадостная молодая мама идет по парку с маленькой дочкой, а следующий кадр — обугленные тела после артобстрела. Я тогда сразу решил создать мемориальную композицию. А через неделю мне позвонили друзья из Москвы и предложили создать что-то на эту тему, а я тогда уже начал делать свою «Горловскую Мадонну». Кстати, ее летом установят в Горловке на годовщину того ужасного обстрела… Она идет, платье ветер раздувает, — описывает он свою работу. — Но вот падает мина ей под ноги, вот осколки, — показывает жменю приваренных настоящих осколков снаряда внизу кованой фигуры. — Мать прижимает к себе ребенка, чтобы защитить, и погибает… А дальше сквозь ребенка душа улетает журавлями в небо. А рядом с жертвами розы Донбасса как символ того места, где они погибли.

Мы с кузнецом замолкаем — каждый думает о своем. Я уже ничего не разглядываю, и так доходим до мастерской. Перед ней — целые горы останков наполовину сгоревших автоматов, пулеметов, снарядов. Их сюда постоянно привозят друзья и знакомые кузнеца, зная, что мастеру нужно с чем-то работать. В мастерской — запах железа и краски, груды железных роз разных ипостасей и огромный иконостас от пола до потолка из десятков икон. Благоговейно.

Спокойного разговора не получилось. Я задаю вопрос, и меня тут же прерывает телефонный звонок. Задаю следующий, телефон звонит опять. Телефон кузнеца разрывается от звонков от местных руководителей, от военных, просто знакомых строителей из России, все просят поделиться необычными розами на память. Все хотят увезти с собой сувенир из Донецка — «цветок войны». При этом Виктор Петрович продолжает что-то красить, паять, изредка поглядывая в мой объектив. Все это время меня не покидает ощущение, будто он пытается успеть выполнить весь тот гигантский объем работы, который ему отпущено выковать судьбой.

И тут я обращаю внимание на фигуру женщины, стоящую в центре мастерской. Как я мог раньше ее не заметить?!

— Это образ матушки, Пресвятой Богородицы, — кузнец предупреждает мой вопрос. — Эту статую, когда доделаю, отправлю в Московскую область. Мне оттуда звонили прихожане одного храма, просили Ее выковать. В итоге получится фигура Богородицы в рясе, скорбящей о душах детей, погибших от рук украинских фашистов. Подножье у нее будет усыпано гильзами от пуль, в которые можно будет ставить свечи, чтобы люди могли молиться за наших деток.

— Откуда все эти иконы? — спрашиваю я.

— Я их спасаю, порой они сами меня находят. Некоторые от старости прямо черными ко мне попадают, а потом со временем тут повисят и светлеют! Бывает иконы из пожара или из каких-то руин, их находят люди и мне отдают. А я их все беру, ведь когда-то через них обращались к Богу, этим они ценны.

Две другие противоположные стены завешаны грамотами и фотографиями со знаменитостями.

— Это наш глава донецкой администрации — Алексей Кулемзин — вручает мне награду, — объясняет кузнец, в очередной раз перехватив мой взгляд, — а это я с Денисом Пушилиным в 2014 году, а вот это я в Москве подарил кованую корону Российской империи Владимиру Жириновскому. Вот тут вручил Иосифу Кобзону корзину кованых роз Донбасса — он был очень тронут таким необычным подарком. Ну, это далеко не все фотографии…

— А как вы вообще пришли к этому — начали оружие перековывать в розы?

— Ну… — произносит кузнец и держит паузу. — Однажды мой друг из Славянска привез целую «Газель» разбитых автоматов и пулеметов. А уже через месяц я сделал выставку в донецком краеведческом музее. С тех пор я постоянно делаю такие цветы войны. Но создаю не только розы, но и другие композиции. Например, вот подставка для ручек из частей гранатомета и гильзы. Ведь эти все осколки, горелый металл никому не нужен, валяется бесхозно вдоль всей передовой. А вот такие поделки хотя бы полезны. Мои розы уезжают во все уголки мира. Мне вот недавно дети подарили планшет и показали, как пользоваться интернетом. Я вбил свою фамилию и удивился, сколько там публикаций обо мне на разных сайтах.

— А как можно создавать красоту из оружия?

— Да в принципе я уже набил руку и делаю все достаточно быстро. Это не сложно, а, скорее, опасно, ведь это все-таки оружие! Часто бывает, что приносят неразобранные снаряды. Например, однажды я чуть не погиб. Тогда разбирал для поделки часть мины и не заметил в ней остатков тротила, и, когда начал пилить ее болгаркой, заряд сдетонировал. В общем, тут попадали все картины, грамоты, иконы, разбилось окно, меня отбросило взрывной волной. Я тогда сильно поранил руку, частично теперь ее не чувствую, а одно ухо долго ничего не слышало из-за контузии. Теперь я с материалом веду себя повнимательнее. И если вдруг попадается подозрительный, возможно, опасный снаряд — сразу вызываю МЧС.

До 2014-го кузнец тоже делал розы, но из обычного металла. Теперь он делает их из оружия, надеясь, что его станет в мире меньше, а красоты — больше. Естественно, розы можно делать и из обычных заготовок металла. Так и было в мирное время. Поэтому о мире просит донецкий кузнец все свои иконы каждый день. И с этой просьбой в душе он принуждает к смирению смертоносное оружие.