В Китае президент Раиси изложил новую внешнеполитическую доктрину Ирана

Визит президента Ирана Ибрагима Раиси в Китай нельзя отнести к разряду обычного дипломатического контакта между двумя государствами на высшем уровне. Это первый государственный визит иранского президента в КНР за последние два десятилетия.

Последний раз Раиси и председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин очно встречались в сентябре прошлого года на саммите ШОС в Самарканде. Тогда китайский лидер отмечал, что обе страны «связывает традиционная дружба, а двусторонние отношения прошли испытание переменами в международной ситуации».

Нынешний визит Раиси тщательно готовился двумя сторонами.

Эксперты до последнего момента выверяли позиции подготовленных к подписанию 20 соглашений, затрагивающих самые разные сферы и аспекты в развитии двухсторонних отношений. В этой связи иранское агентство IRNA отмечало, что главное было в том, чтобы «создать дееспособный механизм их практической реализации и перевода акцентов в сторону стратегического партнерства между Тегераном и Пекином».

Утряска деталей поездки проходила до самого последнего момента и обсуждалась в ходе встречи Раиси с духовным лидером Ирана аятоллой Сейедом Али Хаменеи.

Тщательно осуществлялся и подбор состава иранской делегации. В нее были включены министры иностранных дел, экономики, транспорта, нефти, сельского хозяйства и торговли, ведущий переговорщик по ядерной программе Ирана Али Багери Кани и глава Центрального банка Ирана.

Помимо этого, Раиси написал статью для официального издания Коммунистической партии Китая People’s Daily, в которой, по сути, изложил новую иранскую внешнеполитическую доктрину. По его словам, «всепланетный геополитический кризис обретает новые четкие контуры и наступает новая эпоха, где активно проявят себя две живые и динамичные человеческие цивилизации — Иран и Китай, которые были связаны друг с другом еще древним Шелковым путем в рамках исторической инициативы».

Интрига тут в том, что эксперты, рассуждающие сейчас о потенциальном стратегическом треугольнике Китай — Иран — Россия, «обнаруживают», что Москва выступает в этом альянсе в роли младшего партнера с точки зрения цивилизационной идентификации, хотя кризис исторической идентичности давно затрагивает и Иран.

Однако это все, скорее, «конспирология от геополитики».

Проблема тут в том, как будут дальше действовать Тегеран и Пекин, удастся ли им развивать свои отношения не только на основе пробуждаемого древнего цивилизационного взаимодействия.

Раиси на встрече в Пекине с председателем Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Чжаньшу назвал Иран и Китай «друзьями в трудные времена».

Эта фраза произнесена не случайно, так как союз Тегерана и Пекина может не нравиться определенным политическим силам в Иране, которые все еще рассчитывают на диалог с Западом. Именно они подвергают критике подписанный с Китаем и рассчитанный на 25 лет «Комплексный план сотрудничества», полагая, что его практическая реализация «коренным образом изменит расстановку политических и экономических сил на Ближнем Востоке и сузит маневренность Тегерана на западном направлении».

Что касается Пекина, то он воздерживался от дополнительных комментариев, ограничиваясь утверждениями, что «стороны осуществляют взаимовыгодное сотрудничество в рамках международного права».

В то же время иранские эксперты обозначают «взаимовыгодные устремления двух стран использовать потенциал друг друга для достижения политических и экономических целей». По их мнению, низкие возможности для Ирана достичь своих стратегических целей на Ближнем Востоке через сотрудничество с другими странами региона «толкают Тегеран в сторону Пекина и Москвы с целью подорвать геополитическую и финансово-экономическую гегемонию США».

Это устраивает Пекин, вступивший в глобальное противостояние с Вашингтоном и активно расширяющий пространство для политического, военного, финансового и экономического присутствия в регионе.

К тому же Иран обладает огромными запасами нефти и природного газа, которые остро необходимы для развития Китая, а также является растущим рынком для китайских товаров. В такой ситуации для Тегерана важно сохранять баланс и объемы собственных национальных интересов, и поэтому он действует осторожно, чтобы не оказаться в позиции «младшего партнера».

И все-таки сейчас сложно рассуждать о том, насколько Пекин будет готов идти на обострение с Вашингтоном из-за Тегерана, насколько готов противостоять американским санкциям, которые, скорее всего, будут введены США после вступления в силу ирано-китайских соглашений.

Так, пресс-секретарь Белого дома Карин Жан-Пьер, комментируя визит Раиси в Пекин, говорила, что «мы не собираемся строить догадки относительно его переговоров в Китае и продолжаем взаимодействовать с КНР и другими странами по всему миру с целью призывать их принимать меры по противодействию дестабилизирующей деятельности Ирана».

Если же возвращаться к формальной стороне визита Раиси в Пекин, то он встретился с Си Цзиньпином, премьер-министром Китая Ли Кэцяном и председателем парламента Ли Чжаньшу, а также членами правительства и представителями государственных корпораций. Стороны еще раз подчеркнули важность достигнутых договоренностей между двумя странами в различных экономических и коммерческих областях и договорились о сотрудничестве в международных и региональных организациях, в том числе в Шанхайской организации сотрудничества.

По мнению многих иранских и китайских экспертов, визит Раиси в Пекин свидетельствует о появлении между лидерами двух стран «высокого уровня политического доверия», а у Ирана расширяется вектор во внешнеполитическом взаимодействии уже в статусе потенциальной великой державы.