Алжир, Турция, Франция: кто должен извиняться и при чем здесь Россия

Сложно назвать конкретную причину, которая вынудила президента Франции Эммануэля Макрона организовывать «постановочное» интервью изданию Le Point, в котором он вернулся к «алжирскому досье» и вновь отказался приносить извинения алжирцам за колонизацию этой североафриканской страны в XIX веке. «Мне не нужно извиняться перед Алжиром, ведь это не главное, поскольку этот жест разорвет наши отношения, — говорил Макрон. — Напротив, нужно вернуться к французской истории с тем, чтобы дать ей надлежащую оценку, ведь все эти извинения бессмысленны, поскольку уже ничего нельзя исправить».

Скорее всего, реакция Макрона была связана с получением послания от президента Алжира Абдельмаджида Тебуне с требованием извинений. В ответ Макрон пригласил его посетить Париж в этом году, чтобы «способствовать дальнейшему укреплению дружбы между странами, которая была начата во время его поездки в Алжир в августе прошлого года». Но по складывающемуся раскладу сил такой визит маловероятен, а дальнейшая раскрутка «алжирского досье», по словам того же Макрона, может привести даже «к разрыву отношений между двумя странами». Проблема тут в том, что Париж давно фиксировал рост в Африке антиколониальных настроений и, разрабатывая новую африканскую политику, считал, что именно с Алжиром удастся выстроить такую «современную модель взаимоотношений», которую потом можно было бы ретранслировать на другие страны континента.

Причины очевидны. Алжир был владением Франции 132 года — с 1830 до 1962 года — и воспринимался французами не как колония, а как неотъемлемая часть национальной территории. Именно в этом факторе заключается главная особенность ситуации. Вот почему кровопролитная война в колонии в 1954–1962 годах за независимость до сих пор воспринимается как во Франции, так и в Алжире, очень болезненно, и многое, если не всё, стало упираться в проблему памяти о колониальном прошлом.

Первые ходы Макрона на этом направлении были достаточно эффективными. Еще будучи кандидатом на пост президента он в феврале 2017 года посетил Алжир, сделал нашумевшее заявление о том, что считает колониализм «преступлением против человечества». Потом Париж предпринял несколько символичных жестов, когда историкам было поручено подготовить специальный доклад о «сложных вопросах» в двусторонних отношениях, стали рассекречиваться военные архивы, появились рекомендации по открытию новых мемориалов. Так объективно формировались предпосылки для лечения ран совместного прошлого и перезапуска всего комплекса двухсторонних отношений. Положительным результатом стало подписание совместной «Декларации об обновленном партнерстве», в которой Франция и Алжир обещали придать диалогу друг с другом привилегированный характер, руководствоваться «объективным и правдивым» прочтением колониального прошлого, действовать конструктивно и с учетом взаимных интересов. Такая «эстафета памяти», как заявляли в Елисейском дворце, могла бы быть и дальше продолжена, если бы не смена курса со стороны Макрона, когда он стал заложником международной ситуации, пытаясь балансировать между Западом и Востоком. Процесс примирения с Алжиром был прерван.

Сейчас многие французские эксперты пишут, что Макрон в ходе своего визита в страны Африки после начала специальной военной операции России на Украине обвинил именно Москву «в разжигании антифранцузских настроений на этом континенте», заявил, что та якобы играет на постколониальной обиде африканских государств, тогда как Париж, по его словам, «выстраивает стратегию любви». В ходе визита в Камерун французский президент выступил перед жителями этой страны и обвинил Россию в «колониальных амбициях»: «Я говорю вам здесь, в Африке, на континенте, который пострадал из-за колониального империализма: Россия — одна из последних колониальных имперских держав». Так он допустил серьезную политическую ошибку, заговорив в доме повешенного о веревке. Выводя за скобки историю французского колониального присутствия на африканском континенте, о чем хорошо помнят африканцы, Макрон стал объяснять политику Москвы «империализмом» со стороны государства, «не желающего перестать быть колониальной империей». Он полагал, что, затрагивая больную тему для африканцев, ему удастся получить взаимопонимание. Не получилось, потому что рост российского влияния на черном континенте имеет принципиально иную подоплеку, Москва исторически поддерживала африканцев и помогала решать их проблемы.

Однако более серьезные проблемы начались после того, как Макрон заявил, что алжирская государственность была построена на «фундаменте памяти о войне», и «переписывание истории» приводит к «отдалению» Алжира от Парижа. «Существовала ли алжирская нация до французской колонизации? Вот в чем вопрос», — упражнялся в риторике Макрон, что вызвало соответствующую негативную реакцию не только в Алжире. Турция заявила, что Париж все еще продолжает воспринимать Африку в колониальном духе. Потому что Макрон попутно обвинил и Анкару в том, что она якобы «заставила алжирцев полностью забыть о той роли, которую она сыграла в Алжире, и о господстве, которое она осуществляла в этой стране в период Османской империи». Глава турецкого МИД Мевлют Чавушоглу подчеркнул, что «неправильно вовлекать в эту дискуссию» Анкару, которая, кстати, реализуя свою новую африканскую стратегию, выстраивает ее на тезисах французского колониального присутствия на этом континенте, нанося удары по ностальгии французов о потере колониальной империи. При этом президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган начала издалека, напомнив, как в свое время французские короли выступали в роли союзников османских султанов, а многие политики, начиная с кардинала Ришелье, опирались на поддержку Высокой Порты, что Алжир некогда входил в состав Османской империи и является зоной исторических национальных интересов Анкары, а не Парижа или Москвы.

Действительно, номинально с 1515 по 1830 годы эта территория находилась под управлением Османской империи, османы сыграли важную роль в становлении самосознания алжирцев. Именно при османах Магриб был разделен на три области — Алжир, Тунис и Триполи. Так что усиление влияния современной Турции в Алжире не случайно. И таких эпизодов в Африке множество. Очевидно то, что для Парижа проблема состоит отнюдь не в «происках» внешних сил, а в ослаблении самой Франции, следствием чего и служит утрата ей прежних позиций в мире в общем, и в Африке в частности. При этом лидеры африканских государств понимают, что баланс сил в мире стал меняться, они перестали ощущать себя представителями бывших колониальных стран, получив возможность вести собственную игру в отношениях с Парижем, всё больше обращаясь не только к России, но и Турции, Китаю, Бразилии, Индии и Пакистану. Поэтому споры африканских стран с Францией об истории имеют важное прикладное значение. Как ни крути, но Парижу придется вырабатывать стратегию лавирования, чтобы сохранить остатки своего политико-экономического влияния на африканском континенте. Битва за Африку только начинается.