Пошаманим над российской эстрадой
Будем вести этот текст, как корабль мимо скал и рифов, в роли которых рискуют оказаться фанатские мечты и ожидания. Да, станем идти осторожно, чтобы за именами не упустить главного — того, ради чего затеяно это путешествие.
Есть такое слово «эстрада» — жуткое в своей тяжеловесности и старомодности. Но в случае нашей темы весьма точное. А иначе как скажешь? Культура? Массовая культура? Песня? Всё не то, а вот эстрада — где-то рядом. На ней последнее время выделяется певец по имени Shaman (он же Ярослав Дронов).
Всё чаще слышу оды этому исполнителю. Страшно сказать, немало и тех, кто вопиёт, что вот он, мол, народный певец, настоящий русский, тот, кто явил альтернативу вторичной, западно-ориентированной попсе. Да, есть чему восхититься. Парень, безусловно, талантлив. И на концертах старается, отрабатывает. Вот только неслучайно продвижение его ускорилось после того, как он спел это знаковое, прорывное «Я русский». И стало, в общем-то, ясно, для чего и почему это.
Помните, в конце 80-х была такая группа «Парк Горького»? Согласно основной версии, Стас Намин собрал её, чтобы поразить Запад. Группа, очевидно, работала в стилистике Scorpions, Bon Jovi, Motley Crue — в общем, всех тех, с кем выступила на фестивале «Монстры рока» в Москве. То ещё зрелище! «Парк Горького» — или затем уже Gorky Park — нещадно эксплуатировал советскую стилистику, намеренно лубочную, аляповатую. И на этом сделал — ненадолго, правда, — отличную карьеру. А ещё на паре убойных песен, но главное — на гениальном (без шуток) вокале Николая Носкова. Он, кстати, и написал основной, ядерный хит «Парка Горького» — «Bang». До сих пор бодрит: «Bang! Say da da da da!»
Вот примерно же по тем лекалам и работает Shaman, ставший в раз актуальным на волне патриотизма и соответствующего запроса. И это неплохо, потому что от попсы тех, кто при первом же случае смотрит на сторону, уже порядком подташнивает, а тут вроде как есть альтернатива. Но, с другой стороны, причём здесь «народный исполнитель»? Причём здесь подлинное, настоящее? В той самой песне Shaman’а многое, если не всё, объясняет строчка: «Я русский всему миру назло!» Вот, действительно, что назло. А русским надо быть естественно, органично. И тут с моей стороны нет никаких придирок.
Да, есть такой проект, как Shaman (а это именно что проект), и нарочитый вызов «я русский всему миру назло» работает на определённую аудиторию, но сделано это по чужим лекалам, сделано слишком вторично. И в манере, и в стилистике, и в подаче очевидно влияние тех, кто когда-то был популярен на Западе. Так при чём здесь в таком случае русская аутентичность?
Если уж мы говорим об искренних певцах, о действительно, скажем так, народных, но не в лубочном смысле (о качестве сейчас не говорю), то могу назвать Игоря Растеряева, к примеру. Народными были Владимир Высоцкий и Егор Летов. У них это шло от сердца. Другой вопрос: возможно ли сегодня в принципе появление фигур, равных Высоцкому? Ведь культура (литература, кино, музыка, etc.) не может быть оторвана от времени, в котором существует; она, так или иначе, коррелирует с ним.
Всё вышесказанное необходимо рассматривать не в контексте приятия/неприятия Shaman’а — он существует, и хорошо, — а в контексте появления действительно народных исполнителей. И я сейчас, утрируя, не о русоволосых девушках в кокошниках говорю. Народный певец или писатель — это тот, кто действительно чувствует боль народную (понимаю, звучит архаично, точно у писателя-деревенщика), тот, кто действительно чувствует, если угодно, глубину русскости. Ну, или хотя бы находится на подступах к этому.
Уверен, такие люди есть. Ведь главное богатство России — это её таланты. Другой вопрос: как им сначала найти себя, а после пробиться? Как потеснить тех, кто оккупировал эстраду, охраняя её лучше, чем любую нефтяную вышку? Да, заимствования — вещь в культуре абсолютно нормальная, но ключевой вопрос в том, как это реализуется. (Тут, полагаю, уместно вспомнить блестящий в данном контексте роман Тургенева «Дым».)
Мы ведь столь много говорим о том, что начата борьба за независимость, за идентичность, но начата ли она в области идей и смыслов? Есть ли подвижки в данной сфере? Или мы по-прежнему потребляем заимствованное? Замечу, что это, по сути, кольцо уробороса: когда культура рождается в среде, а среда формируется культурой.
Так где тогда отыскать русскую идентичность в том, что столь долго, сознательно и бессознательно, пропитывалось чужими и чуждыми нарративами и смыслами? Сложный вопрос, архисложный, но ответить нам на него придётся, потому что это вопрос нашего с вами выживания. Именно так, без шуток.