Фанаберия польского командующего дорого обошлась его подчиненным. 23 мая 1920 года последовала директива командования советского фронта о подготовке наступления. Со стороны Крыма тыл войск, наносивших удар по полякам, должна была обеспечить 13-я армия. 24 мая был командующим Юго-Западным фронтом А. И. Егоровым отдан приказ о переходе в наступление против белополяков:

Красная армия в освобождённом Киеве. Лето 1920
«Настал решающий час, когда наши красные полки снова покроют неувядаемой славой победы свое оружие. Польские паны должны быть быстрыми и решительными действиями разбиты наголову. Этим сознанием должны быть проникнуты все без исключения. Каждый красноармеец, комиссар и командир должен быть на своем посту и приложить все силы и энергию, чтобы достичь победы над врагом. С дезертирами, шкурниками и трусами расправляться как со злейшими врагами рабочих и крестьян, как с предателями и изменниками. Всякие преступления и неисполнение боевых распоряжений не оставлять безнаказанными. Все для победы!»

В это время Врангель был явно вдохновлен успехами поляков, тем более что стоявшие напротив Перекопа ударные части красных, включая кавалерию, переводились на польское направление. В результате 13-я армия, несмотря на важность поставленной перед ней задачи, сократилась до 12 тыс. штыков и 3 тыс. сабель, уступая теперь в численности русской армии в Крыму (около 40 тыс. чел.). 25 мая Врангель перешел в наступление. 20 мая он издал приказ №3226:

«Русская армия идет освобождать от красной нечисти Родную землю. Я призываю на помощь мне русский народ. Мною подписан закон о волостном земстве, и восстанавливаются земские учреждения в занимаемых армией областях. Земля казенная и частно-владельческая сельско-хозяйственного пользования распоряжением самих волостных земств будет передаваться обрабатывающим её хозяевам. Призываю к защите Родины и мирному труду русских людей и обещаю прощение заблудшим, которые вернутся к нам».

В правительстве Врангеля видели в этом наступлении возможность расширения собственной хлебопроизводящей базы, совершенно необходимой для продовольственной самостоятельности. Этим же приказом извещалось о введении волостного земства и передаче земли «обрабатывающим её хозяевам». Он заканчивался словами: «Народу — земля и воля в устроении государства. Земле — волею народа поставленный хозяин. Да благословит нас Бог». 20 мая была издана и вторая часть приказа, с перечислением целей борьбы: «За поруганную веру и оскорбленные её святыни. За освобождение русского народа от ига коммунистов, бродяг и каторжников, вконец разоривших Святую Русь. За прекращение междоусобной брани. За то, чтобы крестьянин, приобретая в собственность обрабатываемую им землю, занялся бы мирным трудом. За то, чтобы истинная свобода и право царили на Руси. За то, чтобы русский народ сам выбрал бы себе Хозяина. Помогите мне, русские люди, спасти Родину». В таком же стиле было выдержано и обращение Врангеля к офицерам, служившим в Красной армии: «Я зову вас идти к нам, чтобы вы смыли с себя пятно позора, чтобы вы стали вновь в ряды Русской, настоящей армии. Я, генерал Врангель, ныне стоящий в главе её, как старый офицер, отдавший Родине лучшие годы жизни, обещаю вам забвение прошлого и предоставлю возможность искупить ваш грех». Перелома в войне эти призывы не вызвали.

А. В. Николаев. Петр Врангель

27 мая Конармия разгромила большой отряд петлюровцев, окончательно очистив тылы фронта от враждебного элемента. После ряда боев 26–29 мая было уничтожено несколько банд и передовых частей поляков. 29 мая польская кавалерия провела ряд контратак, которые повторились в начале июня. Эти действия не были для неё удачными. Командовавший 2-й кавалерийской дивизией бригадный генерал Александр Карницкий вводил свои полки по отдельности и не смог реализовать численного преимущества, в результате чего вынужден был отступить. Перехватить инициативу польскому командованию не удалось. 5 июня в районе деревни Езерно Конармия прорвала фронт противника и устремилась в его тыл.

«Рейд нашей конницы начался пятого июня, — подводил итоги через несколько дней Сталин. — Утром этого дня, свернутая в кулак, красная конница ударила по второй польской армии, прорвала неприятельский фронт, рейдом прошла район Бердичева и утром седьмого июня заняла Житомир».

Пилсудский поначалу не придал значения прорыву, он был уверен — его скоро ликвидируют. Не получилось. Первые же бои убедили бойцов 1-й Конной в их превосходстве над противником.

«Наше продвижение было настолько внезапным и ошеломляющим, — вспоминал Буденный, — что застигнутые врасплох польские солдаты и офицеры сдавались без сопротивления».
Казимир Маркевич. Портрет Юзефа Пислудского (фрагмент)

Впрочем, это в случае, если врага удавалось захватить врасплох. Большая часть солдат противника сражалась храбро и стойко, в том числе и в окружении. План советского командования сводился к организации охвата основных сил противника, действовавших на Киевском направлении. Днем 8 июня 45-я дивизии группы Якира взяла Белую Церковь, Конная армия вела штурм Бердичева и Житомира. К вечеру 8 июня Конармия взяла Бердичев. Вражеский тыл был разгромлен, управление войсками нарушено. В городах были взяты богатые трофеи, в Бердичеве польский гарнизон успел взорвать армейские склады. Было уничтожено около 1 млн снарядов и огромное количество патронов. Польский фронт остался без огневых запасов.

3-я польская армия потерпела существенное поражение. В её тылах и коммуникациях возник серьезный кризис. Задача наступавших облегчалась и тем, что польское командование не сразу осознало масштаб произошедшего. Вскоре оно пришло в себя и стало собирать силы для отхода. Его было мало. 8 июня Якир поставил перед войсками своей группы задачу — к 10 июня выйти на связь с частями Конармии и в кратчайший срок перерезать шоссе Киев — Житомир. Только в ночь с 8 на 9 июня поляки стали выводить свои войска из плацдарма на левом берегу Днепра. Вечером 9 июня был взят Житомир, в городе и по дороге к нему было освобождено до 7 тыс. советских пленных.

9 июня, предвидя возможный затяжной характер войны, Совет труда и обороны принял решение о пополнении резервных частей двух фронтов, действовавших против Польши: влить в эти части 250 тыс. чел. военнообязанных немедленно и по 150 тыс. чел. в ближайшие два месяца. 10 июня польская армия оставила Киев. Перед уходом поляки взорвали мосты, сожгли товарную станцию с подвижным составом. Советские органы немедленно приступили к наведению порядка в городе. В частности, Ревтрибуналом был отдан приказ о беспощадном наказании за самочинные реквизиции, аресты, насилия и т.д. Отход поляков сразу же стал приобретать характерные черты бегства. Дороги от Киева на запад были забиты брошенными повозками, машинами, трупами людей и животных. При отходе колонны противника были перехвачены красной кавалерией и понесли большие потери убитыми и пленными. 3-я армия потеряла свои обозы, 250 пулеметов и 84 орудия из 96. Навстречу наступавшей красной кавалерии потянулись конвоируемые пленные. Польская армия бежала, уходя от угрозы окружения. Вскоре выяснилось, что на временно оккупированных территориях поляки вели себя, как делали обычно до и после них истинные европейцы, то есть зверствовали, убивали и грабили.

Польские солдаты в окопах. 1920 год

Перед уходом из Киева оккупантами, кроме мостов, были взорваны водопровод, электростанция и Владимирский собор. Взорваны были и бывший губернаторский дворец, женская гимназия, во время оккупации в Варшаву вывозились станки с киевских фабрик, отношение к оставшимся в госпиталях больным и раненым красноармейцам было исследовано специальной комиссией во главе с членом РВС 12-й армии Юго-Западного фронта Н. И. Мураловым и охарактеризовано как «самое гнусное». В чем-то интервенты добились весьма определенных результатов. «Отношение киевских обывателей, интеллигенции, мелкобуржуазного элемента резко изменилось в нашу пользу». — Гласил отчет комиссии. В Черкассах после ухода польской армии насчитали до 290 человек — стариков, женщин и детей до 1–2 года включительно, раненных поляками холодным (!) оружием. Оставив Борисов, поляки с западного берега Березины обстреляли его зажигательными и химическими (!) снарядами — город превратился в дымящиеся руины. 9–12 июня отступавшие польские части устроили кровавую резню в Житомире. Город имел большое еврейское население, которое подвергалось систематическому грабежу и убийствам.

Тяжелейшим было положение красноармейцев, которым не повезло попасть в польский плен. По свидетельству освобожденных во время наступления, пленных грабили, подвергали систематическим унижениям и избиениям, многих забивали до смерти, широко практиковались казни — людей убивали по прихоти охранников и их командиров. Зверства поляков были известны и ранее. Они стали причиной того, что еще 10 мая Троцкий отдал приказ по армии, призывая не мстить за расстрелы, пытки и издевательства над пленными красноармейцами: «Щадите пленных и раненых неприятелей!».

На территориях юго-запада России поляки энергично продолжали отступление, стараясь вывести из-под удара живую силу. Это было верное решение. Фланги Юго-Западного фронта явно запаздывали. Группа И. Э. Якира — 2 дивизии, бригада пехоты и бригада кавалерии — должна была действовать на 105 километрах фронта. Тылы Якира были скверно организованы, и двигаться быстро группа не могла. Не помогло и то, что радиоразведка перехватила приказ 3-й армии об организации отхода. Поляки шли тремя колоннами, штаб армии был в центральной. Воспользоваться этой информацией не удалось. К 14 июня стало ясно — 3-я польская армия выскользнула из ловушки. 18 июня она закончила отход. Положение Польши было таковым, что её потенциальные союзники уже не стремились выступить на её стороне открыто, с оружием в руках.

Начальник штаба латышской армии генерал Петерис Радзиньш 10 июня 1920 г. заявил, что Рига не должна отказываться от совместных действий с поляками, но обстановка на фронте не располагала к вмешательству. Глава правительства Карлис Ульманис так и не решился на этот шаг. В первых числах июня 1920 г. советские войска приступили к очищению Карелии от финских «добровольцев», которые развязали там военные действия одновременно с наступлением поляков, а 12 июня в Юрьеве открылись переговоры о заключении мира между РСФСР и Финляндией. Формально финская сторона согласилась приступить к ним еще 14 мая, но затягивала начало переговоров. Последнее особо важно, так как, несмотря на снятие Антантой блокады, торговое судоходство по-прежнему было невозможно — финские морские силы и британский флот основательно минировали Финский залив.

В Причерноморье удачно развивалось наступление Врангеля. Большое значение имело абсолютное превосходство врангелевцев на море. Белый флот представлял собой остатки Черноморского флота императорской России — дредноут «Генерал Алексеев» (бывший «Император Александр III», бывший «Воля»), крейсер «Генерал Корнилов» (бывший «Кагул»), 3 нефтяных и 5 угольных эсминцев, 4 подводные лодки, 3 мореходные и 7 речных канонерских лодок, 3 вооруженных ледокола и др. вспомогательные суда. Это были уже не полноценные корабли, какими они были до революции. На «Генерале Алексееве» замки имелись только у трех 12-дюймовых орудий, с «Генерала Корнилова» часть орудий среднего калибра была снята и передана для усиления сухопутного фронта. На старых эскадренных броненосцах у орудий не было замков, машины испорчены.

Крейсер «Генерал Корнилов»

Разумеется, часть кораблей, даже входивших в действующий состав флота, нуждалась в ремонте, остро стояла проблема угля и особенно нефти — её катастрофически не хватало, небольшие закупки удавалось делать в Батуме и Констанце. Кроме того, не хватало офицеров и обученных матросов, команды редко достигали требуемого для комплекта числа. Они формировались из студентов, гимназистов, отставных солдат, казаков, рабочих порта и т.п., что существенно понижало боеспособность флота. Тем не менее он оставался мощной силой, которой нечего было противопоставить. Белый флот почти безраздельно господствовал на Черном и Азовском морях, красные морские силы находились на стадии формирования. Канонерские лодки создавались из ледоколов, паровых шхун, барж, на которые устанавливались орудия до 100–130 мм. У Русской армии сохранялось значительное преимущество.

Под прикрытием канонерских лодок с мощной артиллерией — до 152-мм включительно — была организована перевозка и десант корпуса ген.-л. Я. А. Слащева. 6 июня он был высажен под Мелитополем, утром 7 июня началось наступление через Перекоп, 9 июня Мелитополь был взят, снабжение войск 13-й армии, оборонявших выходы из Крыма, было перерезано. Красный флот после этого ограничился обороной и выставлением минных заграждений. 8 июня Врангель издал приказ об освобождении от ответственности всех граждан, которые служили в советских учреждениях не на руководящих постах. Наступление Врангеля развивалось очень успешно, что привело к попытке остановить его, организовав 15–23 июня контрнаступление. 18 июня в штаб Махно было направлено предложение Врангеля объединить свои усилия в борьбе против «коммуны и комиссаров». В начале июля посланец генерала был публично расстрелян в Гуляй-Поле.

Успехи врангелевцев поставили под угрозу тыл наступавших красных войск и отвлекли часть сил, но польской армии это не помогло. Только 24 июня натиск врангелевцев был остановлен, а в тылу 13-й армии стала собираться ударная группа из 1-го Конного корпуса Д. П. Жлобы и двух кавалерийских дивизий. Она начала действовать 26 июня и сразу же добилась значительных успехов. 29 июня ей было предписано «энергично развивать достигнутый успех блестяще начатой операции». Начавшийся контрудар красной конницы поставил под угрозу связь Крыма с Мелитополем, однако вскоре эта угроза тылам Врангеля была снята. Реализация замысла красного штаба была сорвана. «Блестяще задуманная и плохо выполненная операция», как назвал её ген. Я. А. Слащев, провалилась. В последующих боях группа красной кавалерии была окружена и разгромлена. Последствием катастрофы был срыв плана наступления всего фронта. 3 июля остатки корпуса Жлобы вырвались из окружения.

Один из отрядов Первой Конной армии

В это время на Юго-Западном фронте шли тяжелейшие бои. 25 июня 1-я Конная получила приказ двигаться на Ровно. Кавалерия вынуждена была переместиться в болотисто-лесистую местность, где её возможности были ограничены. В 23:00 4 июля Ровно был взят внезапным для его польского гарнизона ударом, но пришедшие в себя поляки сумели организовать контрудар. 7–10 июля разгорелись встречные бои, в ходе которых город несколько раз переходил из рук в руки. 16 июля командир 4-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии О. И. Городовиков был отозван с польского фронта. В тот же день последовал приказ о начале формирования 2-й Конной армии на базе разбитых частей Жлобы с добавлением двух кавалерийских дивизий и двух кавалерийских бригад. На следующий день новая конная армия была временно переведена в резерв командующего Юго-Западным фронтом. Армию еще надо было сформировать. По словам Городовикова, »… корпус Жлобы, получив жесткий отпор белых, практически перестал существовать как корпус». 2-ю Конную армию сформировали к 25 июля, но поначалу она была рыхлым, малочисленным (3,5–4 тыс. сабель) соединением.

Резервы польского направления поглощало врангелевское. В Ровно были захвачены значительные трофеи, польское командование не справилось с эвакуацией складов. Но, с другой стороны, недостаточное качество связи и частая смена задач перед 1-й Конной привели к срыву планов окружения 3-й польской армии. Полякам удалось на время приостановить движение Юго-Западного фронта, его ударная сила — кавалерия — все чаще использовалась как ездящая пехота. Конница все чаще сталкивалась с подготовленными позициями, которые приходилось преодолевать, спешиваясь, борясь с колючей проволокой и пулеметами. Возможности маневра не было. Прорыв 1-й Конной был остановлен, но вскоре этот успех поляков сошел на нет.

4–7 июля Западный фронт вновь начал наступление. Прорыв состоялся. Для действий на коммуникациях противника был направлен 3-й Конный корпус под командованием Г. Д. Гая — 4100 сабель, 700 штыков, 28 орудий и 78 пулеметов. В результате и в Белоруссии польские силы потерпели поражение. В тылах армии противника началась паника. Только слухи о приближении красной кавалерии подчас вызывали бегство с занимаемых позиций. Впрочем, полного развала не было. Поляки в целом сохранили порядок и пытались оказывать сопротивление при отходе. По планам операции, корпус Гая должен был пройти в 4 дня 160 км, в среднем его дивизии должны были ежесуточно проходить от 40 до 45 км, и выйти к Свенцянам, оседлав пути отхода польской армии. Кавалерия вела действия в весьма тяжелых условиях: в лесах и дефиле Белоруссии ей часто трудно было развернуться, дороги и мосты были разрушены.

Гая Гай

Болота и леса, многочисленные озера и немногочисленные дороги — все это сужало возможности маневра и облегчало задачи обороны для заслонов, которыми прикрывались поляки. В этих условиях корпус поначалу ежесуточно проходил по 25–27 км, и в результате Гай действовал не в тылу, а на флангах отступавшего польского врага. 11 июля был взят Минск, к Свенцянам корпус вышел не на четвертый, а на седьмой день преследования, после чего перед ним была поставлена задача взятия Вильно. Красная армия овладела городом 14 июля. Поляки в панике бежали, стараясь сжигать за собой все, что можно было поджечь. Они уходили, бросая материальную часть и по возможности выводя личный состав. В Белоруссии и Литве, как и на территории юго-запада России, полякам удалось избежать окружения. Войска Западного фронта понесли значительные потери при прорыве фронта противника. В некоторых частях они доходили до 40–60%. Наступавшие войска испытывали острую нужду в боеприпасах (обеспеченность на 55–60%), инженерном имуществе (на 40%) и транспорте (на 35%). Положение со снабжением обмундированием и обувью также было весьма тяжелым — ВЦИК призывал бойцов Красной армии бережнее относиться к своим сапогам, гимнастеркам и шинелям.

У поляков таких проблем не было. Их снабжала англо-франко-американская коалиция. Правда, теперь перед польскими войсками возникла другая опасность. 11 июля командующий Юго-Западным фронтом А. И. Егоров отдал приказ о наступлении на Брест, навстречу войскам Западного фронта. Перед войсками Пилсудского вставала угроза окружения. Некоторым разбитым польским и петлюровским частям удалось найти убежище в Румынии, к границе с которой на большом протяжении стали опять выходить советские войска. В связи с опасностью расширения конфликта 20 июля командование Юго-Западного фронта категорически запретило переход линии Днестра или какие-либо враждебные действия по отношению к румынам. «Поведение наших войск, — говорилось в приказе, — не должно давать повода к обвинению нас в агрессивных намерениях против Румынии». Во время разгрома польской армии крайне обострились пограничные споры на северо-восточных, западных и юго-западных границах Польши.