Почему Байден решил поддержать Эрдогана?

Еще совсем недавно ситуация в Восточном Средиземноморье описывалась экспертами как предгрозовая, чреватая потенциальным вооруженным конфликтом. Речь шла не о традиционных приграничных проблемах между Турцией и Грецией и кипрском урегулировании. Ход событий в этом регионе изменило обнаружения крупных месторождений углеводородов в Восточном Средиземноморье, на которые стали претендовать Греция, Турция и Кипр.

Поначалу всё шло на уровне громких дипломатических скандалов, в которые втягивались Европейский союз и США. В начале февраля 2018 года Турция включилась в газовую гонку и заявила о непризнании договора между Кипром и Египтом о разделе морского шельфа. После этого появились признаки формирования антитурецкого политического блока с участием таких государств, как Саудовская Аравия, Египет, ОАЭ, Греция и Израиль. В этой связи Брюссель грозился «ввести санкции в отношении Турции по причине проведенных ею незаконных буровых работ вблизи Кипра». В ответ в Стамбуле были подписаны соглашение о военном сотрудничестве между Турцией и правительством национального согласия (ПНС) Ливии и меморандум о взаимопонимании между Турцией и Ливией по разграничению морских зон. Текст этого документа так и не был предан гласности, что вызвало повышенное раздражение в европейских столицах и в Египте. Все стали играть по-крупному.

Греция, Израиль и Кипр подписали межгосударственное соглашение о строительстве газопровода EastMed (Восточно-Средиземноморский газопровод), предназначенного для поставки газа с израильского месторождения «Левиафан» и кипрского «Афродита» в континентальную Европу. Его протяженность по плану составит 1,9 тыс. километров, инвестиции в строительство оцениваются в 6 млрд евро. Было заявлено, что газопровод начнет работать в 2024—2025 годах. В ответ Турция представила карту, на которой были обозначены воды Средиземноморья, на которые она претендует, а после подписания соглашения с правительством Северного Кипра и официально признанным правительством Ливана Анкара заявила о претензиях на половину Восточного Средиземноморья и готовности защищать свои интересы даже «с помощью вооруженных сил». Тогда ЕС и США поддерживали сторону Никосии, угрожая Турции санкциями.

Но вдруг американцы развернулись на 180 градусов. Госдепартамент США заявил, что в Вашингтоне передумали поддерживать проект газопровода EastMed и теперь Вашингтон «сфокусируется на поставках электроэнергии из Восточного Средиземноморья в Европу», чтобы «помочь подготовить регион к переходу к чистой энергии». Афины возмутились. Греческие издания пишут, что «администрация Джо Байдена стала использовать тактику дипломатического заигрывания с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, снижая напряжение в регионе», а всё остальное считается пока надуманным. Греческий портал Defence-point.gr полагает, что «американцы намерены избежать конфликтов с нынешним президентом Турции до выборов в этой стране, которые намечены на июнь 2023 года», хотя ставят под удар «свою политику с тремя верными союзниками: Израилем, Грецией и Кипром».

И почему же изменилась позиция США в отношении Эрдогана? По оценке некоторых турецких экспертов, в последнее время во взаимоотношениях между Вашингтоном и Анкарой «активизировалась так называемая закрытая дипломатия». Об этом, в частности, пишет бывший индийский дипломат М.К. Бхадракумар в издании Asian Times. Он считает, что для Турции не стало сюрпризом изменение американской позиции в отношении газопровода EastMed, что, возможно, «является частью определенных негласных договоренностей между двумя странами». Их главный смысл: добиться в 2022 году «разрядки напряженности не только между собой, но и в отношениях между Анкарой и Брюсселем по линии ЕС». При этом, по мнению Бхадракумара, «Эрдоган ставит задачу оставаться как незаменимым союзником Запада, так и сохранить при этом хорошие отношения с Россией и с ее соперниками».

Что касается США, то для них «Эрдоган может быть только частью решения более глобальных региональных проблем, включая и такую, как евразийская интеграция». Сама же Турция исходит из того, что без ее альянса с Западом и НАТО «вряд ли Россия, Китай и Иран вели бы с ней диалог на равных». Тем не менее пока истинный смысл маневров Вашингтона и Анкары не вполне понятен. Не случайно греки стали задавать острые вопросы: зачем предоставлять американцам новые базы, в том числе порт Александруполис, который, по заявлениям американских официальных лиц, станет использоваться для переброски военной техники и военных в Восточную Европу и на Украину? Или почему Афины отправили ракеты «Пэтриот» в Саудовскую Аравию тогда, когда американцы оттуда ушли, и так далее.

По мнению американского издания Foreign Policy, Вашингтон столкнулся с опасностью потерять Турцию и пытается вывести ее из «осадной ментальности», идя на определенные уступки, понимая, что «резкого сдвига Анкары в сторону Востока пока не предвидится». Потому что турецкий проект интеграции Ближнего Востока через «мягкую силу» и «арабскую весну» в одну систему провалился. В регионе появились новые линии раскола, Турция стала в одиночестве противостоять многим странам по целому ряду вопросов. Теперь Анкара, после беготни по геополитическим кругам, решила вернуться на исходную позицию, будучи уверена в том, что она слишком важна для Вашингтона, чтобы тот мог ее потерять, а потому пытается «повысить цену за игнорирование ее интересов», ожидая, что американцы в итоге сдадут назад.

Что-то у Эрдогана получается, что-то нет. И хотя у США и Турции появился повод для сближения, остались и причины бояться того, что без этого отношения могут обостриться еще сильнее.