Кому нужен мирный договор с Японией спустя 76 лет после окончания войны?

8 декабря в ИА REGNUM состоялся круглый стол «Нужен ли России мирный договор с Японией ценой Курил», посвященный 65-й годовщине советско-японской декларации 1956 года о прекращении войны и последствиям этой декларации.

Первым выступил председатель Сахалинского отделения Русского географического общества, заместитель председателя межрегиональной общественной организации «За территориальную целостность Российской Федерации «Русские Курилы» Сергей Пономарев.

В своем докладе он проводил мысль, что упорству российской стороны в подписании «мирного договора», имеющего основным условием передачу Японии части Курильских островов, трудно найти разумные объяснения. Он перечислил основные вопросы, которые есть у общества к российскому Министерству иностранных дел. Зачем России мирный договор с Японией? Отсутствие мирного договора с побежденной в той же Второй мировой войне Германией мешает российско-германским отношениям? Россия с Японией в мире или воюет? Зачем реанимировать территориальный вопрос, о решенности которого советское правительство заявило в 1960 году? Почему Россия как государство — продолжатель Советского Союза вместо завершения денонсации 9-й статьи нарушающей конституции СССР и РСФСР советско-японской декларации 1956 года, предписывающей отдать Японии острова Малой Курильской гряды, возобновило переговоры по мирному договору? Какая «нормализация» отношений нужна с Японией при наличии мира, дипломатических представительств, торговли и так далее?

Пономарев отметил, что единственное, что есть «ненормального» в российско-японских отношениях — это японские претензии на Курильские острова.

Далее выступил доктор исторических наук, профессор Московского лингвистического университета, член научного совета Российского военно-исторического общества Алексей Плотников с докладом на тему: почему Советский Союз не подписал Сан-Францисский договор 1951 года.

Плотников напомнил, что об этом вполне доходчиво в свое время сказал еще Андрей Громыко, бывший главой советской делегации в Сан-Франциско, и перечислил основные причины. Историк отметил, что на Ялтинской конференции Советский Союз согласился вступить в войну против Японии на условии возвращения ему Южного Сахалина и Курил, тогда как в Сан-Францисском договоре суверенитет СССР над этими территориями не закреплялся. Плотников подчеркнул, что история с Сан-Францисским договором как раз является ярким примером, на котором у Советского Союза стоит поучиться самоуважению.

Также Плотников напомнил, что в Сан-Францисском договоре совершенно не учитывались интересы Китайской Народной Республики и что называть этот договор «всеобъемлющим» в условиях, когда его не подписали десятки стран, среди которых такие, как Китай и Индия, — неуместно.

Следующим с докладом выступил доктор исторических наук, председатель Научного совета Российского военно-исторического общества, политический обозреватель ИА REGNUMАнатолий Кошкин. Основной его тезис состоял в том, что пресловутую 9-ю статью советско-японской декларации 1956 года инициировал и продавил Хрущев. Прежде всего, фактически ему принадлежала инициатива начала двусторонних переговоров об установлении мирных отношений с Японией в 1955 году.

Возглавивший советскую делегацию Яков Малик обладал большим опытом дипломатической работы и, что еще важнее, в свое время работал в Японии, хорошо знал и понимал японские реалии. Также в делегацию вошли и другие понимающие японскую специфику специалисты, такие как Сергей Тихвинский. Это во многом позволило быстро согласовать решения практически по всем проблемам, обычно составляющим содержание мирных договоров. И в том числе советская делегация последовательно, терпеливо подводила японцев к решению, при котором территориальный вопрос мог быть не затронут.

Но затем Малик, будучи вызван в Москву как кандидат в члены ЦК партии, получил выволочку от Хрущева, требовавшего «не тянуть» и как можно скорее решить вопрос с договором. И вернувшийся из Москвы Малик по настоянию Хрущева, не согласуясь с остальными членами советской делегации, заявил главе японской делегации Мацумото о готовности СССР передать Японии острова Шикотан и Хабомаи.

Кошкин также подчеркнул, что оценка Шикотана и Хабомаи как всего лишь двух островов лукава, поскольку Хабомаи фактически включает в себя около двух десятков участков суши, отмелей и т. д.

Также историк рассказал, что правительство и министерство иностранных дел Японии давали своей делегации следующую установку: Южный Сахалин и все Курилы — скорее всего, русские на это не пойдут, потому на втором этапе отступить и требовать «только» Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи, а в качестве крайней позиции настаивать на уступке «лишь» Шикотана и Хабомаи.

Правда, и на хрущевские условия в самой Японии сразу не дали согласия ввиду того, что страна оставалась под плотным влиянием США, власти которых не были заинтересованы в достижении договоренностей между СССР и Японией. И Мацумото получил указания требовать все острова, что в итоге и привело к прерыванию переговоров.

В качестве еще одного примера некомпетентности Хрущева в дипломатических вопросах Кошкин назвал предложения в беседах с японским министром рыболовства и сельского хозяйства Итиро Коно в обмен на уступку Шикотана и Хабомаи потребовать от японцев поставить перед американцами вопрос об оставлении Окинавы.

Профессор, экс-заместитель министра рыбного хозяйства СССР, член научно-экспертного совета Морской коллегии при правительстве Российской Федерации Вячеслав Зиланов в своем докладе рассмотрел советско-японскую конвенцию о рыболовстве как катализатор подписания декларации 1956 года.

Зиланов подчеркнул особую важность продуктов моря в обеспечении продовольственной безопасности Японии. В силу скудости своих площадей и особенности климата она не в состоянии обеспечить свое население продовольствием без морских промыслов, в развитии и расширении которых японцы были, таким образом, чрезвычайно заинтересованы. Поэтому большую важность для них имели ресурсы Охотского и Берингова морей, а также прибрежных вод Приморского края, доступ к которым во время Второй мировой войны японская дипломатия смогла обеспечить благодаря Советско-японскому пакту о нейтралитете 1941 года и ряду других мер. В результате Япония до войны и в военные годы добывала в год 4,2−4,5 миллиона тонн продуктов моря, из которых почти миллион тонн приходился на советские воды.

Но в результате разгрома и капитуляции во Второй мировой войне Япония вновь оказалась поставлена перед вопросом, как прокормить свое население, которое к тому же в первые послевоенные годы быстро увеличивалось. И это сыграло свою роль в переговорах по мирному договору — не существуй бы этого вопроса, не будь нужна японцам конвенция о рыболовстве в советских водах, не было бы никаких серьезных рычагов давления для скорейшего подписания декларации.

Следующее выступление принадлежало чрезвычайному и полномочному посланнику II класса, политическому обозревателю ИА REGNUMМихаилу Демурину. В своем докладе Демурин указал на вредность для России линии на заключение мирного договора с Японией. Он оценил как нонсенс само стремление российских властей спустя 76 лет после окончания войны «заключить мир» с Японией, тем более с обсуждением японских территориальных претензий к России, то есть по сути допущением возможности их удовлетворения.

Демурин также напомнил, что широчайшее и взаимовыгодное сотрудничество между СССР и Японией развилось в брежневскую эпоху, когда сама тема мирного договора, а с ней и тема японских претензий на острова была снята с повестки.

По мнению Демурина, японские территориальные притязания следует рассматривать как реваншистские попытки пересмотра итогов Второй мировой и реагировать соответствующим образом, то есть пересмотреть свои приоритеты в отношениях с Японией в сторону противодействия японскому реваншизму. И для этого прежде всего следует прекратить экономическое заигрывание с Токио, и на тот же Сахалин привлекать инвесторов из России и из дружественных стран.

В качестве замены мирному договору Демурин предложил идею договора об основах российско-японских отношений, содержащего положения о том, что с территорий договаривающихся сторон не исходит угроза друг для друга, что ни одна из сторон не присоединяется к экономическим санкциям против другой стороны, что обе стороны не вмешиваются во внутренние дела друг друга и осуждают как таковые инструменты санкционного, военного и другого давления в международных делах, а также об отказе Японии от реваншизма и территориальных претензий к России.

Затем с докладом выступил председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития, действительный государственный советник Российской Федерации 3-го класса Юрий Крупнов. Он выразил мнение, что по сути речь идет не о Курилах, а о том, будет ли вообще существовать Россия как полноправный субъект международных отношений.

Крупнов напомнил о принятой Европарламентом в 2019 году резолюции об осуждении пакта Молотова — Риббентропа, фактически выводящей СССР (а значит, и Россию как государство-продолжателя) из числа главных жертв Второй мировой войны и ставящей его на одну доску с нацистской Германией как агрессора и поджигателя войны. А такой пересмотр роли нашей страны во Второй мировой не может не привести к пересмотру ее роли в нынешнем мироустройстве, и в этом свете изгнание России из Совета безопасности ООН не является чем-то немыслимым, равно как и отторжение от нашей страны территорий, присоединенных по итогам войны, — в том числе Курил, Южного Сахалина, Калининградской области.

В этой связи, считает Крупнов, особую актуальность приобретает память о роли Японии как одного из двух основных очагов агрессии, развязавших Вторую мировую войну. И одной из вех этого развязывания стало заключение в 1936 году между нацистской Германией и Японией соглашения, которое вошло в историю как Антикоминтерновский пакт — его подписали Иоахим фон Риббентроп и Кинтомо Мусякодзи.

По вопросу же непосредственно ситуации с мирным договором и японскими притязаниями на российские территории Крупнов отметил невнятность российской позиции, а также факт нарушения Японией пресловутой декларации 1956 года, поскольку в данном документе стороны, помимо прочего, взаимно отказывались от претензий, которые японская сторона как раз продолжает выдвигать.

Следующий доклад представил доктор политических наук, политический обозреватель ИА REGNUMВладимир Павленко. Он затронул вопрос о роли Японии в послевоенных антироссийских раскладах западных элит, а также о том месте, которое вообще этими элитами отводилось Японии в мироустройстве.

С точки зрения концептуальных элит Запада, считает Павленко, Япония, которая остается вассалом Соединенных Штатов, должна служить для обкатки нового мирового порядка. Сочетание характерной для Японии социальной организации с оккупационной конституцией 1947 года, написанной фактически в штабе генерала Макартура, видится западным элитам образцом выстраиваемой глобальной системы.

При этом в некоторых проектах мироустройства, предусматривающих расчленение России по Уралу, Японии отводится роль доминирующей в Азиатско-Тихоокеанском регионе силы, и это мирит японские элиты, рассматривающие нашу страну как добычу, с западным глобальным доминированием.

Последний доклад круглого стола принадлежал дипломату, главному эксперту дискуссионного «Меркурий — Клуба» Сергею Микояну.

Микоян оценил советско-японскую декларацию 1956 года как специфический документ, продиктованный логикой предшествовавших ему событий, но негодный как основа для выстраивания российско-японских отношений в современных реалиях.

Приоритетом для властей России в переговорах с Японией должны быть государственные интересы в соответствии с новой обстановкой, а не подчинение важнейших вопросов омертвевшей букве некогда подписанных документов, считает дипломат.

Если Россия будет вести переговоры с Японией о новом договоре, определяющем основы взаимоотношений, то декларация 1956 года не может быть основой для таких переговоров уже в силу недавнего заявления главы японского правительства Фумио Кисиды, что мирный договор может состояться только после разрешения вопроса о принадлежности островов Кунашир, Итуруп, Шикотан и Хабомаи — это при том, что в пресловутой декларации возможность передачи Шикотана и Хабомаи обуславливалась заключением договора, а не наоборот. То есть фактически японская сторона дезавуировала свое согласие с декларацией.