Социальные условия строителей оборонительных рубежей в Чувашии

22 июня 2021 года в Чебоксарах состоялась межрегиональная научно-практическая конференция «Строительство Сурского и Казанского оборонительных рубежей — трудовой подвиг народов Поволжья». Чувашский государственный институт гуманитарных наук (ЧГИГН) подготовил сборник статьей участников конференции. ИА REGNUM публикует материал Федора Козлова, кандидата исторических наук заместителя директора Государственного исторического архива Чувашской Республики (г. Чебоксары)

Ф. Н. Козлов

СОЦИАЛЬНЫЕ УСЛОВИЯ СТРОИТЕЛЕЙ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ РУБЕЖЕЙ В ЧУВАШИИ

Официальной датой начала истории строитель­ства оборонительных рубежей в Чувашии счи­тается 28 октября 1941 г. В этот день СНК Чувашской АССР и бюро Чувашского обкома ВКП (б) приняли постановление «Об организации и проведении работ по возведению на территории Чувашской АССР Сурского и Казанского оборонительных рубежей». Этот документ опреде­лил общий порядок производства работ и привлечения местного населе­ния, границы военно-полевых строительств на территории автономии, закрепил за каждым из них соответствующие административные районы и дал разверстку на рабочую силу. В масштабах всей республики плани­ровалось привлечь к строительству рубежей 171 450 чел. без лошадей и 11 310 работников с тягловой силой. Предписывалось мобилизовать «физически здоровое» население республики не моложе 17 лет. Соот­ветствующее требование содержала и телеграмма, разосланная в тот же день по районам республики и подписанная Председателем СНК Чу­вашской АССР А.В. Сомовым.

Руководство районов: председатели райисполкомов и секретари рай­комов ВКП (б) — должно было обеспечить явку мобилизованных, оде­тых по-зимнему, имевших при себе смену белья, кухонные и постель­ные принадлежности. Тщательно прописывались и другие условия, не­обходимые для эффективного выполнения работ: «обеспечить моби­лизованное население за счет колхозов продуктами питания не менее чем на 10 дней, обязав правления колхозов организовать для своих колхозников котлопункты на весь период работы», «разместить при­бывающее население в окружающих селениях, в бараках и зданиях лесных и других организаций, а на недостающую площадь построить землянки», «организовать на каждом ВПС врачебный участок, а при прорабских участках — фельдшерские пункты, обеспечив их необхо­димыми медикаментами».

21 января 1942 г. наркому внутренних дел Л. П. Берии и начальнику Главоборонстроя Наркомата обороны СССР генерал-майору инженерных войск Л. З. Котляру начальником 12-го Армейского управления обо­ронительных работ Ф. А. Леонюком, председателем СНК Чувашской АССР А. В. Сомовым и секретарем Чувашского обкома ВКП (б) И. М. Чарыковым была направлена телеграмма о завершении строительства Сур­ского оборонительного рубежа. 21 февраля был подписан официальный акт приемки Сурского оборонительного рубе­жа Управлением укрепленных районов Генерального штаба Красной Армии. История существования оборонительных соору­жений на территории республики на этом не закончилась, но для нас актуальность представляет именно процесс строительства и социальные условия работы мобилизованных, то есть условия труда, уровень его организации, гендерные и возрастные характеристики и прочие факторы.

Начнем с количественных оценок. Реальная картина по численно­сти резко отличалась от той, что была намечена высшим руковод­ством республики. При этом отметим, что помимо мобилизованных горожан и колхозников на строительство прибыли специально сфор­мированные саперные батальоны, а также кадровые рабочие батальо­ны и направленные по линии Главного управления лагерей НКВД СССР заключенные. Несоответствие числа рабо­чих рук установленным плановым показателям отмечалось практичес­ки в течение всего периода строительства. К примеру, в датируемом 27 ноября 1941 г. спецсообщении НКВД Чувашской АССР председате­лю СНК Чувашской АССР А. В. Сомову о ходе строительства военно­-полевых сооружений на территории республики, констатировалось, что по всем участкам 12-го Армейского управления оборонительных работ 20 ноября должны работать 117 900 чел. пеших и 7630 конных подвод, между тем в этот день работали только 58 979 пеших и 2697 конных подвод. Фактически в строительстве рубежей на территории Чувашии ежедневно принимало участие в сред­нем 85 тыс. чел., иногда эта цифра доходила до 110 тыс. работников. Это означает, с одной стороны, что органам государственного и во­енного управления пришлось заботиться о социальных условиях мень­шего числа людей, а с другой — на каждого из прибывших на воен­но-полевое строительство выпадал больший объем работ.

Остановимся на анализе возрастных границ мобилизованных. На­помним, постановление СНК Чувашской АССР и бюро Чувашского обкома ВКП (б) предписывало мобилизовать лиц не моложе 17 лет, верхняя граница не устанавливалась. Однако на местах возрастные гра­ницы «подредактировали». Так, исполком Урмарского районного Со­вета депутатов трудящихся своим решением от 3 ноября 1941 г. повы­сил нижний порог до 18 лет и установил верхний в 50 лет для муж­чин и 45 лет для женщин. От набора на спецстроительство освобожда­лись беременные женщины за восемь недель до родов и восемь недель после родов, кормящие грудью, а также имеющие детей до восьми лет при отсутствии лица, ухаживающего за ними. При этом следует учесть, что часть местных нормативных актов была принята до официального выхода постановления СНК Чувашской АССР и бюро Чувашского обкома ВКП (б) от 28 октября 1941 г. и основывалась на циркуляре СНК Чувашской АССР и Чувашского обкома ВКП (б) от 26 октября, то есть более раннем документе. Например, решением Мариинско-Посадского райисполкома от 26 октября 1941 г. предписы­валось «привлечь к мобилизации население обоего пола в возрасте: мужчин от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 45 лет», распоряжением Цивильского райисполкома от 27 октября возрастные границы мобилизуемых были установлены для «мужчин от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 50 лет».

Однако возрастные ограничения соблюдались далеко не всегда. К примеру, уроженец д. Тимирзькасы Аликовского района Василий Андреевич Андреев рассказывал: «Неожиданно нагрянувшая война в корне изменила меня — пятнадцатилетнего Василия. Когда началось строительство Сурского оборонительного рубежа, в ноябре 1941 г. я вместе с отцом Андреем Сергеевичем был направлен в с. Чиганары Ядринского района, где в течение пяти месяцев, порой при сильном морозе в 41—50 градусов, в лаптях, кое-как одетые, полуголодные, рыли противотанковые рвы». 5 декабря 1941 г. Василию Андреевичу исполнилось только 16 лет. В том же возрасте мобилизовали Нила Гав­риловича Морозова, Владимира Николаевича Серова, Феклу Иванов­ну Ракову (Сидорову) и многих других. Татьяне Ивановне Елизаровой из Междуреченского сельского поселения Алатырского района тогда вообще было всего 15. Из д. Янгильдино Ишлейского района был на­правлен на строительство 13-летний Вавил Иванов, который, при выявлении этого факта, со строительства был возвращен. Верхняя воз­растная планка и состояние здоровья тоже оценивались весьма услов­но — под призыв подпадали не только физически здоровые, но и немощные, которых определяли на работы «попроще»: «Поваром был у нас Рябов Иван. Был он к тому времени старый и больной, рабо­тать на рытье окопов и дзотов не мог» (из воспоминаний Александры Егоровны Кириллиной из с. Кудеиха Порецкого района). При этом здесь тоже имели место некоторые перегибы: например, из упомяну­той д. Янгильдино была «назначена на строительство гр-ка Палеева, 50 лет, одинокая, два сына которой находятся в Красной Армии; при выезде ее на работу хозяйство осталось бы без надзора».

Подавляющую часть мобилизованных на работу составляли жен­щины и подростки. При этом сохранившиеся протоколы заседаний исполкомов рай‑ и сельсоветов депутатов трудящихся свидетельству­ют, что основной контингент лиц, назначенных бригадирами, со­ставляли представители «сильного пола». Другими словами, в общем количественном отношении среди строителей обо­ронительных рубежей преобладали женщины и подростки, а вот в руководящем составе — мужчины.

Мобилизация населения на строительство осуществлялась в силь­ной спешке. У республиканских и местных властей, в это время ре­шавших вопросы размещения десятков тысяч граждан, эвакуирован­ных из других регионов страны, не было надлежащих ресурсов для создания более-менее комфортных условий для строителей рубежей. Только единицам из них повезло: работали недалеко от дома и по­здним вечером возвращались в родные стены. В специально возведен­ных бараках и близлежащих населенных пунктах удалось разместиться лишь небольшой части стройармейцев. При этом важно отметить, что та часть прибывших, которым повезло оказаться в деревенских избах, решением, например, Урмарского райисполкома от 3 ноября 1941 г., была размещена «без взимания квартирной платы». Многим же пришлось довольствоваться наспех подготовленными землянками и шалашами. Другими словами, временные жилищные условия строи­телей оборонительных рубежей были далеки от идеальных, и в пос­ледующем этот фактор играл в определенной степени негативную роль в плане отношения людей к самому строительству.

В направленной во второй декаде декабря 1941 г. председателю СНК Чувашской АССР А. В. Сомову и секретарю Чувашского обкома ВКП (б) И. М. Чарыкову докладной записке начальника ВПС № 6 Восканяна констатировалось, что «согласно директиве Комитета обороны мы дол­жны работать ежедневно не менее 10 часов. На самом же деле на трассе работают фактически 8 часов, т. е., как правило, все колхозы выходят на работу не в 6 час., а в 7 час. и в 7 час. 30 минут. Как правило, они работу кончают не в 18 часов, а в 16 час. 30 мин. и в 17 час., не говоря уже о потерях во время обеда, которые не поддаются никако­му учету», таким образом, «получается еще 20% потеря рабочего времени, которая нигде не фиксируется». Однако, как отмечают в своих бесхитростных мемуарах непосредствен­ные участники, работали они все светлое время суток: «с 6 утра и до 6 вечера, до темноты», «время работы исчислялось чуть заметным рассветом и поздним вечером, когда предметы теряли свои очерта­ния», «утром на рассвете уходим копать, вечером возвращаемся», «в 6 утра шли на рабочее место (окопы находились в 2 км от деревни) и заканчивали трудовой день в 6 часов вечера — ничего уже не было видно, но не разрешалось бросать работу», «с 8 утра и дотемна». Не­редко с учетом коротких зимних дней, по тем же свидетельствам, приходилось работать и по ночам.

У многих стройармейцев отсутствовала теплая одежда, при еже­дневном многочасовом рабочем дне стремительно изнашивались рука­вицы и обувь. Часть мобилизованных не запаслась зимней одеждой (у некоторых из колхозников, возможно, ее и не было в достаточном количестве, чтобы обеспечить и ушедших на строительство, и остав­шихся дома), не взяли рукавиц и варежек. Купить же все это на месте было очень сложно ввиду отсутствия денег либо самих товаров. С мест шли обращения в СНК Чувашской АССР: «От военно-полевых строи­тельств, работающих на территории Вашей республики, поступают све­дения о необеспеченности части рабочих теплой одеждой. Ввиду того, что мы фондов на теплую одежду не получаем, мы лишены возможно­сти оказать ВПС существенную помощь в этом вопросе. В первую оче­редь необходимо обеспечить ВПС рукавицами, лаптями, онучами, тело­грейками и шароварами». Как могли — помогали.

Одним из самых острых вопросов был продовольственный. Ситуа­ция на строительстве Сурского и Казанского оборонительных рубе­жей в этом отношении весьма показательна. Здесь с первых же дней остро встал вопрос с обеспечением людей, занятых на возведении военно-полевых сооружений, продуктами питания. Следует отметить, что все привлеченные к строительству в плане обеспечения продукта­ми питания были разделены на две основные категории. Рабочие и служащие, задействованные на строительстве рубежей и не связанные с сельским хозяйством, получали продовольствие через Чувашпотребсоюз и Чувашторг. Мобилизованные колхозники должны были содер­жаться за счет общественных фондов колхозов.

С рабочими и служащими все обстояло более-менее нормально. Так, согласно нормам, установленным СНК Чувашской АССР, они долж­ны были получать в день 800 г хлеба, 600 г овощей и картофеля, 40 г мяса, 35 г крупы и 10 г жиров. Удовлетворялись они в соответствии с заявками, направляемыми тем или иным управлением оборонитель­ных работ, и распределялись по военно-полевым строительствам. Прав­да, и здесь возникали накладки. Например, заявка 11-го Армейского управления оборонительных работ Наркомата обороны СССР по Чу­вашской АССР на январь 1942 г. сопровождалась комментарием об имев­шихся в декабре перебоях в снабжении рабочих, занятых на строи­тельстве, мясом и жирами.

Колхозники же полностью зависели от организации питания со стороны своего колхозного руководства. Именно с обеспечением кол­хозников были связаны в первую очередь недостатки в организации питания. Объяснялось это отдаленностью многих колхозов от места расположения строительства и нехваткой гужевого транспорта, а также отсутствием в колхозах достаточных общественных фондов. Быва­ло, что по несколько дней люди оставались без продовольствия. Так, в спецсообщениях НКВД Чувашской АССР отмечалось, что колхозы им. Чапаева, «Красный флот» и др. Первомайского района «отъезжаю­щих колхозников на строительство удовлетворили продуктами пита­ния вместо 14 дней на 4—5 дней», работники из колхоза «Правда» Шемуршинского района «за неимением продуктов питания в течение трех дней питались исключительно тыквой, которую они выпрашива­ли у домохозяев, где они расквартированы на время работ на строи­тельстве», 11 ноября колхозники с/х артели «КИМ» Цивильского рай­она «были весь день без хлеба», а колхозники с/х артели «Радио» — были без продуктов в течение 11 и 12 ноября», «8—11 ноября допол­нительно 86 колхозников ушли с работы», так как «они в течение двух суток были без хлеба», колхоз «Трудовик» Порецкого района «19 ноября сего года на место работы колхозникам доставил хлеб, в котором оказались черви и картофельная смесь. К тому же и эти про­дукты доставлены несвоевременно». Это лишь отдельные примеры из довольно обширного перечня фиксиро­вавшихся в ноябре—декабре 1941 г. Наркоматом внутренних дел Чу­вашской АССР фактов плохого снабжения мобилизованных граждан, отсутствия организованного общественного питания, подвоза нека­чественных продуктов, приводивших к отравлениям работников.

Несмотря на наличие в постановлении СНК Чувашской АССР и Чувашского обкома ВКП (б) от 28 октября 1941 г. четких директивных указаний, медицинская помощь в большинстве случаев на военно-­полевых строительствах в начальный этап работ отсутствовала, неко­му было оказывать первую помощь при получении травм и обмороже­нии. Сказывался дефицит профессиональных кадров, приоритетно к тому же задействованных на дислоцированных в республике эвакогос­питалях. Наиболее распространенными были простудные заболевания (грипп, бронхит, ангина) и ревматизм; много выявлялось случаев за­ражения трахомой. Скученность и отсутствие санитарного надзора вели к распространению вшивости и чесотки. Заболеваемость на участке ВПС-2, к примеру, в первой половине декабря составляла 0,9—1,3% от наличного состава. Лишь спустя какое-то время удалось более-ме­нее сносно организовать медицинское обслуживание.

Поднять моральный дух, стимулировать производительность труда пытались разными путями. 31 октября 1941 г. бюро Чувашского обкома ВКП (б), рассмотрев вопрос о политической работе среди населения, мобилизованного на возведение оборонительных сооружений, обяза­ло регулярно издавать боевые листки, организовать раздачу и читку газет «Красная Чувашия» и «Чаваш коммуни», ежедневную радиопе­редачу, демонстрацию кинофильмов. Всего к данной работе было при­влечено 420 политруков и 3200 агитаторов. Под их руководством, по­мимо вышеперечисленного, проводились собрания, митинги, вечера вопросов и ответов. Ежедневно доставлялось более 3 тыс. экземпляров республиканских и примерно 6 тыс. районных газет. С целью освеще­ния хода работ республиканские газеты дважды в неделю выпускали специальные листовки.

Одним из важных факторов активизации работы на строительстве оборонительных рубежей стала организация социалистических сорев­нований. В декабре 1941 г. конкурентная борьба развернулась между ВПС, отдельными участками и бригадами. При этом существенным фактором привлечения людей стало материальное их стимулирование. Так, приказ № 46 по 12-му Армейскому управлению оборонительных работ Главоборонстроя Наркомата обороны СССР «О развертывании социалистического соревнования на строительстве» предусматривал материальное стимулирование за перевыполнение установленных норм. Например, с целью поощрения и развития движения «двухсотников», в отношении рабочих, звеньев и бригадиров, выполнявших дневные задания на 200 и более процентов в течение недели, предписывалось производить оплату труда в полуторном размере и вручать красный флажок «двухсотника». Кроме того, по каждому ВПС учреждалось пе­реходящее Красное знамя, которое вручалось передовому участку «за наивысшие показатели по перевыполнению шестидневного задания по производству строительных работ». Вместе со знаменем предусмат­ривалось вручение денежной премии в размере 2000 руб. для поощре­ния передовых бригад, их бригадиров и отдельных передовиков. Всего к концу строительства насчитывалось свыше 15 тыс. чел., перевыпол­нявших план, из них к «двухсотникам» относилось 7848 передовиков. Производственные характеристики многих из них хранят­ся в архивах и позволяют в деталях ощутить «дух времени», настрой людей и степень их самопожертвования.

Здесь мы подходим к одной из крайне актуальных социальных га­рантий для строителей оборонительных рубежей — к вопросу об оп­лате труда. Привлеченные к строительству оборонительных рубежей рабочие и служащие различных предприятий и организаций в силу объективных причин временно перестали выполнять свои основные производственные планы. Со стороны финансовых органов соответ­ствующих наркоматов возникали вопросы об уровне оплаты их тру­да: так, в декабре 1941 г. Наркомат лесной промышленности Чуваш­ской АССР акцентировал внимание на более низких заработках своих рабочих и служащих, мобилизованных на производство оборонитель­ных работ. СНК Чувашской АССР пришлось разработать и направить по инстанциям разъяснение: выплата заработной платы рабочим и служащим, задействованным на военно-полевом строительстве, про­изводится полностью за счет администрации оборонительных работ и, как следствие, этим категориям по основному месту работы не выплачивается ни средняя заработная плата, ни разница в таковой.

Приказом № 46 от 18 декабря 1941 г. по 12-му Армейскому управ­лению оборонительных работ как основная форма оплаты труда была утверждена «прямая и неограниченная сдельщина, основанная на Единых нормах выработки и расценок», при этом предлагалось «ши­роко практиковать сдачу работ бригадам аккордно», то есть выдавая задание на весь комплекс работ в целом с указанием полной суммы заработной платы за весь объем работ. Преимущество аккордного на­ряда заключалось в том, что рабочему были ясны весь объем поруча­емых работ и общая сумма заработной платы, а это в немалой сте­пени способствовало повышению производительности труда и со­кращению сроков строительства. Кроме того, названный приказ в целях материального стимулирования и поощрения, к примеру, вво­дил прогрессивно-премиальную систему оплаты труда за перевыпол­нение установленных норм выработки на основных работах, а также дополнительную оплату бригадирам в размере 2% к основной зара­ботной плате за каждый процент среднего перевыполнения норм бригадой. Материальное стимулирование — особенно четко разъ­ясненное — существенно повышало заинтересованность мобили­зованных граждан. Это было куда как более действенное средство, нежели начальственные окрики «сверху» и «нагоняи» за срыв уста­новленных планов.

Кстати, далеко не все вообще знали, что за работу на строитель­стве оборонительных сооружений полагается какая-то оплата. Часть — особенно подростки — работали из чувства патриотизма. Воспомина­ния краеведа В. М. Бурмистрова служат красноречивым свидетельством данного факта: «В январе 1942 г. нас сняли с работы прибывшие руко­водители строительства из д. Чубаево. Они обходили ров и делали из­мерения. Увидев нас, они (это были Ксенофонт Смирнов — отец Ви­талия, Никита Андроников — отец Клавы) сказали: «А вы — марш домой, есть приказ всех школьников вернуть в школы на учебу. Зайди­те в Чубаево, там вам дадут сахар, пшено, хлеб на деньги, заработан­ные здесь». Они замерили наш участок и дали нам записку. Мы быст­ренько сдали все инструменты и подались в Чубаево. Получили про­дукты, все разместили в рубашках, в карманах, а то, что не помеща­лось в них, положили в мешки (хлеб круглыми буханками). Оказыва­ется, строителям рва полагались эти продукты, а мы и не знали, ничего не получали до этого».

Таким образом, возведение Сурского и Казанского оборонитель­ных рубежей следует считать одним из приоритетных объектов внима­ния высшего руководства Чувашской АССР в октябре 1941 — феврале 1942 г. В течение трех с небольшим месяцев в полевых условиях нахо­дились и трудились десятки тысяч человек. Несмотря на то, что ко­личественный показатель так и не достиг запланированных цифр, органам управления пришлось столкнуться с существенными труд­ностями, в том числе в вопросе обеспечения социальных условий мобилизованных. При этом, невзирая на неудовлетворительные со­циальные условия, работа была выполнена в установленные — крайне сжатые — сроки.

Строительство Сурского и Казанского оборонительных рубе­жей — трудовой подвиг народов Поволжья: Материалы Межрегио­нальной научно-практической конференции (г. Чебоксары, 22 июня 2021 г.) / сост. и отв. ред. И.И. Бойко, В.Г. Харитонова. Чебоксары, 2021. ISBN 978—5—87 677—263—3 © Авторы статей, 2021 © Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 2021