До предстоящих в Абхазии выборов нового руководителя этого края - некогда автономного образования, претерпевшего в результате вооруженного конфликта 11-12 летней давности зримую идеологическую и административно-политическую трансформацию - остается несколько дней. В Тбилиси наблюдается явное неудовольствие по данному поводу. Прежде всего, потому, что в такие дни яснее чем когда бы то ни было, ощущаются все вероятные последствия каждого шага абхазской верхушки для исторического будущего Грузии. Как и для общего состояния одной из стран Южного Кавказа, ее государственного, национального и политического самолюбия. Кроме того, выборы назначены на 3 октября, а эта дата связана с взятием города-курорта Гагра в прошлой войне и напоминает о не самых благополучных событиях в грузинской истории.

Непризнаваемая в грузинской столице политическая акция, призванная назвать имя нового главы самопровозглашенной Республики Абхазия, между тем имеет для Сухуми, как и для Тбилиси, - пусть по разным причинам, совершенно конкретные очертания этапного характера. Выборы президента, разумеется, в зависимости от того, насколько успешно они состоятся, позволяют в очередной раз продемонстрировать или не продемонстрировать политическую и правовую обоснованность шагов, ведущих к легитимизации властей. И конечно, победивший кандидат, получая мандат доверия, постарается оправдать его в соответствии с собственными взглядами и представлениями на обустройство Абхазии, хотя и с учетом тех настроений, которые царят в недрах местного общественного сознания. Население Абхазии ныне влачит едва ли не более жалкое существование, чем жители других регионов Грузии. Но в отличие от них, оно постоянно находится в условиях напряженного ожидания нового вооруженного конфликта. Поэтому для абхазской общественности уже не первый год актуальны размышления и сомнения, порождающие два разных подхода к политике местных властей, и они служат для Тбилиси своего рода полезной информацией о настроениях в бывшей "курортной автономии".

Один подход - это ортодоксальная верность идее независимости Абхазии, либо объединение страны на федеративной основе с Россией (со всеми вытекающими из этого очередными трагическими последствиями для сторон конфликта). Второй - обеспечение мирного состояния Абхазии в обмен на возможные уступки, которые носили бы взаимный характер, предполагая создание нового образования с такими правами и полномочиями, при которых сухумское правительство в некоторых случаях (к примеру, выбор ориентиров в области экономического сотрудничества, социальной политики, культурной сферы) могло бы действовать как бы автономно, но в условиях общих вооруженных сил, единой таможенной системы и столь же единой национальной валюты. Однако есть некоторые основания думать, что любой кандидат в президенты, выступающий с конструктивной политической программой действий, направленной на реальное урегулирование, рискует быть подвержен остракизму либо осмеянию со стороны последователей идеи полного отхода от Грузии - прежде всего политических фигур, поддерживающих стратегию поствоенных новаций, когда эйфория от победы в той войне наметила единственную цель - полную независимость. Вместе с тем, это не значило бы, что все 250 тысяч или немногим более человек, оставшиеся в крае после войны, верят в справедливость этой идеи. Но, независимо от этого, они более всего хотят мира, и если даже им безразлично, будет ли снова Абхазия вместе с Грузией или нет, эти люди, занятые работой в курортной инфраструктуре, или просто крестьяне, мечтающие об обильном урожае цитрусовых, все были бы рады любым предпосылкам, обеспечивающим стабильный мораторий на все еще вероятные военные действия. При этом не только члены абхазского истеблишмента, но и одолеваемые житейскими заботами рядовые граждане, одинаково осознают, что такой мораторий возможен по-настоящему лишь после достижения окончательной договоренности по проблемам урегулирования.

Если рассматривать в этом ракурсе намерения и духовно-интелектульный потенциал двух наиболее реальных претендентов на победу, а это нынешний премьер-министр Рауль Хаджимба и руководитель государственной компании "Черноморэнерго" Сергей Багапш, то в первом случае Тбилиси имеет дело едва ли не с прямым политическим наследником Владислава Ардзинба (они даже внешне чем-то похожи), а во втором - менее жестким, оппозиционно настроенным и более гибким, что, впрочем, не означает - более податливым, демократически мыслящим политиком. Хотя... Ортодоксальность Хаджимба может оказаться лишь фоном, на котором талантливый менеджер Багапш может предстать либеральным политиком, готовым к переговорам с грузинской стороной с облегченных позиций. Подобное мнение, однако, было бы явным заблуждением - даже для тех, кто работал вместе с нынешним кандидатом в президенты в ЦК комсомола Грузии еще в 70-е годы прошлого, разумеется, столетия.

Не менее важная особенность момента состоит в следующем, и это очень существенно. С политической сцены грузино-абхазского противостояния сошли два суперантагониста в этом конфликте: это многолетний глава Верховного Совета - сначала автономной, а затем и просто Абхазии Владислав Ардзинба и его бывший заместитель, представлявший грузинскую депутатскую фракцию, Тамаз Надареишвили. На нервно-психологическое состояние обоих абхазская война и ее последствия наложили тяжелый, можно сказать - роковой, отпечаток. Длительная и неугасимая вражда, перешедшая в лютую ненависть, что ежедневно проявлялась в борьбе противоположных во многих отношениях кланов за власть в политических, силовых и общественных структурах, во многом предопределила характер вооруженного конфликта. Все это начиналось еще в разгар горбачевской перестройки. Несколько лет назад Ардзинба неизлечимо заболел, а Надареишвили и вовсе скончался минувшим летом от острого сердечного приступа. Уход двух, яростно сопротивлявшихся взаимным амбициям, политиков фактически должен был означать выход переговорного процесса на новую стадию, избавленную хоть в какой-то степени от присутствия прежних негативных факторов. (Достаточно сказать, что Ардзинба предпочел бы массовое самоубийство членов собственной семьи и всех родных и близких вынужденному возвращению Абхазии в состав Грузии, а Надареишвили единственный путь видел в еще одном вооруженном вторжении в абхазские пределы, пытаясь убедить в этом не только официальный Тбилиси, но и международное сообщество).

Дело в том, что нежелание вести переговоры с представителями Тбилиси абхазская сторона с самого начала объясняла невозможностью признания Надареишвили в качестве законного главы "легитимного ВС автономной Абхазии" (структура в изгнании). Это обстоятельство явно учитывалось Михаилом Саакашвили, когда он после прихода к власти сделал все возможное, чтобы снизить и даже нивелировать любое влияние парламентской фракции "Абхазия", состоявшей из депутатов, бежавших из Сухуми сразу после конфликта, на политические процессы, включая переговорные, и даже принял решение о непродлении ее представителям депутатских мандатов в парламенте Грузии. Таким образом, фактор дополнительного риска молодой президент устранил уже на стартовой стадии своей деятельности. Однако каким будет встречный шаг, пока сказать трудно.

События последнего времени показывают, что Рауль Хаджимба вряд ли станет проводить линию сближения с Грузией. Почему-то именно он удостоился чести нанести этим летом визит президенту РФ Владимиру Путину, что объясняется его должностным положением премьер-министра, но не вяжется с представлениями о нецелесообразности сотрудничества с сепаратистскими лидерами. (Один из предыдущих саммитов СНГ в середине 90-х годов мягко говоря, не рекомендовал руководителям стран Содружества вступать в прямые контакты и налаживать сотрудничество с руководителями регионов, стремящихся к самоизоляции в других странах. Правда вскоре после этого решения Шеварднадзе пригласил в Грузию Масхадова, но тогда между Москвой и Грозным установились мирные политические отношения, а гость из Чечни возглавлял официальную власть. И все же...).

Появление Хаджимба рядом с Путином окончательно убедило наблюдателей, что именно на него делается ставка Москвой на предстоящих президентских выборах. Угадать подоплеку соображений, по которым это делается, сравнительно нетрудно. Этот кандидат не только твердый сторонник и приверженец абхазской независимости, но и, как не преминули заметить грузинские СМИ, офицер госбезопасности, выпускник смоленской академии. В любом случае уже можно утверждать, что не Багапш рассматривается как будущий правитель края, лишенного международного правового статуса, но не обделенного вниманием со стороны. Нельзя не заметить, что в случае победы Хаджимба возможность возобновления конструктивного переговорного процесса, предполагающего постепенное получение результатов, менее вероятна, что может подвергнуть риску безопасность в стране и регионе. Но если произойдет иначе, и Рауль Хаджимба окажется дальновидным политиком, во что поверить сейчас непросто, то в этом случае российское руководство может рассчитывать в известной степени на признательность официального Тбилиси. Москва, по сути дела заинтересована не только в стабильности и безопасности на своих границах, но и в возрастании влияния и контроля на сопредельных территориях. С учетом наличия в лице Чечни собственного сепаратистского региона Россия, как порой думают в Тбилиси, не может быть против абхазского урегулирования, но затягивание этого процесса до окончательной стабилизации в Чечне (если это возможно вообще), вероятно, могло бы ее устроить для сохранения своего военного присутствия на максимально возможные сроки, вероятно, исчисляемые в неких секретных документах даже десятилетиями. Не случайно Москва предпочитает, чтобы Тбилиси и Сухуми по основным пунктам политического статуса Абхазии и формам взаимодействия договорились сами. Это ей представляется наиболее объективным и, если посмотреть со стороны, даже взвешенным подходом. Но если реально, то теряется время. Тбилиси никак не может добиться преимущества в этом затянувшемся противостоянии и вынужден довольствоваться пока моральными дивидендами в виде теоретической и правовой поддержки международного сообщества. Сохранить такое статус-кво должен помочь России один из кандидатов в абхазские президенты.

Обращает на себя внимание ряд других обстоятельств, свидетельствующих о непрочности абхазского "политического цемента", призванного укрепить внутреннее состояние властных структур. Уже сейчас, и здесь приходится верить как абхазским, так и грузинским, тоже достаточно осведомленным, экспертам, отношения между Хаджимба, представляющим клан гудаутских абхазов, и Багапшем, выходцем из приморского городка Очамчира, накалены до предела. В предвыборное противостояние втянуты представители окружения сторон, пускающие в ход методы взаимной дискредитации, причем, бывает, что имеют место проявления излишней экзальтации. Раздаются обвинения и в сотрудничестве с Джорджем Соросом - как с "выразителем гегемонистских интересов международного империализма". В ходе недавнего визита в Нью-Йорк для выступления в ООН Михаил Саакашвили одну из встреч, кстати, имел с Соросом. По утверждению ряда источников, заслуживающих доверия, речь шла, прежде всего, об урегулировании в Абхазии. Более конкретной информации о содержании беседы нет, но легко предположить, что президент Грузии у властелина международных валютных процессов просил не политических советов, а убеждал в целесообразности выделения специальной финансовой помощи для укрепления безопасности на Кавказе, регионе, имеющем репутацию выгодного транспортного коридора и важного стратегического узла (особенно для США и НАТО) на Евразийском пространстве.

В попытке придать властям в ходе и после выборов все более легитимный характер, пусть даже в непризнанной республике, правящая элита в Абхазии в процессе избирательной кампании не забывала о необходимости обеспечения активности электората. Соответственно, сухумское правительство заботится об успешности выборов в Гальском районе, где преимущественно проживают этнические грузины, и куда за послевоенные годы удалось вернуться 50 тысячам беженцев. Появление в районе около десяти дней назад военных подразделений, подчиненных абхазским властям, призвано, как считают абхазские парламентарии в изгнании, вынудить участвовать в голосовании всех местных граждан до единого. Видимо, этими подразделениями действительно руководит некто по имени Вальмер Бутба, отличающийся, по свидетельству гальских жителей, довольно жестким нравом. Поступающая информация о бегстве из сел района по тайным тропам грузин во множестве, опасающихся давления, а то и расправ, имеет под собой скорее всего реальные основания. Очевидно, что население Гали не желает голосовать во избежание содействия планам абхазской верхушки, хотя нельзя одновременно исключить, что простые жители следуют рекомендациям национально-патриотических сил грузинской стороны, действующих на примыкающей к зоне конфликта территории.

Не меньше настораживает грузинских политиков известие о ритуальном приглашении ко дню выборов в качестве "почетных гостей" казачьего формирования из Краснодарского края во главе с атаманом Миляевым, тем более, эти люди не раз отличились в ходе абхазской войны. Тоже, конечно, вызов, урегулированию не способствующий, убеждены в Тбилиси. Как и в том, что если выборы будут проведены честно, без мер принуждения и фальсификации, то успех будет праздновать Сергей Багапш, имеющий самый высокий политический рейтинг и добрую репутацию среди населения. Но никак не Рауль Хаджимба, в убедительной победе которого в Сухуми заинтересованы все сторонники экс-правителя Ардзинба. Однако, сожалеют в тбилисских политических кругах, вряд ли Москва допустит такой финал. Поэтому наблюдаются даже попытки прогнозировать движение протестного характера, что крайне трудно представить себе в современной Абхазии, все еще подчиненной твердой воле сторонников независимости. Хотя в перспективе нельзя исключить и вполне реальные прецеденты нестабильности на почве разлада между политическими кланами. которые, полагаясь сегодня на поддержку бедствующего населения, вынуждены помнить не только о жестокостях прошлой войны, но и о недопустимости будущей.

Нодар Броладзе