Существует такое известное явление, как культ карго. Открыт этот культ был у туземцев с островов Меланезии. Суть его состояла в том, что после прилета «белых богов» на острова местные жители, подобно детям, начали конструировать из дерева, соломы и других подручных средств «самолеты», «вертолеты», «ружья», «бензопилы» и другую «современную технику» и потом ей поклоняться. С точки зрения философской сути этого феномена следует сказать, что это форма, у которой одно содержание — технического средства, заменено на другое — культовое поклонение чудесному и необъяснимому. По поводу подобного поклонения прекрасно высказался Достоевский в своей притче о Великом инквизиторе. В ней инквизитор говорит Христу:

Борис Кустодиев. Балаганы. 1917
«Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастия, — эти силы: чудо, тайна и авторитет. Ты отверг и то, и другое, и третье и сам подал пример тому».
Фёдор Достоевский

Как мы понимаем, Достоевский писал об этом, имея в виду отнюдь не диких жителей Меланезии, а современное ему западное человечество. Собственно, и сегодня ничего не изменилось, и даже более того, проблема нежелающего взрослеть взрослого ребенка с приходом эпохи постмодерна стала только острее. Дикарь, вооруженный гаджетами, интернетом и всем прочим, становится главным «героем» западного общества. Так что, по-видимому, царства Великого инквизитора осталось ждать совсем недолго.

Культ карго

Дикость современного человека, в отличие от дикаря меланезийского, на первый взгляд не так заметна. Он не носит на полном серьезе деревянных ружей, а пользуется вполне работающими гаджетами. Однако, уровень его взаимодействия с последними не только подобен уровню взаимодействия дикаря с деревянным ружьем, но и носит еще более примитивный характер. Недаром о «технологической магии», как об одной из главных примет нашего времени, говорят очень многие. Современный человек уже часто ничего не знает об электричестве и вообще обо всем том, что проходят на уроках школьной физики, он просто, подобно обученной обезьяне, нажимает кнопки. Жизнь же его становится все более и более виртуальной и оторванной от реальности.

Дикарь же всегда прочно связан с реальностью, ибо, в противном случае, он бы просто не выжил в условиях дикой природы. Кроме того, хотя дикарь и делает из технических средств предмет культа, как это, между прочим, делают многие современные люди, он вполне способен создать лук, топор и другое оружие и инструменты и сознательно пользоваться ими, понимая их устройство. А что может создать полностью погруженный в виртуальность так называемый современный человек, уже вызывает много вопросов. Так что на уровне взаимодействия с материальной реальностью дикарь уже вполне превосходит современного человека.

Но главное, что отличает культурного человека от дикаря, все же находится не столько в плоскости взаимодействия с материальной действительностью, сколько в плоскости культуры и соответствующего ей понимания своего места в мире. Но и тут дикарь, по сравнению с современным человеком, уже выглядит более предпочтительно.

fishki.net
Последователи карго-культа с деревянными бензопилами

Да, дикарь неадекватно понимает сущность самолета, но он ее как-то осмысливает и вписывает это осмысление в свою первобытную культуру. Современный же человек постепенно лишается способности что-либо осмысливать. Он просто начинает слепо, подобно дикарю, обожествлять бесконечные средства как технические, так и социально-политические (например, демократию), только в отличие от дикаря он уже никакой картины не строит, даже первобытно-мифологической. О целях и смысле в современном мире говорят все меньше и меньше, а чаще этот разговор просто имитируют.

Так, например, либеральная общественность, особенно западная, буквально молится на демократию. И при этом даже не задается вопросом о том, чему она должна служить. Говорится просто: то общество, которое демократическое, — хорошее и современное, а то, которое не демократическое — плохое и архаичное. Однако если племя людоедов демократически проголосует за то, что есть надо только мужчин определенного возраста, а других людей кушать не надо, ну разве что только по особым случаям, то можно ли будет назвать подобное племя современным только потому, что оно применило демократическую политическую процедуру?

В знаменитой книге Даниэля Дефо «Робинзон Крузо» дикарь по имени Пятница не только приобретает умение владеть ружьем, что его еще никак не выводило из статуса дикаря, но и преодолевает склонность к каннибализму. Наличие такой способности к духовно-культурному преодолению внутренней дикости или, попросту говоря, к преображению — является сердцевиной человечности. Данную способность Маркс называл «родовой сущностью», но именно от нее, по Марксу, и отчуждает капитализм, в чем состоит его главный грех перед человечеством. А так как сегодня капитализм стал глобальным, то мы и имеем дело с феноменом взрослого ребенка, то есть с человеком, который отказывается от внутренних изменений, ибо капитализм это не приветствует. В итоге мы утрачиваем те человеческие потенциалы, которыми обладает даже дикарь.

Алексей Вощакин. Шаман в юрте. 1927

Относительно недавно один известный либеральный блогер посетил Туву и, в частности, напросился на прием к шаманке. Женщина старалась, как умела, как-то реанимировать в этом современном дикаре способность заглядывать в себя. Но «дикарь» в итоге понял смысл производимого ритуала по-современному. Он резюмировал свое посещение шаманки словами о том, что если тебя минут пятнадцать окуривают дымом и при этом одновременно бьют над ухом в бубен, то когда после этого выходишь на улицу, действительно, испытываешь искомое облегчение.

Подобное объяснение шаманского искусства большинству современного человечества, наверное, кажется убедительным. Однако, если бы этого умника посадить на необитаемый остров с пятьюдесятью людьми, то с высочайшей долей вероятности никакого жизнеспособного социума он бы организовать не смог, ибо тут нужны не столько технические навыки, сколько человеческое умение ладить с людьми, вдохновлять и организовывать их. А шаманы делают это на протяжении тысячелетий. Для современных же умников данная проблематика просто не существует, ибо буржуазный модерн в свое время перенес ньютоновскую картину мира не только на неживую материю, но и на человека и социум. А коли так, то надо знать законы и технологии, а не «плясками с бубном» и всякими самовыявлениями заниматься.

Такое осознание и открытие законов буржуазный модерн начал мыслить, как совершенствование человека. Об этом писал, в частности, крупнейший американский специалист по истории идей, профессор Гарвардского университета Крейн Бринтон в своей книге «Идеи и люди»:

«Мы намеренно выразим здесь новое мировоззрение Просвещения в его крайней форме, в которой его определенно не разделяли самые знаменитые его представители — такие как Локк, Вольтер, Руссо или Кант. Это вера в то, что все люди могут достигнуть здесь, на земле, состояния совершенства, какое до того считалось на Западе возможным лишь для христианина в состоянии благодати, да и то лишь после смерти».

Бринтон тут странным образом упускает христианскую мечту о царстве божьем на земле, а не только после смерти — хилиазм. Но то, что модерн предложил человечеству ранее неслыханный исторический проект — верно. Вот что Бринтон говорит о его сути:

«Такую возможность совершенствования человеческого рода христианство никогда не обещало за две тысячи лет его господства, не обещали и предшествовавшие тысячелетия язычества. Если она могла быть высказана в восемнадцатом столетии, то должно было произойти нечто новое — некоторое изобретение или открытие. Это новое лучше всего резюмировано в трудах двух англичан конца семнадцатого века, Ньютона и Локка, сосредоточивших в себе всю подготовительную работу первых столетий Нового времени. Труды Ньютона, в особенности его усовершенствование математического анализа, его великая математическая теория вращения планет и закон тяготения, как казалось современникам, могли объяснить все явления природы, или во всяком случае показать, как их можно объяснить — в том числе, человеческое поведение».
Крейн Бринтон

Современникам Ньютона «казалось», что его открытия помогут объяснить все на свете, включая поведение социума и человека, а, основанная на его открытиях, картина мира является окончательной. Однако, очень быстро выяснилось, что данный подход к человеку, в лучшем случае, является частичным, а будучи частичным и одновременно признанным единственным и окончательным, он привел к тому, что культура, по большому счету, была выведена за скобки и начала чахнуть.

Но главное состоит в том, что открытие законов и увеличение уровня осознанности является лишь частью совершенствования человека, причем далеко не главной. Да, законы открывать надо, но это только половина дела, ибо «родовая сущность» человека состоит в том, чтобы потом открытые законы преодолевать, а не только следовать им. А эту способность к преодолению модернистская картина мира за скобки и выводила. Поэтому модернистскую модель по совершенствованию человека, в лучшем случае, надо назвать частичной, а если говорить на чистоту, то модерн никакого улучшения человека и не подразумевал, а хотел только наиболее рационально вписать существующего человека в мир, лукаво назвав подобное вписывание усовершенствованием.

Такая ситуация привела как к деградации культуры, так и к деградации субъекта как такового, включая субъекта политического. Сегодня уровень деградации политического сознания по-настоящему впечатляет. Рассмотрю два наиболее ярких примера.

Захожу я как-то после бассейна в душ и вижу вполне вроде бы серьезного и взрослого мужика, у которого набита татуировка с Лениным. Я очень хорошо отношусь к Ленину и вообще за советские ценности, но при чем тут набитый на грудь Ленин? Подобного рода манифестации своих политических ценностей сегодня встречаются повсеместно, но проблема даже не в татуировках, а в том, что к подобного рода вещам всё и сводится. Это и есть карго-коммунизм, карго-марксизм и карго-политика.

То же самое в полной мере относится не только к «красным», но и к «белым», а также к современной политике вообще. У нас некоторые мечтают о возврате в царскую Россию и поэтому любят переодеваться в форму белых офицеров и отращивать усы. Но белый офицер — это честь, служение, долг и дух. Не скрою, что я лично недолюбливаю этот дух, но я его уважаю, ибо дух, если он есть, всегда требует уважения. Так нельзя ли любителям белой России вместо формы продемонстрировать содержание, то есть предъявить человека, соответствующего определенным параметрам поведения и чувствования аристократа?

Сталин. Фото — Макс Альперт. 1936

То же самое и со сторонниками СССР. Есть такая советская былина, которая повествует о том, как в 1946 году, во время работы над фильмом «Клятва», режиссер Михаил Чиаурели вместе со Сталиным обсуждали кандидатуры актеров на роль вождя. На эту роль Чиаурели предлагал своего сына и намекал, что для лучшего вживания в образ актеру желательно было бы пожить немного на сталинской даче. На это Сталин ответил: «любопытное желание… Если уж очень хочет, может начнет с моей туруханской ссылки?» Так неугодно ли «красным», условно говоря, не со сталинской дачи и татуировок начинать, а начать как-то вживаться в образ, но только по-настоящему? Вы можете себе представить, чтобы кто-нибудь из советских деятелей той эпохи сегодня бы ходил с татуировкой Ленина?

Особую фарсовость ситуации придает то, что главной причиной разрушения царской России, как и СССР, было истлевание духа и деградация содержания. Сегодня же те, кто вроде как хотел бы восстановления империи в красном или белом обличии, демонстрируют своим поведением ровно то, от чего империя и рухнула. При этом становится совершенно не понятно, что собственно хотели бы вернуть.

Если говорить о царской России, то феодализм и монархия были политическими формами, но еще было идеологическое и духовное содержание. Сначала содержание, а потом политическое оформление, а не наоборот. Но если содержание в каком-то виде никак не выявлено здесь и сейчас, то только и остается говорить о форме и маршировать с нагайками. Это, между прочим, называется постмодерн, против которого якобы так яростно борются белые и православные фундаменталисты.

То же самое и с теми, кто хочет вернуть СССР. Что вы хотите вернуть? Социализм? Какой социализм? Как в Норвегии? Вы хотите вернуть именно советский социализм? А чем он отличается от норвежского? Вы хотите отменить капитализм и заменить его на что? На то, что потом рухнуло? Вы хотите восстановить в XXI веке сталинскую систему и для этого действовать по прописям Ленина? Но ведь и дураку понятно, что эти два великих политика сегодня действовали бы совершенно по-другому и создавали бы иную систему и при этом оставались бы сами собой, ничуть не изменяя своим идеалам. Ну так и как сегодня должны действовать коммунисты и какую систему создавать? Эти и другие вопросы просто не обсуждаются, а серьезное обсуждение подменяется игрой в бисер, когда «плазменные марксисты», подобно туземцам, мечут цитаты из Маркса и Ленина не понимая в них ничего, ибо понимание и не нужно, а нужно просто магически заклясть словами проклятую реальность и своих оппонентов.

Все это карго-благолепие дополняется таким же специфическим и наивным идеализмом. Ленин не подписывал расстрельные приказы, он даже в зайчиков не стрелял. А репрессий так и вообще не было. СССР он такой чистенький, ибо если на нем есть хоть одно пятнышко, то как же его любить-то? А всё что говорится про репрессии — это знамо поклепы врагов.

Генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель

Белые же офицеры, разумеется, тоже все в белом. Они не расстреливали невинных, не пытали и не нанимались в иностранные разведки. Они были только благородными рыцарями, эстетами и беззаветно служили Родине, которую грохнули «сатанисты» большевики.

В такой идиотически-детской логике все делится на черное и белое, а содержание и, тем более, проблемное содержание, просто изымается. И понятно почему. Современный человек почти утратил способность чему-либо служить, он может только поклоняться тем или иным идолам. И тут что «Кока-Кола», что СССР, что царская Россия — всё находится где-то на одном уровне.

Поэтому соответствующим образом выглядит и современная политическая борьба. Вражда современных красных и белых часто выглядит так, как если бы враждовали два туземных племени, одно из которых поклоняется соломенному чучелу вертолета, а другое чучелу самолета. Формы вроде как разные, а содержание одно — пустота. С той только разницей, что война туземных племен все же более содержательна.