Афганский экзамен: стратегическое партнерство России и Китая тест пройдет?

Прошедший в Душанбе саммит глав МИД стран — участниц ШОС — сам по себе важное событие, особенно в контексте двойного двадцатилетнего юбилея самой этой организации, а также ее российско-китайского стержня, играющего в ней роль несущей конструкции. Вкратце вспомним хронологию важнейших событий 2001 года:

Оборачиваясь на эти два десятилетия, становится понятно, что развитие событий в целом происходило в логике реальности, сформированной в 2001 году. Динамика то замедлялась, то ускорялась, но в целом процессы двигались в заданном тогда направлении. Сегодня все меняется; поэтому юбилейные торжества по случаю двадцатилетия ШОС, подготовка которых идет полным ходом к сентябрю, когда состоится саммит глав государств, существенно корректируются резкими изменениями ситуации в Афганистане, откуда США и НАТО уже частично ушли, а окончательно покинут эту страну к началу сентября. И нельзя исключить, что юбилейный саммит ШОС будет проходить под аккомпанемент смены в Кабуле власти. Кардинальное отличие ситуации до и после 2021 года заключается в том, что в первом случае ШОС, которая за эти годы расширилась и пополнилась как постоянными членами, так и государствами-наблюдателями, уравновешивала американский военный контингент, поддерживая региональный баланс. Ныне же регион стоит перед перспективой масштабной дестабилизации, и очень многое будет зависеть даже не столько от ШОС, сколько от российско-китайского тандема в ней, миссия которого меняется кардинально: от поддержания равновесия к противодействию хаосу. На месте одного из двух главных игроков в регионе появляется россыпь региональных центров влияния — от Турции и Ирана до Пакистана и Индии, вовлеченных во множество разнонаправленных процессов, причем не только вокруг Афганистана.

Поэтому вслед за многосторонней встречей руководителей дипломатии ШОС в столице Таджикистана последовала серия их двусторонних встреч, часть которых, включая переговоры главы российского МИД Сергея Лаврова с китайским коллегой Ван И, прошли уже в Ташкенте, на полях международной конференции, сама тема которой как нельзя лучше демонстрирует всеобщие озабоченности в связи с Афганистаном: «Центральная и Южная Азия: региональная взаимосвязанность. Вызовы и возможности». Невооруженным глазом видно, что особых возможностей сейчас не просматривается, а их появление тесно связано с адекватным ответом на вызовы со стороны игроков, влияние и интересы которых между собой, с одной стороны, сталкиваются, а с другой, пересекаются. Именно поэтому особое внимание привлекают российско-китайские переговоры, с которыми многие в мире и в регионе связывают перспективы сохранения стабильности. С. Лавров и Ван И подтвердили приверженность дальнейшему сближению по всему спектру международных проблем. От совместной борьбы с эпидемией до противодействия «политическому вирусу», которое не только ставит целью пресечение спекуляций относительно происхождения «короны», но и, если смотреть шире, предотвращает использование эпидемии для достижения определенными кругами своих политических целей. Между тем именно этого стремления, например, не скрывает «давосская клика» во главе с глашатаем «великой перезагрузки» Клаусом Швабом, на платформе которой уже сформировался элитарный экуменическо-олигархический альянс в лице Совета по инклюзивному капитализму при Ватикане.

Основной смысл российско-китайских переговоров укладывается в два важнейших тезиса. Ван И: «Китай и Россия должны поддерживать координацию и взаимодействие, решительно выступать против вмешательства внешних сил во внутренние дела, углублять сотрудничество в региональных делах, вместе содействовать возвращению Афганистана на путь мира, совместно противостоять наполненной духом холодной войны Индо-Тихоокеанской стратегии, вместе содействовать мирному развитию АТР». С. Лавров: «Я бы хотел полностью разделить вашу оценку наших двусторонних отношений как лучших в истории. Наши связи сейчас превосходят такую форму межгосударственного взаимодействия как военно-политические союзы времен холодной войны. Это важнейший ориентир для наших отношений во всех областях».

Следует ожидать, что именно этим «шанхайским духом» будут пропитаны и наполнены решения предстоящего саммита Совета глав государств ШОС, прежде всего Душанбинская декларация двадцатилетия, над которыми министры работали в эти дни. «Индо-Тихоокеанская стратегия», провозглашая которую, Вашингтон бросает вызов именно ШОС, так как втягивает в свою орбиту Индию, подвергнута Москвой и Пекином критике (жесткую оценку ей неоднократно давал и Лавров). Тем самым определенный сигнал о недопустимости продвигаемой США хаотизации Афганистана передается и в Дели, вовлечь который в эти игры пытался еще отставной президентский советник американский генерал Герберт Макмастер. Это особенно важно в условиях, когда обстановка в самом Афганистане на момент сентябрьского саммита ШОС в Душанбе с позиций сегодняшнего дня выглядит очень трудно прогнозируемой. Почти невозможно предвидеть, что начнет происходить в этой стране, как только последний американский солдат ее покинет.

Поэтому, выступая на саммите глав МИД, Ван И предложил выработать «железную» линию курсом на долгосрочную стабильность, которая предполагает противодействие «трем силам зла» — экстремизму, терроризму и сепаратизму — и должна проводиться, по его словам, «как в спокойные, так и в опасные времена». Частью этой линии китайский министр считает расширение сотрудничества в рамках проекта «Пояса и пути». И это понятно: географическое и, шире, геополитическое положение Афганистана таково, что в обход него невозможно проложить маршруты не только упомянутой китайской инфраструктурной инициативы, но и более широкие интеграционные планы, которые российский министр раскрыл уже в выступлении на ташкентской конференции. Забегая вперед, заметим, что отмеченные выступления Ван И и Лаврова очень похожи на две части общей программы — «минимум» и «максимум». Мир в Афганистане как непременное условие дальнейшего разговора на любые темы, и если это получается, то хаос удастся побороть. И вот тогда появляются новые, очень интересные перспективы. В обобщенном виде регионального «сообщества единой судьбы» эту двойственность задачи, подходы к которой Москва и Пекин нащупывают в тесном взаимодействии, изложил руководитель китайской дипломатии.

Теперь о том, какие возможности в Ташкенте приоткрыл глава российского МИД, в определенном смысле продемонстрировав уверенность, что с вызовами справиться удастся. Вот наиболее важные выдержки:

Совместная российско-китайская стратегия противостояния хаосу, который США провоцируют своим уходом из Афганистана, выводит Москву и Пекин на роль вершителей судеб громадного региона, имеющего колоссальное значение и для всей Евразии, и для наших двух стран. Особенно имея в виду создаваемые внутриафганским обострением угрозы российским интересам в Средней Азии и территориальной целостности Китая в Синьцзяне. Идущие к власти талибы (организация, деятельность которой запрещена в РФ) этот расклад прекрасно понимают; политическое руководство этого экстремистского движения, надо полагать, отдает себе отчет в том, что в интересах взятия и укрепления власти им не следует ссориться с Москвой и Пекином. Поэтому оно уже сделало соответствующие заявления, из которых следует готовность остановить исламистскую экспансию на границах страны и не допускать подрывного вмешательства во внутренние дела соседей. Как подчеркивал в прошлом российский посол в Кабуле Замир Кабулов, ныне директор второго департамента Азии МИД, нет оснований не верить лидерам талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Дестабилизация им сейчас действительно не нужна.

Но времена имеют свойство меняться. «Талибан» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) внутренне аморфен и расколот на группировки со своими тактическими интересами; некоторые из этих интересов обусловлены внешней привязкой. Поскольку исламизм с самого начала связан с западными, прежде всего британскими, а затем и американскими спецслужбами, рано или поздно эта зависимость непременно скажется. Что будет тогда? Этот вопрос как раз и является ключевым; двуединая задача Москвы и Пекина, как представляется, очень сложная. С одной стороны, избежать прямого вмешательства в Афганистане, отягощенного определенной исторической памятью и опытом. С другой стороны, отыскать такую формулу влияния, которая предотвратит дестабилизацию и выход кризиса за его границы даже в случае развития ситуации внутри страны по самым худшим сценариям, будь то возобновление гражданской войны или формирование заточенного на внешнюю экспансию тоталитарного единовластия. Навскидку, важную роль в достижении успеха здесь могут сыграть и «третьи» игроки, роль которых с уходом США существенно повышается; речь, разумеется, идет о Пакистане, Иране и Турции.

Всестороннее сближение Москвы и Пекина в мирных условиях стоит перед перспективой проверки кризисом. Нет сомнений, что оно эту проверку выдержит, и в этом случае у поджигателей хаоса, стремящихся разобрать «евразийские Балканы» (по Бжезинскому) на полчища воюющих друг с другом карликов, никаких шансов не останется.