Путин между Кудриным и Патрушевым

В конце апреля в российских СМИ практически одновременно появилось два информационных повода, пройти мимо которых невозможно.

Первый — это комментарии по поводу статьи исполнительного директора Школы общественных и международных отношений Университета Балтимора, профессора Ивана Саши Шихана. Статья опубликована известным американским консервативным журналом The National Interest и, по оценкам комментаторов, «наделала много шума в тихих коридорах на Старой (Площади)».

Второй — интервью секретаря Совета Безопасности России Николая Патрушева, опубликованное в электронной версии самой многотиражной российской газеты «Аргументы и факты».

Оба источника являются предельно репрезентативными для выражения позиций правящих групп в США и России. То, что в США комментарий давал университетский профессор, а опубликован он в органе республиканцев, не имеет значения — в отношении России в США существует прочный двухпартийный консенсус, и The National Interest публикует мнение «глубинного государства», которое не меняется столетиями.

То, что в России содержание интервью видного идеолога блока государственников было отражено даже в главной газете государства Российского «Российской газете», по сути, похоже на сообщение в газете «Правда» на первом развороте в советский период. Структура такой медийной поддержки означает стремление озвучить позицию правящего альянса в новом российском «Политбюро».

Теперь к содержанию заявлений. Американский профессор (по сути просто парламентёр или диктор, зачитывающий требования США к России) заявил, что «США должны инициировать в России новую перестройку и привести к власти либерального политика». Приводятся имена предпочтительных для США кандидатов на замену Путина: Дмитрий Медведев, Анатолий Чубайс и Александр Волошин. Но самым предпочтительным является Алексей Кудрин.

Он — сторонник «свободной торговли» (так англосаксы традиционно называют принудительное открытие чужих рынков для их монопольного вторжения), авторитетный реформатор, либерал и «независимый (от кого?) мыслитель». После замены Путина на Кудрина всё у России с США наладится, сообщает рупор американских правых.

Понятно, что после таких откровений в кругах, приближённых к власти, возникло, как бы это сказать, некоторое оживление. Там сложили поддержку Кудрину из-за океана с ростом его собственной активности и сделали вывод, что всё это очень неспроста.

И уже не важно, Кудрин подтолкнул американцев к такому мнению или американцы сами так думают, но факт остаётся фактом. Медведев и Кудрин с точки зрения США — лучшие кандидаты на пост президента России вместо Путина. И это заявлено публично.

Николай Патрушев в это же время даёт на страницах главной газеты государства Российского оценку Западу как исконно враждебной в отношении России силы. И восходит это ещё ко временам правления Ивана Грозного, о котором Запад изобрёл некий «чёрный миф» и навязал его сначала своему населению, а потом, через агентов влияния в российской интеллектуальной и политической элите, и населению России.

Патрушев проводит прямую аналогию, как в те времена и сейчас Запад давил всех, кто не согласен принимать его абсолютное господство и русофобскую установку. При этом Москва всегда видела, что творится на Западе, и иллюзий в отношении него не питала и не питает сейчас.

После всего этого нужно отметить, что Д. Медведев является заместителем председателя Совета Безопасности, а Н. Патрушев — секретарём. Оба они подчиняются В. Путину и дают рекомендации по поводу того, что считают для России безопасным.

Медведев на своём новом посту осторожно меняет акценты в оценке поступков Запада, — но не его сути в целом. Патрушев в силу всего предшествующего опыта является принципиальным противником Запада и склонен к более широким обобщениям.

Но если А. Волошин и А. Чубайс — это откровенная фантастика, то А. Кудрин для Запада является самым предпочтительным кандидатом, о чём и было сказано прямым текстом. Причина проста — Кудрин более упрям и амбициозен, более жёсток и принципиален. Если Медведев являлся общим управленцем, то есть лицом без особых узких квалификаций, то Кудрин «сидел на финансах». Он больше включён в доктрину либерального управления и не может менять позицию.

Если Медведев следует туда, куда его направляет Путин, то Кудрин с Медведевым находится в конфликте, помня, кто его уволил из правительства и поставил крест на его политических перспективах. Кудрин всеми силами пытается превратить Счётную палату из технического в политический институт.

Если Кудрина уволить отовсюду, он создаст институт влияния на голом месте, потому что сам уже давно стал таким институтом. И ему уже не важно, где он — в правительстве, на Болотной площади, в Центре стратегических разработок или в Счётной палате.

Все его инициативы есть не только знаки самопозиционирования в элите, но и сигналы Западу о том, что есть ещё порох в пороховницах и списывать его со счетов рано.

Сейчас в России системные либералы остаются на ключевых экономических местах — это Медведев, Силуанов, Набиуллина и Кудрин. За ними стоит фигура А. Волошина. Они могут совершать колебательные движения в сторону государственников, но они остаются их принципиальными конкурентами. Если они объединятся в единый скоординированный политический центр, это станет мощным центром силы в предвыборный период.

За системными пределами либерального и консервативного флангов политического спектра располагаются несистемные либералы и либертарианцы, дрейфующие влево, и к ним периодически совершают разведывательные визиты предстатели системных сил: Кудрин, Рашкин, представители партии Миронова прежнего состава. Справа это движения левых и правых консерваторов и прочие подобные ему группы.

Вся эта политическая конструкция сдержек и противовесов характерна тем, что её удерживает только В. Путин в статусе президента. Он в этой ситуации из власти абсолютно неустраним. Любая попытка заменить его на преемника, обрушит баланс сил и ввергнет страну в хаос, где выигрывает тот, кто бьёт первым. Кто бы ни стал преемником, потребуется полная пересборка всей властной конструкции.

Однако сменяемость власти — это одно из условий её адекватности и легитимности. Печальный опыт Лукашенко показывает, что происходит, когда власть не понимает пределов разумного. И в то же время опыт Назарбаева показывает обратное — это пример адекватной трансформации власти с сохранением принципов, а значит и устойчивости политической системы.

Именно для сохранения устойчивости политической системы в момент передачи власти новым её представителям и проводилась в России конституционная реформа. Это создание предпосылок для опоры не на личности и их альянсы, а на институты. Переходный период потребует переходных моделей и вопрос устойчивости здесь важнее всего.

Ещё неясно, в каком качестве В. Путин будет контролировать систему в переходный период, пока она не сможет самостоятельно решать стоящие перед страной задачи. Будет ли это Госсовет или Совбез, или возникнет какая-то другая ситуация, но подготовка к переменам началась, и именно потому так активизировались все игроки как в стране, так и за её пределами.

В элитах России проявляется конфликт не только интересов, но и мировоззрений. Линия разлома — отношение к Западу. Кто для Запада друг — для России враг. И наоборот. Кланы и семьи сложились в консорциумы — прозападный и антизападный. Сейчас уже всё сложнее удерживать в одном контуре разнонаправленные силы. Только понимание общей угрозы удерживает их от «нарушения конвенции».

Под ударом в России пост президента. Кто бы его ни занимал, от какого бы клана ни выдвигался, атака на него будет просто бешеная. Казахстанский сценарий трансфера может быть положен в основу процесса, так как в политических системах очень много общих моментов, но сути это не меняет. Все понимают, что тот, кто уцелеет в новом раскладе сил, тот сохранится на ближайшие 20−25 лет. Чем прочнее будет позиция, тем больше ресурс.

Путин, занимая место между Кудриным и Патрушевым, не просто балансирует систему, но и даёт ей шанс на выживание. С какого бы поста он ни осуществлял контроль, его арбитражная и стабилизирующая функция необходима. Пока даже согласованный преемник первые три-четыре года переболеет всеми детскими боязнями вхождения во власть, он будет крайне уязвим.

Перехват власти возможен только через провокацию кризиса. Для либералов трансфер — это шанс на реванш, для государственников — на добивание либералов. Радикализация противостояния неизбежна, но именно в этот период и под её давлением будут создаваться основные системные балансиры и формироваться пропорции сочетания нового и старого в политическом курсе. По сути, происходит институциональная трансформация политического центра, и от его конфигурации зависит будущее России.