Будущее Сербии в чистилище между ЕС, Россией и Китаем

Косовский вопрос и процесс евроинтеграции как две отправные точки внутренней и внешней политики Сербии, роль России в Балканском регионе, расстановку сил на внутриполитической сцене страны и вероятность нового «майдана» в Сербии в интервью ИА REGNUM анализирует политолог, ассистент кафедры сравнительной политологии ФГСН РУДН Александр Джокич.

Недавно официальный представитель МИД России Мария Захарова напомнила западным партнерам, играющим в переговорах Белграда и Приштины роль посредника, о принципах, на которых должно основываться решение косовского вопроса. По ее словам, оно должно базироваться на резолюции 1244 СБ ООН и быть одобренным не только СБ ООН, но и общественностью. По вашему мнению, какова текущая роль России в косовском урегулировании? Почему сербская сторона так и не попросила Москву выступить в роли посредника?

Переговоры о статусе Косово изначально велись под эгидой ООН, а переведены под юрисдикцию ЕС они были благодаря решению, принятому во время правления бывшего президента Сербии Бориса Тадича. Тадич утерял свои позиции после того, как перед президентскими выборами выразил неготовность подписать в Брюсселе договор, который фактически устанавливал границу между Сербией и Косово (и который впоследствии подписали Вучич и социалист Ивица Дачич в 2013 году). После этого немецкий канцлер Ангела Меркель поддержала Томислава Николича и Александра Вучича. Сербская прогрессивная партия в 2012 году получила власть именно таким путём, когда уже было ясно, что у неё есть поддержка Запада, чтобы сместить правящую на тот момент коалицию, созданную вокруг Демократической партии. Брюссельский процесс переговоров о статусе Косово полностью курируется Германией при поддержке США.

Так было все время до прихода к власти в Вашингтоне администрации Трампа, попытавшейся начать параллельный процесс переговоров (кульминацией здесь стало подписание абсурдного Вашингтонского соглашения, в рамках которого Сербия согласилась на признание независимости Косово Израилем) и добиться от Вучича быстрого признания независимости Косово посредством разного вида сделок типа обмена территориями, обещаний американских инвестиций в регион и т. д. Администрация Байдена вернула происходящее в обычную колею: процессом снова будет руководить Германия, все параллельные переговоры сворачиваются.

Из сказанного выше понятно, что Запад контролирует весь процесс вокруг Косово, и тут нет места для России, поэтому Вучич и не приглашает ее к столу переговоров. Если бы он это сделал, Запад тут же поддержал бы либеральную часть сербской оппозиции и сверг режим Вучича, а потом переговоры в Брюсселе продолжились бы уже с участием новых сербских властей. В такой ситуации российским властям не остается другого выбора, кроме как повторять принципиальную позицию Кремля, ссылаясь на резолюцию 1244 Совбеза ООН, по которой Косово является неотъемлемой частью Сербии.

Сербские аналитики, особенно близкие к оппозиции, часто уделяют слишком много внимания формулировкам российского Министерства иностранных дел, которые касаются Косово. Эти аналитики ожидают, что Россия в какой-то момент начнет откровенно критиковать Вучича из-за его косовской политики. Россия выступает с четкой и всем известной принципиальной позицией, которая опирается на международное право. Конечно, резолюция 1244 всегда упоминается, и вполне ожидаемо, что приводятся слова о сербской общественности. Но разве эта общественность не выбирала Вучича президентом и разве Россия не признает итоги этих выборов? И может ли российский МИД заявить, что Россия поддерживает решение косовской проблемы, с которым не согласно сербское общество?

Спецпредставитель ЕС по переговорам Белграда и Приштины Мирослав Лайчак на днях посетил Белград и Приштину, а затем и Подгорицу. Перед его визитом сербские СМИ писали о своего рода ультиматуме, который он везет сербской стороне и который касается признания независимости Косово. Как Вы оцениваете итоги его визита? В каком направлении в ближайшее время будет развиваться процесс косовского урегулирования?

Сербские СМИ, особенно те, которые поддерживают режим президента Вучича, регулярно пишут о западных ультиматумах Сербии по статусу Косово. Обычно это значит, что Вучич собирается подписать очередной договор, который лишит Сербию той или иной функции или института в Косово, и поэтому нужен театр с ультиматумами, чтобы его очередная уступка выглядела как настоящий триумф. Иногда никакого ультиматума и даже договора нет, а нарратив об ультиматуме просто подчеркивает непоколебимый патриотизм сербского президента. Сам Мирослав Лайчак достаточно противоречивая фигура, и его профессионализм как переговорщика под большим вопросом. Он любит пиарить себя, ему импонируют обещания, которые он никак не может выполнить, но которые в свою очередь создают имидж великого дипломата. Лайчак один из тех политиков, которые очень непопулярны в своей собственной стране, но которые больше всего заинтересованы в продвижении по лестнице евробюрократии.

Вопреки энтузиазму Лайчака, не стоит ожидать какого-то окончательного прорыва в процессе переговоров о статусе Косово, особенно если иметь в виду, что Косово, вероятнее всего, снова будет возглавлять популист Альбин Курти, который не является сторонником ни компромисса, ни переговорного процесса. Курти — кандидат албанского общества в Косово, в отличие от предыдущих косовских лидеров, которых контролировал Вашингтон. Это означает начало периода внутренней политической нестабильности в Косово, что замедлит процесс Брюссельских переговоров.

Хашим Тачи был фаворитом США в Косово до тех пор, пока не поддался влиянию Трампа и не согласился участвовать в параллельном вашингтонском процессе переговоров, после чего был отправлен в Гаагский трибунал как политический лидер, вышедший из употребления. В отличие от Тачи или Рамуша Харадиная, которые совершали военные преступления против сербов и албанцев, преданных Сербии, Курти не участвовал в войне 1998−1999 годов и его руки не запятнаны кровью граждан Сербии. Это лишь означает, что его нечем шантажировать, как это можно было делать с преступниками вроде Тачи и Харадиная.

Недавно Сербская православная церковь получила нового предстоятеля. Сама процедура избрания патриарха вызвала ряд вопросов и, как следствие, сомнения по поводу того, что там не обошлось без активного лоббирования со стороны Александра Вучича. Правда ли, что ему был нужен «послушный» патриарх, который успокоит общественность в случае признания Косово Белградом?

Сербская православная церковь располагает самым большим кредитом доверия со стороны граждан Сербии по сравнению со всеми остальными общественными и государственными институтами, поэтому логично, что любая политическая власть хотела бы ее контролировать. СПЦ распространяется не только на Сербию, но и на другие государства, где проживает значительное число сербов, — Боснию и Герцеговину и Черногорию. Например, СПЦ в Черногории никак не может контролироваться сербскими властями, поэтому епископы оттуда часто критикуют прозападную политику Вучича, особенно его участие в процессе переговоров о статусе Косово в Брюсселе, в рамках которых продвигается процесс построения независимости Косово. Епископы из БиГ, наоборот, положительно высказываются о Вучиче, некоторые из них зашли так далеко, что начали сравнивать критику Вучича с распятием Иисуса Христа — конкретно речь идёт о епископе Бихачско-Петровачском Сергии (Карановиче).

Позиция сербских епископов из БиГ такова, потому что режим Вучича в Белграде и режим Милорада Додика в Баня-Луке находятся в политическом союзе и оказывают друг другу поддержку. Конечно, епископы СПЦ из Сербии всячески хвалят Александра Вучича, он даже получал высокие церковные награды за то, что он якобы защищает сербские интересы в Косово.

Спикер парламента Сербии Ивица Дачич 1 марта пригласил все партии, и парламентские, и внепарламентские, принять участие в дебатах о том, какие изменения нужно внести в выборное законодательство, чтобы обеспечить условия для равноправного участия в следующих парламентских выборах. Ожидаете ли Вы, что сербские власти и оппозиция придут к взаимоприемлемому решению? Можно ли ожидать еще одного бойкота выборов со стороны оппозиции?

В данный момент сербская оппозиция разделена на три группы: умеренно-консервативную, которую представляют Народная партия Вука Еремича и «Двери» Бошко Обрадовича; леволиберальную (Партия свободы и справедливости Драгана Джиласа и фракция Демократической партии, которую возглавляет Зоран Лутовац) и либеральную во главе с Социал-демократической партией, лидером которой является бывший президент Сербии Борис Тадич. В переговорах участвуют и партии, которые в прошлом доказали, что они являются лояльной оппозицией, то есть в неофициальном порядке сотрудничают с режимом Вучича. Среди них Демократическая партия Сербии Милоша Йовановича и Движение свободных граждан Сергея Трифуновича. В СМИ появилась информация, что представители реальной оппозиции, которая бойкотировала предыдущие выборы, согласовали совместную платформу для переговоров, но еще не выбрали представителей в данном процессе. В качестве возможных представителей упоминались Боян Пайтич, либерал и бывший глава администрации автономного края Воеводина, и Слободан Самарджич, консерватор и бывший министр в правительстве Сербии.

В реальности трудно ожидать, что режим Вучича как по волшебству согласится на проведение выборов в демократической и свободной обстановке, так как именно Вучич и создал теперешнюю атмосферу страха и гонений на оппозицию. Вряд ли его к этому принудят и представители Евросоюза, раз они признавали все предыдущие избирательные циклы демократическими и не ставили легитимность Вучича под вопрос. Но это вовсе не значит, что оппозиция снова пойдет на бойкот выборов, потому что слишком долгое отсутствие во всех органах власти, даже на местном уровне, сильно подрывает членскую базу партий и снижает их рейтинг. В целом я ожидаю, что переговоры не будут успешными, в том смысле, что условия для проведения выборов никак не улучшатся, а оппозиции будет очень тяжело оставаться объединенной вокруг решения не выходить на выборы. Режим Вучича на это и надеется.

Летом 2020 года в Сербии вспыхнули первые в Европе «коронавирусные» протесты после того, как президент Вучич попытался вернуть комендантский час для борьбы с распространением инфекции. Тогда некоторые российские СМИ писали о том, что в Сербии налицо попытка организовать «майдан». Можно ли говорить об опасности новой цветной революции после той, которая произошла в октябре 2000 года?

Данные протесты действительно были массовыми и спонтанными, а значит опасными для власти. В них приняли участие в основном молодые антизападные сербские националисты, которые сегодня составляют большинство сербской молодежи. Власти очень жестко подавляли эти протесты, так как боялись, что к ним подключатся и оппозиционные движения. Главным доказательством, что это не было процессом свержения власти, организованным извне, является вялая реакция и пассивность сербской оппозиции, которая изначально активно не подключилась к протестам, а когда подключилась, приложила все усилия к тому, чтобы сделать их пассивными. Последствием жестких действий режима и неготовности оппозиции в открытую подержать свержение действующей власти через протесты стало быстрое угасание демонстраций.

Кстати, нельзя забывать, что пока развивалась активная фаза протестов, СМИ, близкие к сербской власти, обвиняли в попытке свержения власти в Белграде Россию и ФСБ, тем самым посылая ясные сигналы Западу, что режим Вучича всегда лоялен своим «партнерам». Только потом, когда опасность миновала, и Запад, очевидно, не поддержал протесты, аналитики, стоящие на службе сербских властей, сменили дискурс на «майданный».

Как Вы оцениваете текущее состояние сербской политической сцены? Какие оппозиционные партии могут рассчитывать на поддержку избирателей на следующих выборах? Какая доля сербского населения реально поддерживает Сербскую прогрессивную партию Александра Вучича?

Самый большой успех Александра Вучича, если можно так выразиться, состоит в зачистке политической сцены от оппозиции. Даже во времена 90-х, когда политическая система в Сербии была полуавторитарной, партийная система Сербии не базировалась на одной-единственной доминирующей партии. Выходит, что режим Слободана Милошевича, которого коллективный Запад называл тираном, был более демократичным, чем режим Вучича, который Запад всяческий поддерживает. Используя тактику постройки зонтичной партии по примеру венгерского «Фидеса», а также существенно расширяя контроль над разного рода СМИ в Сербии — начиная с радио и печатных изданий и заканчивая ТВ-каналами, Вучичу удалось успешно маргинализировать сербскую оппозицию. Дискурс его Сербской прогрессивной партии намеренно противоречивый: в ней есть и проамериканские, и пророссийские лидеры, есть консерваторы и либералы, есть даже ковид-диссиденты и сторонники общего локдауна.

В условиях тотальной пропаганды прорежимных СМИ большинство избирателей, которые готовы участвовать в избирательном процессе, видят в СПП единственную партию, которая может победить на выборах, а так как большинство граждан Сербии вне больших городов живет очень бедно и зависит от финансовой помощи властей, ясно, что у них нет возможности пойти против партии, которая доминирует на политической сцене Сербии. В данный момент шансы сербской оппозиции против режима Вучича низкие. СПП овладела правой частью политической сцены, а большинство граждан Сербии придерживаются правых взглядов, здесь ситуация похожа на другие восточноевропейские общества — венгерское, польское, словацкое, болгарское… Если сербская оппозиция будет фокусироваться на либеральной части электората, она всегда будет проигрывать. Проблема в том, что единственные СМИ в Сербии, которые неподконтрольны режиму, подконтрольны американцам, а они готовы поддерживать только либеральную часть оппозиции. Таким образом США держат Вучича у власти до тех пор, пока они считают это выгодным для себя и пока они не используют его до конца, как использовали Мило Джукановича в Черногории.

Российская Федерация в Сербии фактически работает лишь с одной политической силой — действующей властью. Многие российские и сербские СМИ трудятся надо созданием для Вучича образа пророссийского политика. Какова степень реальной «пророссийскости» Вучича и где находятся её границы?

Многие уже забыли, что и предшественник Вучича и Томислава Николича на посту президента Сербии Борис Тадич также проводил политику так называемых «четырех столпов» — поддерживать хорошие отношения с США, ЕС, Россией и Китаем. Политика Вучича в отношении России не сильно отличается от описанной политики Тадича, за исключением публичной риторики, в рамках которой Вучич представляется как небывалый русофил и близкий друг президента РФ Владимира Путина. Но он также позиционирует себя как доверенное лицо немецкого канцлера Ангелы Меркель, председателя КНР Си Цзиньпина, а также любого американского президента (пока он дружил с тремя американскими президентами — Обамой, Трампом и Байденом). Как и предыдущие сербские администрации после «майдана» 5 октября 2000 года, Вучич в первую очередь ведет прозападный курс на евроинтеграцию и при этом поддерживает экономическое сотрудничество с Россией. Это обусловлено тем фактом, что большинство граждан Сербии являются русофилами, и любое сербское правительство должно это учитывать.

Поэтому для России было бы полезно не позволять режиму Вучича втягивать себя во внутриполитические разборки в Сербии, а это возможно только через развитие каналов коммуникации и сотрудничества с той частью сербской оппозиции, которая в дальнейшем заинтересована в сотрудничестве с Россией. К примеру, ЕС и США работают и с сербским режимом, и с сербской оппозицией, они все время угрожают Вучичу тем, что в любой момент могут отказать ему в поддержке. Сам Вучич это прекрасно понимает, поэтому он знает, кто его друг для фото в инстаграм-профиле, а кто реально располагает влиянием в Сербии. И это не президент России и, к сожалению, не граждане Сербии.

Какова, по Вашему мнению, эффективность политики России в Сербии и на Балканах в целом? На кого она могла бы опереться в регионе, помимо действующих сербских властей?

Эффективность политики определяется достижением ее целей. Если бы цель российской внешней политики в Сербии и на Балканах состояла в политическом, экономическом и военном контроле над данным регионом, как это было во времена Российской и советской империй, тогда политика России выглядело бы совершенно неудовлетворительно. Но если учитывать, что цели России на Балканах намного прозаичнее упомянутых и сводятся к получению прибыли в сделках на финансовом рынке и рынке энергоносителей, тогда российская политика на Балканах является успешной. Понятно, что есть люди и на Балканах, особенно среди сербов, и в России, которые бы хотели видеть победоносное возвращение Москвы в регион, но это практически невозможно осуществить в данный момент, когда полуостров уже почти полностью интегрирован в ЕС и НАТО.

Современная Россия со своим политическим, военным и экономическим потенциалом вряд ли смогла бы вытеснить Запад с Балкан, да и вопрос, зачем это делать, как это сделает экономику России сильнее. Она сегодня опирается в основном на Сербию и пытается создать благоприятные условия для сотрудничества с Болгарией, в чем ей очень сильно препятствуют США. У нее полностью успешные деловые отношения с Хорватией и Словенией, о чем сербские СМИ предпочитают умалчивать, так как между хорватами и сербами существует острая неприязнь, сравнимая с той, которую мы видим между армянами и азербайджанцами. С Румынией Россия не может сотрудничать эффективно, так как интересы этих двух государств сталкиваются в Молдавии. Похожая ситуация с Грецией, которая входит в сферу интересов Запада постоянно, начиная с первой половины XIX века (это даже видно из сегодняшнего конфликта на уровне поместных православных церквей, в котором греческие церкви единым фронтом выступают против РПЦ).

Если Белград в обозримой перспективе всё же признает независимость Косово, как поведёт себя в этой ситуации Москва? Одобрит ли она произошедшее, ссылаясь на то, что такой вариант устраивает Сербию? К чему может привести подобное решение РФ, если учитывать, что оно будет идти вразрез с волей и убеждениями подавляющего большинства сербов?

Москва не может не согласиться с решением Белграда признать независимость Косово, если это произойдет. Россия таким шагом Сербии была бы недовольна, потому что это означало бы, что целый Балканский полуостров будет интегрирован в ЕС, а вполне возможно и в НАТО. Наверное, говорить о прямом признании независимости Косово со стороны Белграда не очень реалистично. Все-таки Запад пытается протолкнуть смягченный вариант косвенного признания независимости Косово, так, чтобы оно стало членом Организации Объединенных Наций. Политика Москвы должна сосредоточиться на периоде, предшествующем решению, которое мог бы принять Белград, иначе потом будет слишком поздно.

Честно говоря, влияние России на этот процесс заметно ниже, чем у ЕС и США, но нет такого сербского политика, включая Вучича, который бы просто так, без какой-либо компенсации согласился на вступление Косово в ООН. Под этим подразумевается не какая-то коррупция, хотя это тоже может быть частью сделки, а конкретное вознаграждение Сербии как государства за принятие такого решения. Это может быть обмен территорией с Косово, что изначально пытался продвинуть Трамп, с чем согласились Вучич и тогдашний президент Косово Хашим Тачи, или какой-то «план Маршалла» для Сербии, или, наконец, вступление Сербии в ЕС, что в данный момент невозможно себе представить, учитывая все проблемы, с которыми сталкивается сам ЕС.

Всё-таки, где, по Вашему мнению, лежит будущее Сербии? Действительно ли «евроинтеграция» не имеет альтернативы, особенно учитывая, что её условием является окончательный отказ от Косово и, по всей видимости, вступление в НАТО?

В среднесрочной перспективе, в следующие пять-десять лет будущее Сербии — это пребывание в чистилище между ЕС, Россией и все более сильным Китаем. Под этим подразумевается, что она не станет частью ни одного интеграционного блока — ни ЕС, ни ЕАЭС, ни НАТО. Это, по-моему, и есть самый большой шанс для Вучича, чтобы сохранить власть в перспективе. Я бы сказал, что XIX век был эпохой объединений наций в большие национальные государства, XX был веком столкновения идеологий, а наше столетие пройдет под знаком двух процессов — интеграции и регионализации. Сербия должна будет интегрироваться в какой-то блок, и лично мне бы хотелось, чтобы этот блок представлял славянскую, православную цивилизацию и отражал традиционные ценности, которые разделяет большинство граждан Сербии. Но пока такого блока нет, а ЕАЭС слишком ориентирован на Азию и не способен интегрировать Балканы. Если никакой альтернативы либеральному западному блоку ЕС не возникнет, Сербия в какой-то момент в будущем должна будет вступить в Евросоюз.