Байден vs Си Цзиньпин: диалог прошлого с будущим

Джо Байден в должности президента США работает уже три недели. Но только сейчас он сподобился позвонить лидеру КНР Си Цзиньпину, хотя острота противоречий Вашингтона и Пекина, спираль которых закручена еще Дональдом Трампом, требовала от хозяина Белого дома такого звонка уже в первые дни трудоустройства на новом месте. Почему звонок должен был раздаться именно из-за океана? Очень просто: кто нагородил горы противоречий, некоторые из которых натурально возникли, а точнее были созданы на ровном месте — тот и должен проявить инициативу в разгребании этих завалов. Если Байден, конечно, считает себя в обязанности в рамках преемственности «отвечать по счетам» прежней администрации, «счеты» с которой — уже его собственное внутреннее дело.

Ответил ли? Нет, не ответил, а продолжил пагубный курс предшественника, хотя первым делом дежурно отговорился, что «не будет ему следовать». Еще как последовал, безосновательно вывалив на голову собеседника целую охапку претензий, которые, строго говоря, темой разговора являться не должны, ибо составляют внутреннюю китайскую повестку. Наиболее возмутительным с точки зрения и международного права, и истории вопроса является муссирование тайваньской темы. Когда в начале 70-х годов прошлого столетия Вашингтону потребовался дипломатический прорыв на китайском направлении, там без тени сомнения отказались от альянса с одиозным режимом Чан Кайши, который был заключен еще на Каирской конференции 1943 года, разорвали с ним дипломатические отношения, отозвали его признание. И дали, наконец, «зеленый свет» многолетним и настойчивым попыткам СССР добиться, чтобы официальный Пекин, несмотря на проблемы в советско-китайских отношениях, занял свое законное постоянное место в Совете Безопасности ООН. Вместо чанкайшистского режима, уже более двух десятилетий к тому времени не имевшего никакого права говорить от имени китайского народа. Именно США тогда безоговорочно согласились с принципом одного Китая, признав за Пекином его права на объединение страны и поставив свою подпись под тремя (!) соответствующими документами с вполне конкретными международными обязательствами. Но времена меняются, и, как известно из истории англосаксов, «если правила игры не устраивают «джентльменов», «джентльмены» меняют правила». Ничем иным нельзя объяснить участие спецслужб США — напрямую и через японцев — в объединении тайваньских диссидентов в нынешнюю Демократическую прогрессивную партию (ДПП). С первых дней своего существования в середине 80-х годов ДПП взяла курс не только на сепаратизм и легализацию отделения острова от материка, но и на формирование так называемой «тайваньской нации». Оно прикрывалось формированием партии из лиц, родившихся на острове, которые, по замыслу кукловодов, «не желали иметь ничего общего» с единой исторической родиной, выступая в качестве эдаких «Иванов, не помнящих родства». Шло время. С треском проиграв в ноябре 2018 года местные выборы оппозиционному Гоминьдану, который к этому моменту уже преодолел основные исторические и идеологические противоречия с правящей на материке КПК, хозяева ДПП включили все возможные и невозможные механизмы фальсификаций, добившись на президентских и парламентских выборах в январе 2020 года лукавого «реванша», позволившего сохранить власть. И понимая, что на этом «багаже» далеко не уедешь, принялись направо и налево торговать даже самопровозглашенным «суверенитетом», перевооружая свои войска американским оружием и принимая в обход всех китайско-американских соглашений американских официальных лиц. И вот на этом фоне Байден высказывает Си Цзиньпину претензии по поводу его политики на тайваньском направлении! С точно таким же успехом КНР могла бы указать США на их колониальную политику в отношении Гаити или Пуэрто-Рико. России же сам Бог велел напомнить американцам про Аляску. В частности, про то, что семь миллионов, потраченные ими на ее покупку, по американским же источникам (например, книжка Ральфа Эпперсона «Невидимая рука»), были выплатой долгов за помощь Санкт-Петербурга северному правительству Авраама Линкольна в годы Гражданской войны в США. Просто американское законодательство тех лет запрещало любые выплаты иностранцам, и русская Аляска подвернулась в качестве предлога, чтобы этот запрет обойти, то есть досталась США незаконно и по сути бесплатно.

Полную преемственность по отношению к Трампу нынешний хозяин Белого дома продемонстрировал и в вопросах Гонконга (Сянгана) и Синьцзяна; причем нажим Байдена на эти вопросы внутренней политики КНР, в которых Пекин неоднократно получал политическую поддержку со стороны в том числе и мусульманских стран, отрицавших небылицы по поводу «репрессий» против уйгурского населения, был таким бесцеремонным, что вынудил Си Цзиньпина тоже разговаривать с американским президентом «открытым текстом». «Вопросы, касающиеся Тайваня, Сянгана и Синьцзяна, являются внутренними делами Китая и затрагивают его суверенитет и территориальную целостность. США должны уважать коренные интересы Китая и действовать осторожно», — преподал Си Цзиньпин урок хороших манер Байдену, скромно при этом умолчав о том гигантском вкладе, который Пекин внес в подъем региона в рамках развернутой в КНР в последние годы кампании по борьбе с бедностью, в которой Синьцзян, наряду с Тибетом, сразу же получил привилегированное положение. Ну, а насчет Гонконга, как говорится в известной русской пословице, чья бы корова мычала, а американская молчала. Особенно в свете того, что «ответственный сотрудник» генконсульства США в этом мегаполисе Джули Иде на пике развязанной демонстрантами уличной вакханалии была поймана за руку на инструктаже протестных молодежных лидеров.

Не продемонстрировал Байден щепетильности, да и элементарной порядочности, и в том, как он обставил переговоры с китайским лидером. Си Цзиньпину он позвонил вскоре после выступления в этот же день в Пентагоне, где полностью оправдал ожидания местных «ястребов», пообещав без колебаний развязывать войны, разумеется, «в защиту интересов Америки и ее союзников». А также санкционировал создание при минобороны «межведомственной группы по КНР», призванной готовить Белому дому рекомендации, как «сдерживать» Китай, «отвечая» на его «растущие вызовы». И здесь мы подходим к главному — геополитическому аспекту: в Пентагоне сам Байден, предвосхищая разговор с Си Цзиньпином, достаточно откровенно заявил об «особых интересах» США в так называемом «Индо-Тихоокеанском регионе» (ИТР). Менее чем за неделю до него, 6 февраля, «пробный шар» на эту тему выкатил один из крупных внешнеполитических стратегов США, нынешний госсекретарь Энтони Блинкен. «США будут работать совместно с союзниками и партнерами в защиту наших общих ценностей и интересов, чтобы привлечь КНР к ответственности за то, что она подрывает международный порядок…», — заявил шеф Госдепа, не став уточнять при этом, что под «порядком» он подразумевает американское доминирование. То самое, к которому за предыдущее десятилетие у самих «союзников и партнеров» США накопилось чрезвычайно много вопросов.

Что такое ИТР и почему Байден этот искусственный, виртуальный концепт старательно повторяет вслед за Трампом? И в чем Вашингтон обвиняет Пекин? В статье «Индо-Тихоокеанская стратегия США», перепечатанной журналом «Россия в глобальной политике», Роберт Мэннинг, крупный эксперт Центра Скоукрофта, относит историю этого термина и вопроса к выступлению бывшего японского премьера Синдзо Абэ в индийском парламенте в 2007 году. К его основным положениям Абэ вернулся в 2016 году, уточнив, что ИТР — это объединенное пространство двух океанов «Большой Азии». И что оно базируется на трех «столпах» — демократии, свободном рынке, безопасности и стабильности, понимаемой как «свободы мореплавания», выдернутой из контекста вильсоновских «Четырнадцати пунктов» и служащей оправданием американского «морского глобализма». В упомянутой статье Мэннинг даже не скрывает, что все это притянуто за уши в целях поощрения разногласий между Китаем и Индией с одной стороны и Китаем и странами АСЕАН — с другой путем военно-морского вмешательства со стороны США. Агрессивность концепта ИТР таким образом подтверждается постоянным нахождением 7-го флота ВМС США в неизменном составе двух-трех АУГ — авианосных ударных групп — вблизи стратегического в своей протяженности и потенциальной уязвимости побережья КНР. Кроме этого, американский флот решает задачу контроля над проливами между Индийским и Тихим океанами, через которые Китай осуществляет значительную часть импортного энерготранзита. Если кто-то такой наивный и полагает, что Байден в Пентагоне потребовал от военных Мьянмы вернуть власть фальсификаторам выборов из числа американской агентуры влияния из соображений «демократии», то разочаруем. Задача ставится другая: как и в случае с Пакистаном, не допустить превращения Мьянмы в маршрут сухопутного транзита в КНР, минуя Малаккский пролив. В этом отдельном эпизоде — вся суть концепта ИТР, главным объектом которого американскими стратегами видится Китай, а инструментами — Япония и Индия, тлеющие противоречия которых с Пекином американской стороной всячески раздуваются и поддерживаются. Поэтому когда Байден заявляет Си Цзиньпину, что США рассматривают Китай не противником, а стратегическим конкурентом, и в оправдание приводит интересы США в ИТР, знайте, читатель, что он делает «хорошую мину при плохой игре», стараясь обмануть китайского лидера. Ибо если КНР — «просто конкурент» США, то при чем здесь ИТР? А если сохраняется роль и значение ИТР, внедренного под видом «возврата на Дальний Восток» во внешнеполитическую повестку еще при «демократической» администрации Барака Обамы, где Байден занимал пост вице-президента, то Пекин рассматривается именно противником. И не случайно об этом же говорят не опровергнутые новой администрацией планы Трампа разместить в регионе американские РСД. Как не отвергает она и соответствующих положений принятой при нем Стратегии национальной безопасности США в редакции 2017 года.

Другое дело, что Китай достаточно успешно перехватывает региональную инициативу у Вашингтона. Наиболее наглядный пример — ВРЭП (соглашение о всестороннем региональном экономическом партнерстве), в которое КНР входит, с одной стороны, вместе со странами АСЕАН, а с другой — американские сателлиты из объединения Quad, прототипа «восточной НАТО» в составе США, Японии, Австралии и Индии. Хотя и здесь не все однозначно, и одной из версий безропотного участия последних во ВРЭП является ставка США на определенные — без детализации, это отдельная тема — подвижки внутренней расстановки сил и ситуации в самом Пекине.

Да и насколько подробно Мэннинг расписывает нюансы территориальных противоречий Китая с Индией, а также в акватории Южно-Китайского моря (ЮКМ), где ВМС США ведут себя как у собственных берегов, провоцируя Пекин проходами через Тайваньский пролив, наглядно показывает, что именно военно-стратегическое содержание концепта ИТР в нем — главное. И именно его Байден, рядящийся в тогу «миротворца», но остающийся при этом натуральным мифотворцем, не так нахально, как Трамп, но не менее бесцеремонно подсовывает китайской стороне в расчете на достижение своих целей не мытьем, так катаньем. В этой связи вполне определенный подтекст приобретает и экономический «месседж» Вашингтона с его «фундаментальной озабоченностью принудительными и нечестными экономическими действиями Пекина». Что это как не завуалированный сигнал о продолжении торговой и тарифной войны, которую Вашингтон устами Байдена на словах отвергает, а на деле — намерен продолжать под прикрытием китайско-американской «конкуренции». Очень показательно: если в Китае, где вполне адекватно оценивают маскировочное притворство американских маневров, в последнее время все чаще сравнивают их с поведением США в годы холодной войны, то американские лидеры на эту тему как будто воды в рот набрали. Конечно, Байден и Блинкен — более опытные и изощренные международники, чем Трамп и его госсекретари Рекс Тиллерсон и Майк Помпео, поэтому они и не муссируют тему КПК и не пытаются приписать Китаю сугубо идеологическую мотивацию действий, ибо понимают, что таким образом США раскрываются и подставляются прежде всего сами. Но сути американской политики на китайском направлении эта мимикрия не меняет.

Что еще здесь можно отметить, так это буквально бросающийся в глаза конфронтационный тон Байдена, когда сложные моменты, требующие серьезной дипломатической проработки, бросаются в виде лозунгов, а затем, по завершении переговоров, в СМИ «сливаются» наиболее резкие, обостряющие формулировки президента США, пресс-служба которого ими по сути бравирует. Причем с явного, нескрываемого одобрения самого белодомовского «патрона». Надо сказать, что этот стиль, который Байден применил в разговоре с Си Цзиньпином, как и ранее с Владимиром Путиным, очень похоже, что носит популистский характер и рассчитан на дешевый пропагандистский эффект «крутости». Но на деле если что и демонстрирует, то это очевидные слабости американской стороны, ее осознаваемые пробелы в аргументации. В Вашингтоне по большому счету хорошо понимают, что серьезного и заинтересованного двустороннего анализа, что с Пекином, что с Москвой, такая «позиция» не выдержит. Потому и подменяют содержательное начало еще толком даже не начавшихся двусторонних диалогов пустопорожней риторикой, ориентированной, во-первых, на союзников, пребывающих в эйфории от смены в США власти, а во-вторых, на внутреннюю аудиторию расколотого надвое американского общества. В тщетных надеждах, что разбуженную Трампом от летаргического сна общественность этой демагогией получится усыпить заново.

«За прошедшие пятьдесят с лишним лет важнейшим событием в международных отношениях стало возобновление и развитие китайско-американских отношений. Стороны достигли серьезных результатов, которые принесли благо обоим народам, а также содействовали миру, стабильности и процветанию на планете, — парировал Си Цзиньпин двусмысленные рассуждения американского визави. — Сотрудничество — единственно верный выбор для сторон, а противостояние — катастрофа как для двух стран, так и для всего мира».

Именно все эти обстоятельства, которые дополнительно усугубляются подтвержденными 4 февраля в Госдепе планами Байдена созвать в течение года некий «Форум демократий» и под его прикрытием и видом сделать шаг в направлении учреждения, надо полагать, «параллельной альтернативы ООН», служит катализатором дальнейшего сближения России и Китая. Его многообещающие перспективы, связанные с предстоящим двадцатилетием Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и КНР, на днях были приоткрыты главами МИД двух стран — Сергеем Лавровым и Ван И. Скорее всего, этот исторический документ, послуживший фундаментом ШОС, будет дополнен новыми направлениями, в том числе в военно-политической сфере. И именно в этой перспективе, а отнюдь не в рокировках на вашингтонском властном «Олимпе», сосредоточены настоящие надежды человечества на преодоление этой весьма сложной, переживаемой нами сейчас исторической полосы. Такое впечатление, что прошлое в этих событиях противостоит будущему, изо всех сил стараясь остановить пресловутое «колесо истории», развернув его вспять. Но мы-то хорошо знаем, что это невозможно и, как гласит китайская пословица, даже после самой темной ночи обязательно наступает утро.