Любовь нищих к роскоши, «дворцы» и «золотые батоны»: почему это работает?

Главным мотивом «разоблачений», приводящих к волнениям разной степени тяжести в разных частях постсоветского пространства, является слишком сладкая, по мнению разоблачителей, жизнь правящей элиты. При этом против капиталистического строя, заведомо делящего народ на очень неравные части в смысле благосостояния, ни вдохновители протестов, ни их участники по большей части ничего не имеют. Почему так происходит?

Прежде всего заметна мифологическая составляющая «разоблачений», насыщенность их поражающими воображение и застревающими в подсознании символами. Так, в резиденции Лукашенко люди искали «золотой батон» и «золотой унитаз», протесты против «Димона» Медведева воплотились в образе уточки, живущей в домике посреди личного озера премьера, Теперь вот возник из небытия черноморский «замок», якобы принадлежащий Путину. То, что подобные мифы мгновенно находят для себя почву, говорит о чем-то заложенном очень глубоко в коллективном бессознательном, тогда как на уровне сознания видны совершенно иные ценности.

Протестующие и сочувствующие им почему-то уверены, что править страной должны абсолютные и кристальные бессребреники. При этом против ценностей общества потребления не бунтует по большей части даже молодежь. Шикарные «тачки» и новейшие гаджеты, стильные наряды и косметика, дорогостоящее образование за рубежом, путешествия по всему миру — молодые не против обладать всем этим. Также их ничуть не возмущают виллы и замки «звезд», баснословные гонорары спортсменов. Они с удовольствием наблюдают на экране за приключениями супергероев, «миллионеров и филантропов». Но когда речь заходит о первых лицах государства, то что-то щелкает, и любой намек на их богатство воспринимается как «коррупция».

Если рассуждать чисто логически, то мы живем при диком капитализме. Дикость этого самого капитализма вроде бы тоже возмущает участников протестов, они с неприязнью относятся к «олигархам». Лозунги против олигархов звучали на украинском Майдане, однако позже майданщикам по большей части словно бы отшибло память, теперь они с пеной у рта доказывают, что стояли они исключительно за европейские ценности и против российских «небратьев». Потому что олигархи абсолютно никуда не делись, и не могли деться, поскольку экономический строй совершенно не изменился, а Майдан не был никакой революцией.

При капитализме, особенно таком, который единственно и мог возникнуть на обломках строившегося социалистического общества, власть по определению принадлежит самым богатым людям страны. И народ вроде бы осознал ту истину, что их жизнью с конца 80-х управляют деньги или, если по-простому, «бабки» и большие «бабки». Об этом говорит поговорка, возникшая в 90-х: «Бабло побеждает зло», то есть любую проблему можно решить только деньгами. Но при этом никуда не делась куда более старая поговорка: «От трудов праведных не наживешь палат каменных». А также достаточно мощный пласт подсознательных народных представлений о справедливости, рождавший подобные поговорки.

Эти представления были рычагом для благих преобразований, в результате которых возник СССР, но они же позже стали орудием расшатывания государства. Во время войны (а потом и в перестройку) распускались слухи о жирующей в блокадном Ленинграде партийной элите. Позже, в 1961 году, Александр Галич пел о «сталинских соколах», которые «за семью заборами, за семью запорами кушают шашлык». И нельзя сказать, что обуржуазивание высших партийных функционеров было полностью мифом — оно лишь раздувалось до вызывающих ярость, возмущение — и зависть! — пределов. И чем больше истощалась и увядала идейность, тем сильнее были нотки зависти. Это при том, что «шашлык кушали» не только функционеры, но и академики, крупные инженеры, писатели и поэты, дачи «за семью заборами» были по большей части ведомственными, а на лучших курортах могли бесплатно отдохнуть самые обычные люди. Но народ прилипал к экранам телевизора, внимая разоблачительным репортажам Александра Невзорова «Из жизни шишек» точно так же, как смотрит теперь ролики Навального. Интересно, что Невзоров в то время притворялся патриотом, что заставляло еще больше доверять его «разоблачениям».

Разочаровавшись в советской власти и строе и выбрав капитализм, бывший советский народ, казалось бы, смирился с всевластием «бабла». Однако нет — элита при абсолютной власти крупного капитала почему-то должна жить по ленинским заветам. Как пелось в песне Михаила Ножкина: «А в музее Ленина — Два пальто простреленных, Два костюма стареньких, Да кепка, Да книги, Да больше ничего». И элита вынуждена оправдываться, открещиваться от приписываемого ей богатства, вместо того, чтобы откровенно заявить о своем праве на него, как не сомневались в этом своем праве многие американские президенты, если не говорить об аристократах Российской империи, а ведь немало людей вздыхают по тем временам!

Этот невероятный парадокс, основанный на невытравленных за более чем 30 лет советских и куда более древних народных ценностях, с одной стороны, дает надежду на преодоление в конце концов дикого капитализма, если не говорить о более глубоких преобразованиях, а с другой стороны, является отличной мишенью для манипуляций сознанием, которые на самом деле работают отнюдь не через сознание. Нужно учесть, что еще в большей степени, чем в позднем СССР, возмущение «дворцами» и «уточками» замешано на банальной зависти мещанина-потребителя. А также на разочаровании отсутствием крупных побед и прорывов на фоне череды кризисов и санкций. Сейчас, когда звучат предложения о введении «продовольственных сертификатов» для малоимущих, которые кое-кто откровенно называет карточками, ситуация становится все более взрывоопасной. В этой ситуации обвинить власть в несоразмерном потреблении означает оскорбить разом и представителя православной культуры, и гражданина, и потребителя. Воистину, гремучая смесь!

Что же делать власти? Продолжать оправдываться, возбуждать дела о клевете или срочно раздавать свою недвижимость, ежели она-таки имеется, под детские лагеря и подростковые клубы? По мне так ни то, ни другое делу не поможет. Власти нужно просто срочно повернуться лицом к народу, чаще и откровеннее говорить с ним — не с протестной уличной толпой, с толпой говорить невозможно и не о чем, а с тем большинством, которое пока молчит и пусть и не слишком довольно жизнью, но и сноса государства не хочет. С этими людьми нужно говорить, и не в стиле срежиссированных «прямых линий» или новогодних обращений, напоминающих сладкую вату, а откровенно и от всего сердца, как с братьями и сестрами. И не только говорить, но и делать для народа как можно больше, так, чтобы он это как можно быстрее почувствовал. Только так можно отбить руки манипуляторам — полицейские дубинки тут гораздо менее эффективны.