Часть 2. Корона первая, российская.

Павел I в юности

22 февраля 1750 года на общей козацкой раде в Глухове «единодушно вольными голосами» Кирилл Разумовский был избран гетманом «Малороссийского войска Запорожского обеих сторон Днепра». По рангу это было равно фельдмаршалу.

24 апреля 1750 г. глуховские выборы были утверждены указами Елизаветы Петровны, 22-летний «гетман-фельдмаршал» был награжден высшим российским орденом Андрея Первозванного и наделен гетманскими ранговыми маетностями на Украине. Ему подчинена Запорожская Сечь, а под будущую гетманскую резиденцию определен Батурин. Хотя Батурин — это было в будущем, и большую часть своего «гетманования» Кирилл провел в старой гетманской столице, Глухове.

Там и родился Андрей — пятый ребенок (третий сын) Кирилла Разумовского и Екатерины Нарышкиной. Детство мальчика прошло в роскоши, музыке, обучении — и подготовке к совсем не тепличной и не безмятежной жизни. Уже в 1764 году, двенадцатилетним мичманом, Андрей ступил на палубу английского военного корабля Rapid. На это название Андрею Кирилловичу «везло» — в 1770 году он командует пакетботом «Быстрый» в Чесменском сражении в Греческом архипелаге.

Но в военной стезе сын гетмана разочаровался довольно быстро: в сердце поселилась любовь к путешествиям. Особенно по Франции, и особенно фривольных. В Париже он едва не стал любовником мадемуазель Рокур, актрисы «Комеди Франсез» и сексуальной примы Парижа в начале 70-х годов 18-го века. «Не стал» не по отказу юной куртизанки, а потому, что «не впечатлила, в ней слишком много актерства».

Мадемуазель Рокур

Военная жилка у Андрея Кирилловича так и не «проснулась», хотя его отец в 1764 году стал титулованным фельдмаршалом Империи, 14-м по счету обладателем этого титула. Поэтому в 1772 году Андрей посвятил себя придворной службе. Где познакомился с курносым юношей по имени Павел. Сыном императрицы Екатерины и, как говорит официальная история, императора Петра III. Наследником престола.

Они стали друзьями. Красавец, богач, с пеленок — обольститель женщин. Это Андрей. И Павел, который в ту пору был «очень ловок, силен и крепок, приветлив, весел и очень рассудителен, что не трудно заметить из его разговоров, в которых очень много остроумия». Это не придворная лесть, это мнение врача. Английского врача Димсдаля, сделавшего в 1768 году наследнику прививку от оспы.

И нелюбимый матерью, мучимый фобиями и комплексами, преданный друзьями и женой — это тоже Павел. Но уже через много лет. А пока юноша хотел верить в дружбу и любовь. Он верил. Когда в 1773 году корвет «Быстрый» (опять «Быстрый»!!!) под командованием капитан-лейтенанта Разумовского уходил в составе эскадры в Любек, наследник приехал в Кронштадт, провожать друга.

Корабль Разумовского уходил в составе эскадры из трех кораблей — «Святого Марка», «Сокола» и «Быстрого» — для того, чтобы привезти в столицу Каролину Генриетту, герцогиню Гессен-Дармштадтскую и трех ее дочерей: Амели, Вильгельмину и Луизу. 18, 17 и 15 лет. Одна из них должна была стать женой цесаревича (наследника престола) Павла Петровича. Так хотели императрица Екатерина Великая и ее «любимый враг», прусский король Фридрих Великий.

15 июня 1773 года в Гатчине императрица Екатерина и ее сын познакомились с гессенским семейством. Цесаревич Павел написал в своем дневнике: «Несмотря на усталость, я все ходил по моей комнате… вспоминая виденное и слышанное. В этот момент мой выбор почти уже остановился на принцессе Вильгельмине, которая мне больше всех нравилась, и всю ночь я ее видел во сне». Довольна была и Екатерина: «личико у неё прелестное, черты правильные, она ласкова, умна; я ею очень довольна, и сын мой влюблён…» В итоге 20 сентября 1773 года в церкви Рождества Богородицы, что на Невском проспекте, Вильгельмина стала женой Павла под именем Натальи Алексеевны и с титулом «Её Императорское Высочество Государыня Цесаревна Великая Княгиня».

И императрица, и ее сын ошиблись в выборе. Наталья-Вильгельмина была осыпана подарками: в день свадьбы — бриллиантовые пряжки, на следующий день — убор из изумрудов и бриллиантов, наконец, от любящего мужа — рубиновое ожерелье стоимостью 25 000 рублей. Содержание великой княгини было положено в 50 000 рублей. Но это не помогло.

Эта умная и начитанная девушка оказалась «хитрой, тонкого проницательного ума, вспыльчивого, настойчивого нрава женщиной», которая «без труда обнаружила секрет воздействия на мужа, причем делает это так, что он отстраняет от себя тех немногих близких ему людей, которых он сам выбрал…» В окружении Павла оставались только те люди, которых отбирала его жена. И в числе «отобранных» был и Андрей Разумовский. Который просто соблазнил Вильгельмину. Возможно — еще на корабле. Так, всяком случае, считал Фердинанд фон Ассебург, датский посланник при российском дворе, который, собственно, и сосватал русскому двору Вильгельмину.

«Великая княгиня умела обманывать супруга и царедворцев, которые в хитростях и кознях бесу не уступят…» — так вспоминал о Вильгельмине-Наталье прожженный, послуживший пяти царям придворный Александр Михайлович Тургенев. Она даже смогла извернуться из практически безвыходного положения. Согласно законам двора, невеста наследника должна была пройти осмотр врачей на предмет целомудрия — это была обычная процедура. Но в этот раз ситуация оказалась беспрецедентной: немецкая принцесса рыдала и всячески пыталась скрыть свое естество — определить целомудрие в итоге не удалось.

В общем, Павел ничего не заподозрил и верил только жене. Даже не матери. Екатерина однажды прозрачно намекнула своему нелюбимому сыну на подозрительность отношений между Андреем Разумовским и его женой. После этого разговора Павел был подавлен целую неделю. Но Наталья не только выведала причину мрачного настроения мужа, но и устроила ему жуткую сцену со слезами, упреками и обмороками. Ей удалось убедить Павла в своей преданности, и потрясенный царевич смиренно попросил прощения. И продолжал любить свою женщину до ее последних дней.

А Андрей стал «другом семьи» царственной четы. В понимании того, развратного XVIII века. А такая дружба много может дать. 1775 году, 22 лет от роду, командир фрегата «Екатерина» Разумовский — уже генерал-майор. И камергер «малого двора» Павла Петровича.

Екатерина, скорее всего, все знала. Но для нее был важен не процесс, не счастье совсем нелюбимого сына, а результат. Ей нужен был внук, возможный наследник. Но именно этого Наталья дать и не смогла. 10 апреля 1776 года у Натальи Алексеевны начались роды. После трех дней непрерывных страданий она так и не смогла родить ребенка. С опозданием сделанное кесарево сечение не изменило ситуацию: младенец был уже мертв, а еще два дня спустя умерла и мать.

Наталья Алексеевна, Вильгельмина Дармштадская

«Я и великий князь все пять суток и день и ночь были безвыходно у нее» — писала Екатерина барону Гримму.

А Павел сначала чуть не сошел с ума — он перестал есть и спать. Когда жизнь царевича была на волоске, Екатерина поняла, что что-то нужно предпринять. И она знала, что надо предпринять: не зря же первое, что она сделала после смерти Натальи 15 апреля, — это арестовала ее бумаги. И провела «лечение ненавистью». Она показала сыну любовные записки его умершей жены и Разумовского, исключающие все вопросы о том, кто был истинным отцом неродившегося ребенка.

Лекарство оказалось действенным, и скорбь Павла как рукой сняло — он даже не счел возможным для себя присутствовать на траурной церемонии. А вот Разумовский, по свидетельству французского посланника, маркиза де Корберона, оставался в Петербурге до самого погребения тела великой княгини 26 апреля 1776 года. И рыдал не ее могиле в Александро-Невской лавре.

Разумовского наследник возненавидел на всю жизнь. В 1781 году цесаревич Павел с новой женой Марией Федоровной (Софией Вюртембергской) во время своего гранд-турне под именем графской четы du Nord (Северных) добрался до Неаполя, где посланником был Андрей Разумовский. Павел бросился на своего бывшего друга с обнаженным клинком, но свита разняла.

Но это будет потом, а тогда, в 1776 году, Андрей Кириллович откровенно испугался. Все-таки наставить рога наследнику — это «оскорбление величества». В России еще действовал Воинский Устав Петра Великого, согласно которому только за «хулительные слова» виновный должен «живота лишен быть и отсечением главы казнен» (20-й артикул). А тут совсем не слова…

Поэтому Андрей спрятался у своей старшей сестры Натальи. Той самой «старухи Загряжской», рассказы которой так любил слушать Александр Пушкин спустя полвека.

Но надо отдать должное Екатерине: она не разбрасывалась ценными кадрами, тем более с таким «мужским естеством». Да и какое-то женское восхищение отчаянностью мужчины тоже, вероятно, имело место. Императрица даже называла гетманского сынка «шалунишкой». Поэтому она решила держать Разумовского вдали от двора, но «не лишила при этом ни себя, ни Отечеству службы».

Поэтому молодого графа извлекли из терема Натальи Загряжской и отправили в ссылку — начала в Ревель, затем в украинское имение отца, Батурин. Но ненадолго. Уже 1 января 1777 года 25-летний Андрей Разумовский был назначен в Неаполь. На должность полномочного министра и чрезвычайного посланника при дворе короля Фердинанда IV.

Где его ожидала новая венценосная женщина…