Военный парад в Пхеньяне как символ восточного драйва на фоне упадка Запада

В Пхеньяне прошли масштабные торжества по случаю 75-й годовщины Трудовой партии Кореи (ТПК), бессменно возглавляющей страну на протяжении всего послевоенного времени. Обращаясь к истории, название партии напоминает, во-первых, о символике соединения идей коммунизма и народной государственности, ибо ТПК была образована путем слияния Компартии с Новой народной партией. Во-вторых, о заявке на объединение разделенной корейской нации, так как ТПК в ее окончательном виде 1949 года является результатом одновременных интеграционных процессов не только на Севере, но и на Юге. На июньском (1949 г.) объединенном пленуме Трудовых партий Северной и Южной Кореи было принято решение о создании единой ТПК, ибо начиная с 1946 года, с репрессий против коммунистов и народников, предпринятых на Юге американскими оккупационными властями, большая часть партийного актива перебралась в северную часть Корейского полуострова, а на Юге была сохранена внушительная подпольная сеть партийных организаций и ячеек. После отсоединения и провозглашения в 1948 году самостоятельного южнокорейского государства партийцы не раз проводили масштабные акции протеста против раздела родины, однако верх в итоге взяли геополитические реалии, связанные с началом холодной войны и американской ядерной монополией. Общая логика событий неумолимо вела к Корейской войне, послужившей первым крупным «полигоном» и пробой сил в военном противостоянии Запада и Востока.

Мировые СМИ в эти дни подробно обсуждают главную с их точки зрения часть торжеств — ночной военный парад в Пхеньяне. Миру было продемонстрировано не только большое количество новых образцов военной техники и вооружений, включая стратегические МБР и ПЛАРБ, являющиеся носителями ядерного оружия, а также новые системы обычных вооружений, но и новый облик Народной армии КНДР. Наблюдатели сходятся в главном: за последние три года Пхеньян сделал решительный и очень результативный шаг вперед в сфере технической оснащенности вооруженных сил, совершив прорыв прежде всего в высокотехнологичной сфере оборонного сектора. Необходимо констатировать: КНДР обладает ракетно-ядерным щитом, достаточным для того, чтобы потенциальный агрессор счел заведомо неприемлемым ответный ущерб от своей возможной авантюры и от нее отказался еще на этапе стратегического планирования.

Конкретные тактико-технические характеристики представленных на параде ракетных и иных образцов вооружений Пхеньян, разумеется, держит в секрете, но нет недостатка в экспертных оценках. Высказано уже многое, и в глобальном, и в региональном аспекте. И в контексте северокорейско-американских отношений, и касательно региональных сателлитов США, у которых прогресс КНДР в военно-технической сфере вызывает серьезные опасения. Добавить здесь практически нечего, а пересказывать — бессмысленно: оригинал всегда лучше копии. Поэтому отметим, что куда меньше наблюдатели рассуждают о политических аспектах прошедших торжеств и тех «сигналах», которые Север посылает миру, своим друзьям и союзникам и своим оппонентам. Между тем они не менее, если не более значимы, чем военные. Прежде всего, демонстрация мощи КНДР, особенно если рассматривать ее через призму прорывного развития ОПК или ВПК, как его именует северокорейский лидер Ким Чен Ын, — безусловный «привет» Вашингтону. В том смысле, что она имеет прямое отношение к прошлогоднему февральскому провалу переговоров Кима с американским президентом Дональдом Трампом в Ханое. Следует полагать, что твердость и неуступчивость Ким Чен Ына, поставившего вопрос ребром — денуклеаризация КНДР происходит только в обмен на опережающее снятие с республики международных экономических санкций, введенных по инициативе Вашингтона, а также на безусловные гарантии военной безопасности со стороны США — имеет простое объяснение. Она связана с очевидно высокой степенью готовности уже тогда, полтора года назад, военно-технологических достижений, которые представлены сегодня. Имея подобный козырь, лидер КНДР существенно расширил пространство маневра, позволяя себе говорить с Трампом практически на равных. А уже после того, как главы двух стран разъехались из вьетнамской столицы, Пхеньян наотрез отказался от дальнейших переговоров «ради переговоров». За прошедшее время официальные должностные лица КНДР неоднократно делали заявления о том, что пока позиция Вашингтона неизменна и он не готов к диалогу «по существу», с взятием на себя конкретных обязательств, никакого диалога и не будет. Причем официальные комментарии этой позиции раз за разом ужесточались. В ход с северокорейской стороны пускались такие достаточно болезненные, если не сказать унизительные для Белого дома аргументы, как нежелание Пхеньяна участвовать в избирательной кампании Трампа, демонстрируя «успехи» и «миролюбие» его внешней политики и тем самым помогая ему переизбраться. Кроме того, решением Ким Чен Ына формирование основ внешней политики КНДР на американском направлении передано «этажом ниже», его младшей сестре Ким Ё Чжон, которая в северокорейской иерархии считается «лидером №2». То есть сам Ким не считает необходимым заниматься отношениями с США лично.

Второй внешнеполитический «сигнал» пхеньянского юбилейного парада имеет китайское происхождение. Учитывая высокую интенсивность контактов между Ким Чен Ыном и Си Цзиньпином, которые с начала переговорного процесса между КНДР и США встречались между собой уже четыре раза, включая государственный визит китайского лидера в Пхеньян, Север заручился прочной поддержкой КНР. И если в плоскости стратегии переговоров с США это было понятно с момента появления российско-китайской «дорожной карты» мирного урегулирования ядерной проблемы, то в вопросах тактики лидеры Китая и КНДР показали способность сверять позиции и координировать между собой каждый шаг. Трудно представить, чтобы Вашингтону, мечтающему остаться с Севером один на один, понравилась такая мобильность.

Развивая эту тему, следует подчеркнуть, что «вооруженные» торжества в Пхеньяне остаются фактором, который может оказать определенное влияние на исход выборов в США, счет до которых пошел на недели, а скоро пойдет на дни. Причем сразу в двух аспектах. С точки зрения отношений Вашингтона с Пхеньяном Ким Чен Ын остается своеобразным символом несгибаемости, стремящимся не подыгрывать Трампу в расчете на его благосклонность в случае победы, а наоборот, использовать предвыборные затруднения американского лидера для достижения собственных целей. Чтобы побудить его смягчить переговорные позиции, вернув их в конструктивное русло здравого смысла. С точки зрения отношений с Пекином США оказываются в ситуации «одного против двоих». Заведомо более сильный из оппонентов участвует в конфликте опосредованно, но держит руку на пульсе, и не знаешь, когда и с какими целями он вмешается, вот и приходится «распылять силы». Если кто-нибудь считает такой расклад случайным, то самое время обратить внимание на то, что в положении американской стороны уже давно находится Индия. Имея как минимум три неурегулированных территориальных спора с Китаем, Дели по тому же самому вопросу сталкивается и с Пакистаном, который является союзником Пекина. Технология даже не похожая — та же самая. Для иллюстрации — выдержки из поздравления Си Цзиньпина по случаю юбилея ТПК:

«В течение 75-летней славной истории ТПК объединила северокорейский народ и руководила им в борьбе за независимость, государственном и социалистическом строительстве. Китай в качестве товарища и друга рад важным результатам партии и народа КНДР по руководством председателя Ким Чен Ына»;

«многократные встречи с Ким Чен Ыном позволили достичь важных договоренностей в укреплении и развитии межпартийных и межгосударственных отношений, в строительстве социализма в обеих странах на благо их народов» и т.д.

Третий момент, который следует выделить в политической стороне партийного юбилея — здесь мы потихоньку переходим к содержанию праздничной речи Ким Чен Ына — южнокорейский. В целом выступление носило подчеркнуто внутриполитический характер, и единственная столица, которой в нём адресовался внешний посыл — Сеул. Прозвучало это так: «Шлю теплый сердечный привет и любимым соотечественникам на Юге страны и горячо желаю, чтобы как можно скорее была преодолена эта кризисная ситуация со здравоохранением и пришел день, когда Север и Юг пожмут руки друг другу». Согласимся, что после шумной ссоры с прекращением переговоров, разрывом линий коммуникации и уничтожением офиса межкорейской связи в Кэсоне стилистика столь же обнадеживающая, сколь в ней заложено антиамериканское содержание. И понятно, какой расчет. Сеул и ранее молчаливо не одобрял нажима Вашингтона на Пхеньян, призывая «жить дружно», ибо имел на Север собственные виды, которые ограничивал нехотя, из специфически понимаемой «солидарности» с заокеанским патроном. Да и на межкорейский разрыв на Юге отреагировали, во-первых, мягче, чем когда бы то ни было, а во-вторых, в известной мере взяли на себя роль адвоката Севера перед Вашингтоном. Здесь следует отметить и добрые личные отношения, которые сложились между Кимом и южнокорейским президентом Мун Чжэ Ином.

Адресатом четвертого месседжа торжеств в Пхеньяне выступает Япония, точнее, новое руководство этой страны в лице премьер-министра Есихидэ Суги, которое послание из КНДР уловило, прочитало и на него отреагировало. Генсек японского кабмина Кацунобу Като признал невозможность перехвата показанных на северокорейском параде ракет с помощью состоящих на вооружении его страны систем ПРО и пообещал теснее координироваться с Вашингтоном; заметим при этом, что должность этого высокопоставленного чиновника является своеобразным инкубатором или трамплином для будущих новых премьер-министров. Поэтому уровень, на котором сделано это заявление, практически является высшим.

Но главное измерение состоявшегося праздника всё-таки внутриполитическое. Мировые СМИ по-разному характеризуют откровения Ким Чен Ына о том, что он «не оправдывает, как следует» доверие народа, и что ему недостает «усилий и искренности» для того, чтобы преодолеть стоящие перед страной трудности. В этой связи следует, на наш взгляд, отметить другое: высказанную Кимом уверенность в неизменной поддержке сограждан, даже если это будет сопряжено с серьезными трудностями. Естественная историческая параллель, которая здесь напрашивается, просьбы И.В. Сталина об отставке с поста генсека ЦК ВКП (б) в адрес съезда партии, которые звучали в периоды наиболее острых внутрипартийных разногласий. Да и В.И. Ленин, помнится, настаивая на немедленном выступлении в октябре 1917 года, в своей полемике с противниками взятия власти использовал угрозу «выхода из ЦК и апелляции к партийным низам». Тот же самый прием был им применен в ходе дебатов вокруг Брестского мира на VII внеочередном съезде партии в марте 1918 года. Исторический опыт подсказывает, что подобное, как правило, происходит в преддверии крупных прорывов, когда решение уже принято и имеется необходимость нащупать обратную связь с партийными массами, убедившись в их поддержке. В этом смысле обращает особое внимание, что важнейшей темой речи Ким Чен Ына на праздничной площади стал предстоящий VIII съезд ТПК, который начнет работу в январе 2021 года. Вторая тема — прозвучавшая несколько раз рефреном социалистическая перспектива, как и социалистический опыт, поставленный лидером ТПК и КНДР во главу угла достигнутых результатов. Еще одна тема, которую зарубежные наблюдатели, немного поторопившись, вынесли в «топы», — отсутствие в КНДР случаев заболевания коронавирусом. И за это Ким с трибуны поблагодарил сограждан, сказав им спасибо. Если соединить эти поднятые на параде вопросы, то не вызывает сомнений, что речь идет о национальной консолидации для решения определенного круга новых стратегических задач, освещение которых ожидается на съезде. И в этом смысле состоявшийся парад может оказаться элементом подготовки к партийному форуму, на котором, как сообщалось ранее, будет представлен новый пятилетний план социально-экономического развития страны.

Суммируем. Дальневосточная динамика — не только в КНДР, но прежде всего в китайско-американском противостоянии, неотъемлемой частью которого является перетягивание каната между Вашингтоном и Пхеньяном, сегодня на порядок превосходит атлантическую, которая буквально на глазах деградирует до уровня периферии глобальной политики. В то время, как на Востоке жизнью ставятся краеугольные вопросы международной безопасности, связанные с ядерной темой, на Западе которую неделю бушуют страсти вокруг откровенно мелкого, недостойного серьезного внимания инцидента с российским оппозиционером Навальным. То, что для европейской политики данная тема затмевает все остальные, включая вопросы войны и мира, ясно свидетельствует об ускоряющихся темпах европейского вырождения, ставящего вопрос о будущем Старого Света. Это не послевоенная Европа, разрушенная, но не лишенная исторического драйва, который побудил И.В. Сталина обратиться к лидерам вновь созданной ГДР со словами, признающими европейские масштабы и роль в мировой динамике. «Русский и немецкий народы, которые понесли наибольшие потери во Второй мировой войне, как никакие другие доказали способность к историческому действию», — так это прозвучало в октябре 1949 года. Ныне «Закат Европы», о котором в своем провидческом труде предупреждал Освальд Шпенглер, становится явью.

Из главного фронта холодной войны Европа превращается — уже превратилась! — в глубокий даже не тыл, а в некое подобие Австралии и Новой Зеландии пятидесятилетней давности. То есть в пресловутый «край света». И пристальное международное внимание, прикованное к военному параду в Пхеньяне, который, например, лет тридцать-сорок назад мировые СМИ бы не заметили, лучше всего свидетельствует о кардинальных переменах в глобальной расстановке сил. Поэтому, продолжая подрывать сложившийся в мире баланс, о чём говорит китайско-американское противостояние, Вашингтон и его сателлиты по НАТО играют с огнем, ибо собственными руками делают свое превращение в периферию необратимым. Причем в весьма близкой исторической перспективе.