От Глазьева к Грефу и обратно: главный конфликт современной экономики

Современная экономика наполнена конфликтами и противоречиями на разных уровнях, однако главным из них можно назвать конфликт способа производства и способа управления. Если принять предлагаемое либералами разделение на макро‑ и микроэкономику, то общей тенденцией является отмирание рыночных тенденций и объективная необходимость в применении нерыночных способов управления производством, распределением, обменом и потреблением прибавочного продукта.

Рыночные тенденции ещё сохраняются в микроэкономике, где свободные ниши на местном или региональном рынке ещё могут служить стимулом для предпринимательства при условии решения проблемы финансирования, однако на макроуровне рыночные механизмы выдохлись и без мер государственного регулирования не способны решать проблему реструктуризации отраслей и перехода на новый технологический уклад.

Таким образом, возникает конфликт между рыночными методами управления макроэкономикой и способами реагирования производства на эти методы. При моральном устаревании прежней технологической базы и переполненности рынков сбыта кризис перепроизводства не решается рыночными способами закрытия одних отраслей и перетока ресурсов через биржу в другие. Скорее рыночные институты начинают отрываться от реального сектора, переполняются атрибутами фиктивного капитала и перекрывают переток ресурсов в новые отрасли.

В этой ситуации банкиры забрасывают своё ремесло и превращаются в революционеров. А точнее — в заговорщиков. Ресурс продления способа существования они видят в наборе силовых способов реконструкции глобализации. Даже здесь роль государства возрастает, и потому банкиры начинают вторжение в область государства и подминают под себя его силовые институты.

Возникает ситуация, когда без Пентагона и ЦРУ Уолл-Стрит нежизнеспособен. В США это приводит к перерождению политической системы, реструктурированию правящего класса и перетоку власти от финансистов к гибридным стратам типа неоконов, состоящим из совокупности чиновников, военных и разведсообщества.

Банкиры утрачивают инициативу и превращаются в пациентов теневых государственных квазиинститутов, получивших образное название «глубинное государство». Теперь не ФРС заказывает политику, а политики заказывают ФРС, причём от ФРС выделилась группа банкиров, ставшая политиками именно для защиты своих интересов. Простая прежняя скупка политиков уже недостаточна. Сорос давно забросил биржевые спекуляции и полностью стал революционером.

Это говорит о том, что рынок исчерпан, а банкиры как представители разросшегося сектора фиктивного капитала без государства не могут обеспечить себе выживание. Вмешательство государства в экономику становится не роскошью, а жизненной необходимостью, без которой рынки стагнируют и теряются в пользу конкурентов, где роль государства выше, чем в преимущественно рыночных укладах. То есть тот, кто практикует преимущественно рыночные способы управления макроэкономикой, очевидно проигрывает борьбу за глобальные рынки.

Происходит изоляция правящих либеральных групп от реального сектора экономики. Находящиеся во власти либеральных рыночных догм либералы уже не в силах обеспечить не просто расширенное, а даже простое воспроизводство. Все мизерные проценты ежегодного роста в рыночных экономиках достигнуты благодаря нерыночным способам управления экономикой.

При этом рынки США и ЕС наглухо проигрывают Китаю. Спасение они находят в протекционизме и попрании всех надстроек рынка, созданных за предыдущие двести лет ради укрепления господства своих банков и бирж. Однако административно-директивные методы защиты рынка входят в противоречие с рыночными механизмами функционирования экономики. Можно заставить уйти из Китая, но нельзя заставить снизить зарплату до китайского уровня. Что делать с неконкурентоспособностью американской продукции на фоне китайской — не знает ни один американский политик.

От отчаянья они запускают самые нерациональные сценарии — развязывают тотальную войну, рассматривая даже варианты применением СЯС, что говорит о полной исчерпанности потенциала рыночной догматики и основанной на ней политической системы. Деньги начинают перетекать в непроизводительные сектора — в пропаганду, разведку и ВПК. Кризис рынка как способа стимулирования производства и организации распределения в ядерный век ставит человечество на грань выживания.

Рынок из господствующего института должен стать вспомогательным регулятором, индикатором пропорций и средством заполнения локальных товарных ниш. На уровне макроэкономики рынок — такой же атавизм, как директивное планирование до последнего гвоздя. Однако наличие в правящем классе подавляющей страты рыночников мешает человечеству перейти на адекватные методы управления макроэкономикой.

В политике это выражается в конфликте способа управления макроэкономикой (производственными отношениями) и её потребностями (производительными силами). То есть конфликт вполне описывается на языке классической даже буржуазной, а не марксистской политэкономии. Но так как политэкономия либералами запрещена по идеологическим причинам, то отсутствуют средства адекватного осмысления происходящего. В рыночном новоязе все упоминания о системном кризисе либерального капитализма и его (кризиса) структуре являются табу.

Политическая предвзятость верхушки обслуги либерального правящего класса не позволяет назвать вещи своими именами, потому что тогда не только станет видна вся изжитость и бесполезность либералов, но и возникнет крайняя необходимость удаления их от рычагов управления макроэкономикой и глобальной политикой.

Это недопустимо, так как речь идёт уже не о судьбе класса условных Эльвиры Набиуллиной или Кристин Лагард, а о судьбе владельцев ФРС. Это конфликт, похожий на конфликт нарождающегося капитализма и старой дворянской феодальной элиты, которая не знала, куда себя деть в новых условиях хозяйствования.

Тенденция нарастания противоречий между заполнившими коридоры власти адептами мёртвого рыночного глобального либерализма и нарастающими потребностями локализующихся экономических кластеров во внерыночных методах управления приводит к риску войн и революций.

Мир усиленно ищет альтернативных способов разрешения этого конфликта, где можно избежать сценария ядерной войны. Здесь оружием становится гибридная война, и переток денег в её инструменты становится вынужденным шагом. Обособление регионов и формирование новых блоков при сдерживающем потенциале СЯС способно трансформировать реальность в ближайшее двадцатилетие с практически полным вытеснением нынешнего маригнализирующегося либерализма на периферию политической истории.

Сейчас либеральные элиты господствуют в идеологии, но теряют господство в экономике. В политике это отражается в виде появления так называемого класса технократов — это латентно антилиберальная страта, готовая практиковать любые методы государственного регулирования политики и экономики, но маскирующая своё кредо идеологической нейтральностью. В плановом СССР технократы были скрытыми рыночниками, сейчас они скрытые государственники.

Это переходная страта, позволяющая демпфировать конфликты между правящей стратой либералов и потребностями реального сектора экономики, стремящегося отгородиться от глобальных ТНК границами политически оформленных кластеров.

Особенность ситуации в том, что простого протекционизма недостаточно, экономика — это единый организм, и невозможно строить его на несочетаемых компонентах. Если вы применяете нерыночные методы в распределении, вы непременно должны сделать то же самое и в производстве. Иначе система допустит аварию, сломается или производство (высокие издержки), или распределение (из-за кризиса сбыта протекционизм не даст результата), или обмен (финансовые болезни парализуют спрос).

И верно — как он даст результат, еcли вы закрываете границы от конкурентов, но у вас единый финансовый рынок, где конкуренты господствуют? И единые коммуникации? Здесь тоже нужно отделяться, и это случится раньше или позже, так как это объективная необходимость.

Сейчас мир находится в переходном периоде от долларовой гегемонии к мультивалютным системам. Одновременное наличие старого отмирающего уклада и нового, нарождающегося, влечёт, как писали классики марксизма про уходящий феодализм и рождающийся капитализм, резонанс старых и новых противоречий. Политическая система любого общества в таком состоянии ломается и переформатируется. Насилие тут становится повивальной бабкой истории.

Пока ясно, что с либералами в системе политической власти нужно что-то делать, иначе политические преграды на путях экономических трансформаций неустранимы. Ресурс либералов в любом микрокризисе немедленно будет использован деструктивно, потому что конструктивных рецептов у них больше нет.

Деконструкция деструкторов — самый конструктивный рецепт выхода из антагонистического, то есть неразрешимого противоречия между субъектом и объектом управления (конфликт производительных сил и производственных отношений).

Пока технократы обеспечивают прикрытие, созревают предпосылки для утилизации либерального идейного ресурса. Отныне модернизация означает не либерализацию, а утилизацию её наследия. Тот, кто опоздает с такой модернизацией, проиграет будущее.