Песок регулятора: IT-бизнес будет кошмарить народ или поможет экономике?

С 27 января 2021 года начнет действовать федеральный закон, подписанный 31 июля этого года Владимиром Путиным, «об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в РФ», принятый Госдумой и одобренный Советом Федерации. Если оглянуться на предысторию событий, послуживших самой идее появления и принятия закона, то практически со 100%-ной уверенностью можно сказать, что инициирован он снизу. Ныне так модно, причем во всем мире — так сказать, снизу генерировать идеи и строить диалог с обществом. Правда, в данном случае речь идет не столько о диалоге с обществом или народом, сколько вновь — о диалоге с бизнесом.

То есть внизу вертикали стоит бизнес, который в России и без «новой моды» вполне способен добиваться своего за счет лобби, находящегося у власти. Вот и сейчас, судя по первым проектам — претендентам для работы в «песочнице», чувствуется рука главы Сбербанка Германа Грефа и высокая заинтересованность в появлении данного закона у «Яндекса». Хотя справедливости ради нужно сказать, что «под лежачий камень вода», как известно, «не течёт», без эксперимента, предусмотренного законом, вряд ли удастся дать необходимую для старта новых технологий свободу, так сказать, свежего воздуха глоток, как говорится, новое — новому. Хотя отсутствие, как принято считать, свободы в СССР, не мешало появлению новых технологий, при этом государство четко отслеживало все эксперименты и стояло на защите собственных национальных интересов, контролируя потенциально возможные утечки информации. Это к слову.

Мир, безусловно, изменился, стал более чем открытым. Народ стал более доверчивым, практически не глядя оставлял кругом свой цифровой след. Так что переживать за возможности утечки информации в ходе эксперимента можно, пеняя только на себя. Но, с другой стороны, ведь именно бизнес способствовал, так сказать, раскрепощению народа и помог ему пуститься «во все тяжкие» — привыкнуть к функциям, предоставляемым виртуальным миром, который сегодня уже способен заменить нам всем друг друга. Причем происходила эта виртуальная вакханалия при полном попустительстве государства, и не только в России.

Но, в отличие от США, плюсов у России от работы того же американского «Фейсбука» нет — приложение как работало по своим правилам, так и продолжает работать. А налоги от его работы в России где? Кому «Фейсбук» может и обязан предоставить в случае чего информацию о своих пользователях? Ответ найдете в пользовательском соглашении. Проникнув на такой огромный рынок, как Россия, при её же попустительстве, «Фейсбук» игнорирует ее интересы. Поэтому сложно согласиться с экспертами, прокомментировавшими изданию «Коммерсант» принятый закон об эксперименте, заявившими, что появлению новых технологий мешает, так сказать, государственная зарегулированность.

Нет никакой зарегулированности. Если бы она была, не работали бы сегодня в России ни «Фейсбук», ни другие соцсети и прочие приложения. Всё, что сейчас мешает бизнесу в этом направлении, — это закон о персональных данных и ряд других требований, связанных с тайной, сохраняющейся по отношению к личным границам жизни россиян, которой они вполне охотно делятся, опять же, не без ухищрений бизнеса, а значит, эта самая «тайна» существует только на бумаге. Конечно, здесь речи не ведется о гостайне и прочих госсекретах. Как раз закон о «регуляторных песочницах» и позволит бизнесу преодолеть существующие преграды, правда, на усмотрение регулирующего органа и пока в рамках эксперимента, только затем станет понятно, стоит ли исключать из законов некоторые нормы, так сказать, мешающие бизнесу для развития технологий и являющиеся пережитками прошлого.

Функции регулирующего органа закон закрепляет за отраслевыми министерствами. Экспериментальные правовые режимы в сфере цифровых инноваций в соответствии с законом могут устанавливаться для их разработки, апробации и внедрения по нескольким направлениям: в медицине и фармацевтике, проектировании, производстве и эксплуатации транспортных средств, в том числе беспилотных воздушных судов, в сфере предоставления транспортных и логистических услуг, сельском хозяйстве, на финансовом рынке, в сфере торговли и предоставлении услуг, архитектурно-строительном проектировании, строительстве, капитальном ремонте, реконструкции, сносе объектов капитального строительства, эксплуатации зданий и сооружений, в промышленном производстве, в предоставлении государственных и муниципальных услуг, осуществлении государственного надзора и муниципального контроля. Возможны и иные направления, установленные правительством. Отраслевые министерства будут выступать регулирующим органом в каждом случае соответствующем сфере применения разрабатываемых, тестируемых и внедряемых технологий. Эксперименты с технологиями, касающимися финансового сектора, как и прежде, будет регулировать Банк России.

Инициировать предложение об установлении экспериментального правового режима могут как юридические лица, так и индивидуальные предприниматели. Если речь идет о технологиях, которые могут внедряться в сфере госуслуг и госнадзора, инициаторами могут выступать сами госорганы, а также органы местного самоуправления — они же могут являться и участниками эксперимента. Помимо описания предлагаемого режима специального регулирования, предложение должно содержать описание мер, направленных на минимизацию рисков причинения вреда жизни, здоровью или имуществу человека либо имуществу юридического лица, ущерба обороне и (или) безопасности государства и иным охраняемым федеральным законом ценностям. Поэтому стоит полагать, что ответственность за возможные риски эксперимента должны нести отраслевые министерства, в финансовом секторе — Банк России, а также уполномоченный орган и собственно само правительство. Однако как таковой ответственности при выявлении нарушений не предусмотрено — на этот случай может быть лишь принято решение о прекращении действия эксперимента с участником-нарушителем. При этом сам закон настолько зарегулирован в части согласования проектов, что участники эксперимента могут просто не «доползти» до его старта, либо эксперимент обойдется им недешево в случае появления заинтересованности ведомств. Так, инициаторы участия в эксперименте должны внести свое предложение в уполномоченный орган, который определяется правительством.

Судя по информации издания «Коммерсант», таким уполномоченным органом считает себя Минэкономики. Как ранее на конференции издания, состоявшейся 11 августа, пояснял замминистра экономики Владислав Федулов, после базовой проверки и в случае принятия положительного заключения, внесенное предложение, как предусмотрено законом, отправится в организацию предпринимательского сообщества — пока предполагается, что ею станет АНО «Цифровая экономика». В случае, если регулирующий орган, коим выступает какое-либо министерство в зависимости от отраслевой принадлежности цифровых новаций, не является инициатором предложения, связанного с экспериментом в сфере, относящейся к регулированию со стороны ведомства, тогда документ направляется и в соответствующее министерство. Если эксперимент касается еще и территории отдельного субъекта Российской Федерации, то предложение направляется также в высший исполнительный орган государственной власти региона.

В общем, когда все всё согласуют и вынесут положительное решение, правительство уже сможет принять окончательное решение об установлении экспериментального правового режима и утверждении соответствующей программы. В финансовом секторе решение принимает ЦБ, правда, издавая сразу два акта — правительства РФ и Банка России. Подобная схема согласований, надо сказать, должна существенно снизить риски предполагаемых экспертами нарушений, во всяком случае, чиновники имеют возможность «сто раз перекреститься», прежде чем решиться дать согласие на эксперимент. Хотя, опять же, напомним, ответственности за провал эксперимента или возникновение нарушений они не несут. Эксперимент он на то и эксперимент — всё спишет.

В общем, поклонники большей свободы действий для бизнеса могут держать кулачки за претендентов на участие в эксперименте, ведь им придется пройти огонь и воду, прежде чем обрести статус субъекта «песочницы», другие же — могут «порадоваться» за то же самое обстоятельство — что бизнесу придется пройти не одну процедуру согласования. Кстати, статус субъекта инициаторы предложений получают после положительных согласований и после выхода в свет Акта правительства РФ и Банка России.

Отметим, что инициаторы эксперимента, если они юрлица и ИП, не должны иметь судимости и не могут иметь задолженности по налогам, сборам и иным обязательным платежам в бюджеты страны, за некоторыми исключениями, которые оговариваются частью 1 статьи 8 закона. Юрлица не могут находиться в процессе реорганизации, ликвидации, а ИП не должны находиться в процессе прекращения деятельности или в процедуре банкротства. Очень спорным видится пункт 4 части 1 статьи 8 закона. Его формулировка позволяет компаниям быть зарегистрированными за рубежом, но ни в коем случае в оффшорных зонах, при всем при этом в уставном (складочном) капитале этой компании доля иностранных юридических лиц не может составлять 50 и более процентов. К слову, компания «Яндекс», которую мы все считаем российской, зарегистрирована в Нидерландах. Закон и позволяет подобного рода компаниям стать участниками эксперимента.

«Яндекс» вполне может позволить себе, не озадачиваясь чувством патриотизма — не меняя юрисдикции, — присоединиться к эксперименту для обретения более широких опций по дальнейшему развитию своего бизнеса, а заодно как бы помочь стране развивать технологии. Ведь они нам нужны. Мы охотно пользуемся предоставляемыми ими удобствами. Можно не принимать беспилотные такси, но тогда нужно привлекать мигрантов, но пользоваться их услугами опасается все больше россиян. Хотя наличие или отсутствие такси в том или ином виде и масштабе не самая большая проблема для России. Есть масса других потребностей, особенно в промышленности или, например, в сельском хозяйстве, не зря же ФАС, одобряя сделку по покупке немецкой компанией Bayer американской компании Monsantо, скромно просил поделиться своими технологиями для сельхозотрасли. Так и поспешили предоставить их России…

Тем временем пока закон, заметим, еще не вступил в действие, наметились первые фавориты «песочниц». Заместитель гендиректора Softline Андрей Шолохов рассказывал «Коммерсанту», что он провел анализ восьми проектов, выбранных минэкономики для «регуляторных песочниц». То есть, когда хочется, когда есть заинтересованность, то министерству удается всё очень быстро реализовать. Да, в России существует острая потребность в технологиях, и, скорее всего, закон и принимался для создания возможности их быстрого старта. Но пока, судя по первым проектам, создается впечатление, что создавался закон всё же под конкретный бизнес. Значит, не найти в России днем с огнем патриотов, способных, в том числе материально, потянуть технологическое развитие страны, приходится власти опираться на существующий бизнес. Что же, тоже вариант, возможно, не самый плохой. Главное, не увлечься и вовремя заметить образование очередных монополий, нелояльных к государству и его интересам. Хоть и идет речь об эксперименте, длиться он может долго: в целом — не превышать трех лет, но в зависимости от обстоятельств, сроки эксперимента могут быть продлены. За это время бизнес может подсобрать немало данных и, не дойдя до цели эксперимента, работать уже исключительно в своих интересах, правда, речи ведь и не ведется о работе бизнеса «для» и «на» государство. Закон дает возможность бизнесу развивать технологии и развиваться самому как бизнесу в этом направлении, что должно технологически подтянуть и страну.

Возвращаясь к наметившимся фаворитам «песочниц» и заинтересованности конкретного бизнеса. По словам Шолохова, наивысшую оценку из восьми анализируемых им проектов, он поставил бы проекту Фонда перспективных технологий по организации грузовых перевозок с помощью дронов. «В России много труднодоступных территорий, куда проблематично довезти грузы и невыгодно строить дороги, а законодательство в области авиации составлено под пилотируемую авиацию. Вопросы могут возникнуть к технической реализации, но в этом и заключается риск беспилотников», — пояснил замминистра экономики. Припоминается, что о доставке грузов дронами когда-то говорил Герман Греф. С учетом того, что, действительно, контроль за дронами — тема особая и новая, данный проект слишком уж рискованный. Более того, судя по открытым данным в виртуальном пространстве, не так много в России предприятий, специализирующихся на производстве беспилотных летательных аппаратов. Интересно и другое обстоятельство: как на фоне желания и необходимости развития высоких технологий, Россия допустила продажу одного из крупнейших мировых производителей навигационного программного обеспечения для морского судоходства — петербургскую компанию Transas («Транзас»), которая перешла под контроль финского холдинга Wartsila, о чем сообщалось РБК в марте 2018 года. Тогда ряд экспертов заявлял изданию, что проблема даже не в том, что крупная, признанная на глобальном рынке российская компания вдруг стала не российской и интеллектуальная собственность из России уплыла. Главная неприятность заключается в зависимости ряда серьезных российских организаций от продукции «Транзаса». Компания обладает уникальными технологиями, аналогов которым на российском рынке фактически нет. По ряду сегментов «Транзас» является типичным монополистом рынка бортового программного обеспечения, причем развитию этой монополии способствовало государство, затем же монополиста купила финская компания. Президент софтверной Ассоциации «Руссофт» Валентин Макаров тогда говорил, что «Транзас» имел реальный шанс стать визитной карточкой всего российского бизнеса на мировой арене — стать брендом уровня Kaspersky, Yandex и т.д.» Теперь же «мы уже не сможем использовать имя «Транзаса» как историю успеха российской компании на глобальном рынке. Россия будет играть в достижениях группы уже вторую, если не третью-четвертую роль. Несмотря на то, что в сфере IT с формальной точки зрения, в принципе, уже давно не существует чисто американских, немецких, французских или русских компаний, на уровне ассоциаций все прекрасно понимают, что Mercedes — это немецкий бренд, Nokia — финский, Apple — американский и т. д. У нас был шанс превратить «Транзас» в мощный русский бренд уровня Nokia, но мы его потеряли. И это удар по имиджу России». Добавим, продажа компании после стимулирования ее монополизации — классический пример того, как до сей поры государство способствовало созданию монополий в том или ином секторе, а потом возникает Минфин РФ и заявляет о необходимости акционирования предприятий и сокращении госдоли в них. Несмотря на то, что с момента перехода российского предприятия под контроль иностранной компании прошло всего два года, за эти два года произошло слишком много событий. Во многих странах мира и Россия не исключение, произошел разворот от процесса глобализации к национальным приоритетам. Но это обстоятельство может быть всего лишь кажущейся действительностью. У данной концепции есть масса противников, да и расклад политических сил в мире, как и сформировавшихся и утвердившихся на мировой арене бизнес-элит, говорит о том, что свернуть с пути глобализации практически невозможно, особенно России. Тем не менее о распродаже госдолей пока ничего не слышно. Пыл Минфина, судя по всему, удалось «пригасить».

Говоря о других фаворитах для «песочниц», отметим проект, связанный с медициной. Его реализация предполагает, по сути, нивелировать врачебную тайну. Неприятно, конечно, но после телепроекта «Дом-2» и прочих подобных предполагающих вытаскивание скелетов из шкафов, тем, у кого подобные проекты пользуются популярностью и кто охотно готов участвовать во всех акциях ради внимания общества и лайков, «грех» жаловаться на возможность частичного или полного исчезновения каких-либо личных тайн. Спорные чувства вызвало у Шолохова предложение «Яндекса» по беспилотным такси. По его словам, утверждается, что их тестирование не может происходить исключительно на полигонах и компания просит исключить в тестировании водителя-человека полностью, причем сразу в Москве. Существует неофициальное международное соревнование по «регуляторным песочницам» в области беспилотных автомобилей, но практика до сих пор была более осторожной, чем то, что предлагает «Яндекс». А, действительно, может, нужно шире мыслить и исключить также инструктора по вождению при обучении новичков-водителей. Разве человеческий интеллект хуже искусственного, настраиваемого человеком. Раз уж беспилотные автомобили во время экспериментов могут обходиться без подстраховки водителем, то и водитель-новичок должен справиться без инструктора, к чему дискриминация?! Другой проект, подразумевающий дистанционное подписание договоров на услуги связи через приложение, замминистра совершенно справедливо назвал плохо обоснованным. В свою очередь, напомним о появлении мошенников, которые вот таким вот способом получали доступ к коду подтверждения через смс для снятия денег с банковских карт — путем возможности дистанционного дублирования мобильных номеров. К слову, Банк России, продлевая действие регуляторных послаблений, введенных на финансовом рынке на время пандемии, отказался от продления возможности дистанционного открытия счетов (вкладов) клиентам, в том числе ИП и юрлицам. Думается, неслучайно и не только по причине завершения дистанционной работы банков во время пандемии. Проект «Умный отель» предусматривает весь процесс от бронирования до заселения и обслуживания роботизированным способом. Здесь совершенно непонятно, каким образом будут формироваться данные для миграционных служб.

В общем, пока что в портфеле «песочниц» потенциально прибыльные лишь для бизнеса проекты и исключающие какие-либо надзорные функции тех или иных ведомств, тем самым ставящие перед государством слишком много вопросов. Одно дело — найти замену мигрантам, которые покрывают потребности в рабочей силе, а также упростить жизнь россиян и даже сократить чиновничий аппарат, другое дело — технологически поднять на новый уровень промышленность, сельское хозяйство и прочие сектора экономики. Ни один из перечисленных проектов неспособен перезапустить экономику. А если технологические компании будут еще и после завершения эксперимента находиться в зарубежной юрисдикции, то и большой прибыли бюджетам ждать не стоит. Судя по всему, правительству России предстоит непростая задача — не обманув ожиданий бизнеса, надеющегося на свободу действий, создать уже не предпосылки и условия для развития технологий, а практически запустить технологии в жизнь, не нарушив границы разумного и допустимого, чтобы в итоге не «получилось как всегда», когда «хотели как лучше».