Мастер-класс коронованной коррупции и светлый образ монархий

Все познается в сравнении. Вот поймают на коррупционном деянии какого-нибудь демократического лидера в Украине (России, Румынии, Франции, Италии или иных по выбору) — и начинается: «фальсификация», «фейк», «политическая расправа», все, что угодно, кроме простого «да, я виноват».

На этом фоне просто «поведенческим мастер-классом» выглядит поведение Его Величества короля Хуана Карлоса Испанского (экс-короля Испании Хуана Карлоса I, правившего с 1975 по 2014 год). Спустя четыре года после отречения, с 2018 года, швейцарский прокурор Ив Бертосса начал расследование финансовых деяний короля, допросив ряд свидетелей. Из которых с наибольшим наслаждением пресса и общественное мнение обсасывали персону Коринны цу Сайн-Витгенштейн-Сайн, датчанки по рождению, немецкой принцессы по второму браку и предполагаемой любовницы короля. Сама семья Витгенштейнов нервно отрицает права Коринны на титул.

Расследование Бертоссы и показания «полупринцессы» вытащили на свет два фонда, конечным бенефициаром которых был, скорее всего, испанский король. Панамский Lucum Foundation связывают с явлением, всем нам до боли знакомом — «откатом». В 2011 году Организация железных дорог Саудовской Аравии объявила, что саудовско-испанскому консорциуму Al-Shoula Group достается аппетитнейший контракт на строительство Харамаинской железной дороги, призванной соединить святые для мусульман Мекку и Медину. Стоимость контракта составляла 6,736 миллиардов евро (приблизительно 9,4 миллиарда долларов США). Именно с этим проектом швейцарская юстиция связывает появление ста миллионов долларов на счетах Lucum Foundation.

Зарегистрированный в Вадуце (Лихтенштейн) Fondation Zagatka формально с экс-королем не связан, но оттуда финансировались частные перелеты Хуана Карлоса стоимостью более 5 миллионов евро.

Так что в коррупции Хуана Карлоса I сомневаться не приходится, но, с точки зрения испанского законодательства, преступления в этом нет: «Личность короля неприкосновенна и не подлежит ответственности» (раздел II, статья 56, пункт 3 Конституции Испании 1978 года). То есть за любые свои действия, совершенные до 18 июня 2014 года (дата отречения), Хуан Карлос юридической ответственности не несет.

Однако под моральным давлением швейцарских разоблачений экс-король совершил поступок, который равен публичному признанию вины, но который не может не вызывать уважения. Он отправился в изгнание.

3 августа, в письме своему сыну, королю Филиппу VI, он заявил, что «руководствуясь убеждением наилучшим образом служить народу Испании, ее учреждениям и Вам как королю» и «перед лицом публичных последствий, которые порождают некоторые прошлые события в моей личной жизни», он принял решение покинуть Испанию. Сейчас экс-король находится в Португалии или Доминикане, а его адвокаты заявляют, что он всегда будет находиться в распоряжении испанской прокуратуры.

Это, конечно, личное, но у меня поступок Хуана Карлоса вызывает именно глубокое уважение. Он не стал юлить ужом на сковородке, пытаясь «отмазаться» от обвинений. А просто освободил своего сына-короля от теней, «омрачавших предыдущее царствование». И нынче Филипп VI фактически очищен от коррупционных подозрений, поскольку отказался принимать личное наследство от своего отца и прекратил выплачивать тому содержание в размере 194 тысяч евро в год.

Коррупционная история испанского экс-короля дает повод обратить внимание на такой феномен европейской действительности, как монархия. Ее совсем не стоит рассматривать как исторический реликт-антиквариат и «предания старины глубокой».

Европейские монархии — это совсем не маленький и очень влиятельный мир в современной Европе. О степени его влиятельности можно судить по той роли, которую сыграл в 1981 году тогда еще молодой король Испании Хуан Карлос I в ликвидации государственного переворота, организованного военной командой Антонио Техеро: облаченному в военную форму молодому королю (в седьмой год правления) оказалось достаточно выступить по телевизору — и все, мятежники сдались.

Да и распространенное в общественном сознании представление о монархах как «о царствующих, но не правящих» тоже несколько преувеличено. И из личных воспоминаний: много лет назад один из подданных британской Короны сказал мне, дословно: «Ее Величество ограничивает себя только в том, в чем Ей угодно себя ограничить»).

Монархов в Европе много: тринадцать (все — в Старой Европе). Это если считать французского президента, как сокнязя Андорры.

Монархов в европейских странах любят. Так, согласно опросу, проведенному в 2010 году институтом Synovate, монархию поддерживает 74 процента населения Швеции и лишь 19 процентов полагает, что она должна быть упразднена. О таком рейтинге может только мечтать любой президент. Монархи в Европе — предмет общественного внимания и, в отличие от политиков, внимания доброжелательного. В свое время новорожденного Джорджа Кембриджского, первого правнука королевы Елизаветы II, американская «Вашингтон Пост» назвала «самым известным малышом в мире».

Как это ни парадоксально звучит для XXI века, но в условиях кризиса и социальных бедствий, архаичные монархии могут оказаться точкой политического притяжения и нарушить планы архитекторов Евросоюза. Монархизм в условиях Европы не актуален — малораспространенный в умах европейцев ориентир, но в условиях роста социального недовольства он может обрести популярность, если некоторые политические силы сумеют правильно использовать монархов и ситуацию.

Схема «добрый король против безнадежно плохих и коррумпированных правительств и Еврокомиссии» — не фантастический проект. Популярная идея социально-справедливого государства вполне может быть вброшена в массы и реализована не только в формате парламентской республики или Евросоюза, но и в формате монархии, которая даже социализму не помеха, как демонстрирует шведский «королевский социализм». Социал-демократическая рабочая партия Швеции в ХХ веке была у власти в совокупности дольше, чем ее «тёзка» — Российская социал-демократическая рабочая партия (=ВКПб =КПСС), но она никогда не пыталась всерьез упразднить должность короля, выполняющего функцию невыборного президента-арбитра. Не упразднила, несмотря на многовековую традицию регулярных ограничений королевской власти в Швеции.

Национальная монархия против Евросоюза с его «жесткой экономией» — вполне реалистичный проект, с которым будут вынуждены считаться архитекторы Евроимперии (простите, Евросоюза), возможный не только в Испании, Бельгии, Нидерландах, Дании и Швеции, но и в странах Центральной и Восточной Европы. Особенно с их коррупционным характером и традицией длительного правления — от «демократической» в Германии (Гельмут Коль, 16 лет канцлером, Ангела Меркель — 14 лет) до «диктаторской» в странах ЦВЕ (Орбан, Лукашенко, Путин). И следует помнить, что прерогативы «демократически избранных долгожителей во власти» куда обильнее, чем у монархов: последних от излишних желаний отучили парламенты, восстания и гильотины.

А вот если судить по результатам, то в первой пятерке «РЕЙТИНГА СТРАН МИРА ПО УРОВНЮ СЧАСТЬЯ» 2019 года — три европейские монархии: Дания, Норвегия и Голландия.