Если говорить грубо и в целом, то западная культура отличается от восточной наличием ряда специфических черт. Запад, прежде всего через христианство, но и не только, провозгласил устремленную в будущее стрелу времени и сделал это представление стержневым. Из него вытекают и многие другие западные ценности: технический прогресс, определенные представления о свободе и гуманизм.

Иван Айвазовский. Сотворение мира. 1864

Кроме того, настоящее будущее по определению невозможно без прихода новизны. Новизна же всегда входит в сложные отношения с тем, что ей предшествовало, и всегда это предшествующее подвергает трансформации, которая безболезненной не бывает. Такой процесс прихода в мир новизны называется революцией. То есть одной из определяющих черт западной культуры является представление о революции как о благе. Маркируют же эту западную специфику, прежде всего, определенные течения внутри античности и христианство. Если нет всего этого, то нет и никакого Запада.

Если читатель скажет, что вышеуказанные черты далеко не очевидны, то я отвечу, что в том-то вся и проблема, что это стало, действительно, не очевидным! А не очевидным это становится потому, что Запад вырождается и начинает двигаться не столько на Восток, сколько к собственному небытию.

Эжен Делакруа. Свобода, ведущая народ. 1830

Революция, как благо… Помилуйте! Кто так сейчас считает? Скорее многие считают совсем наоборот. Капитал ненавидит революцию по одним причинам, христиане — по другим. Поэтому и выдвигаются такие концепции, как «конец истории» и «устойчивое развитие».

Однако капитализм получил свою легитимность в рамках проекта «Модерн», который, в свою очередь, завоевал западный мир посредством буржуазных революций. Более того, эта революционность потом еще и была воспета. Просто современный капитализм об этом как-то «позабыл».

А христиане? Они забыли, что Господь создавал творение за 7 дней, то есть осуществлял этот процесс именно во времени, а не в один момент, как это потом с определенными целями утверждал Данте? А что такое принятие христианства Константином и его борьба с язычеством? Это разве не революция? Да и само сотворение Господом мира, разве не революционно по отношению к «тьме над бездной»?

Таким образом, все проклятия в адрес революции на Западе являются на деле отрицанием собственных основ, то есть — вырождением. Это, в свою очередь, заставляет задуматься над вопросами о том, в действительности ли мы еще имеем дело с капитализмом и христианством или эти слова уже стали формой, которая пожирает свое содержание? А главное, мы еще Запад или уже не совсем? Выродившийся же, отказавшийся от себя Запад полноценным Востоком не станет, а станет или дегуманизированной деспотией, или просто сам себя уничтожит. А именно это маячит сегодня на горизонте.

Однако Запад, особенно в кризисные моменты своего существования, всегда засматривался на Восток, причем в гораздо большей степени, чем это может показаться на первый взгляд. Внутри него с древнейших времен находились мощнейшие «восточные» тренды и тяготения, которые всегда угрожали потерей западной специфичности. Как только эта специфичность ослабевает, все эти «тренды» всплывают из глубин и грозят похоронить западную цивилизацию.

Античная Греция, эта «колыбель западной цивилизации», безусловно, обладала своей специфичностью. В ее основе, прежде всего, лежало воспетое Гомером, Эсхилом и Софоклом, трагическое начало в человеке и его борьба с роком. Кроме того, в этом смысле, особое место занимает культ Прометея. Однако нет сомнений в том, что с самого зарождения этой «колыбели» она подвергалась мощнейшему восточному влиянию.

Великий древнегреческий философ Платон (427 г. — 347 г. до н. э) был автором диалогов «Законы», «Государство» и «Политик», которые оказали сильнейшее влияние на западные представления о государстве. А его диалог «Тимей» и ряд других повлияли на все западное мировоззрение в целом. Согласно данным Диогена Лаэртского, Плутарха и Прокла, сам Платон вел свою родословную от афинского царя Кодра. В свою очередь, потомками этого Кодра считались мудрец Солон и Дропид. У Дропида был сын Критий-старший, у которого был внук Критий-младший. Именно с Критием-младшим ведет диалог Сократ в «Тимее». Он сообщает Сократу следующее:

«Послушай же, Сократ, сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон, мудрейший из семи мудрецов. Он был родственником и большим другом прадеда нашего Дропида, о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях; и он говорил деду нашему Критию — а старик в свою очередь повторял это нам, — что нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые были потом забыты по причине бега времени и гибели людей; величайшее из них то, которое сейчас нам будет кстати припомнить, чтобы сразу и отдарить тебя, и почтить богиню в ее праздник достойным и правдивым хвалебным гимном».

Silanion
Платон

То есть это сказание, о котором хочет сообщить Сократу Критий, является родовым для Платона, ибо Салон и оба Крития были его родственниками. Сказание же это приурочивается к чествованию богини Афины, которую следует почтить «достойным и правдивым хвалебным гимном».

Далее Критий сообщает Сократу о Салоне важные сведения. Когда-то он, будучи совсем молодым, принимал участие в одном празднике вместе со своим дедом Критием-старшим, на котором присутствовал и Солон. На этом празднике некий Аминандр, стал превозносить Солона за его мудрость и за то, что этот мудрец, по его мнению, был «благороднейшим из поэтов». На эту похвалу своему родственнику Солону отреагировал Критий-старший, который «очень обрадовался и сказал, улыбнувшись: «Если бы, Аминандр, он занимался поэзией не урывками, но всерьез, как другие, и если бы он довел до конца сказание, привезенное им сюда из Египта, а не был вынужден забросить его из-за смут и прочих бед, которые встретили его по возвращении на родину, я полагаю, что тогда ни Гесиод, ни Гомер, ни какой-либо иной поэт не мог бы превзойти его славой».

То есть это сказание, которым нужно почтить Афину, привез из Египта Солон. Причем, переложение этого сказания на язык античной поэзии, сделало бы Солона более великим поэтом, чем Гесиод и Гомер. Таким образом, автор диалога Платон, сообщает нам, что сила египетской мудрости превосходит силу даже самых великих античных поэтов.

Pinterest.ru
Алан ЛеКир. Воссозданная статуя Афины Парфенос в парке Сентенниал США

Далее Критий начинает пересказывать Сократу рассказ своего деда:

«Есть в Египте, — начал наш дед, — у вершины Дельты, где Hил расходится на отдельные потоки, ном, именуемый Саисским; главный город этого нома — Саис, откуда, между прочим, был родом царь Амасис. Покровительница города некая богиня, которая по-египетски зовется Hейт, а по-эллински, как утверждают местные жители, это Афина: они весьма дружественно расположены к афинянам и притязают на некое родство с последними. Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда, его приняли с большим почетом; когда же он стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться, что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает».

Итак, согласно родовому сказанию Платона, Афина — это египетская и ливийская покровительница охоты и войны богиня Нейт. На родине Нейт звали «отец всех отцов и мать всех матерей». И теперь становится понятно, почему пересказ этого египетского сказания должен быть посвящен Афине.

Но на такое ливийско-египетское происхождение Афины указывал не только Платон, но и «отец истории» Геродот. Кроме того, Афину часто называли «тритогенеей» по названию ливийского озера Тритон, где, согласно мифу, она родилась из головы Зевса. Что же касается специалистов по античности, то ими принято считать, что позже образ Афины разделился, в результате чего появилась собственно греческая Афина. Но изначально это была именно совоокая и змееподобная хтоническая восточная богиня.

Но совсем иначе относился к египетской мудрости великий античный трагик Софокл (496 — 406 до н. э.). В своей последней трагедии «Эдип в Колоне», этот 90-летний старец и афинский государственный муж, дал этой мудрости настоящий идеологический бой. Да, это был не явный бой — по-другому и не могло быть, но наличие его — несомненно.

Статуэтка Нейт в короне дешрет, ок. 664—332 годы. Лувр

Эдип возмущается тем, что о нем заботятся дочери Исмена и Антигона, а не сыновья Этеокл и Полиник. Между ним и Исменой состоялся следующий диалог:

Эдип

«А братья где? Чем заняты, скажи!»

Исмена

«Не спрашивай, ужасна участь их».

Эдип

«Что это! Видно, у египтян нравам

Они учились и укладу жизни!

Там, говорят, мужчины в теремах

Сидят у кросен, жены ж той порою

Вне дома средства к жизни промышляют.

Так и у вас. Те, коим долг велит

Нести обузу трудовой заботы —

Как девы, нежатся в тени хором,

И вместо них уход за горемычным

Лежит на вас. Ты, друг мой Антигона,

Едва подросши и окрепнув телом,

Со мной повсюду спутницей несчастной

Невзгоды старца делишь».

То есть недостойное поведение сыновей, Эдип объясняет их возможной приверженностью египетским нравам. Более того, это египетское влияние внутри рода Эдипа имеет самые глубинные основания. Отцом Эдипа был фиванский царь Лай. Лай был сыном Лабдака, а Лабдак был сыном легендарного основателя греческих Фив Кадма, который очутился в Греции после того, как поплыл искать похищенную Зевсом Европу. Кадм же был сыном финикийского царя Агенора. В свою очередь Агенор был братом-близнецом египетского царя Бела, которого иногда отождествляли с богом Баалом. И Агенор, и Бел были, согласно античным мифам, сыновьями Посейдона и Ливии.

Жан Харри Фулькран. Эдип в Колоне. 1798-99

Этот контекст, который у зрителей трагедии Софокла «отскакивал от зубов», позволяет более объемно прочитать проклятие Эдипа в сторону египетских нравов. Ведь обе трагедии Софокла об Эдипе рассказывают о том, как главный герой преодолевает родовое проклятие. Отождествление этого проклятия с египетской родословной и египетскими обычаями говорит о многом. Причем, что особенно интересно, речь идет опять о Ливии.

Но и это еще не все. Эдип унаследовал родовое проклятие от своего отца Лая. А Лай был проклят Пелопом за то, что похитил его любимого сына Хрисиппа. Миф о проклятье Пелопа в неменьшей степени «отскакивал от зубов» у зрителей трагедий, чем кадмейская родословная Эдипа. Таким образом, в неявном виде в трагедии Софокла присутствует еще одна мифологическая линия, связанная с проклятием Пелопа, которая адресует к злоключениям царского дома атридов.

Самым известным сюжетом этой линии является «пир Фиеста», который повествует о том, как во время борьбы за власть Атрей накормил своего брата Фиеста мясом его собственных детей. Это чудовищное преступление стало результатом того самого проклятия Пелопа. Пелоп же унаследовал проклятие от Тантала. Тантал был царем Сипила во Фригии. Там находится одноименная гора Сипил, которая в древности была местом поклонения еще одной «азиатской» богине — Кибеле.

Ассерето Джоаккино. Тантал. 1630

«Азиатской» Кибелу называю не я, так называл ее филолог-классик Фаддей Францевич Зелинский. В своей книге «Религия эллинизма» Зелинский более чем убедительно доказывает, что Трое в Илиаде Гомера на самом деле покровительствовала не Афродита, а Кибела. Вот что он пишет в главе «Великая матерь богов»:

«Но вот что нас еще более поражает: Идейская Мать, пусть не Рея, но зато Кибела, согласно свидетельствам греков исторической эпохи — главная богиня Трои; казалось бы, она должна бы была быть главной покровительницей ее народа в его борьбе с пришлым врагом. Об этой борьбе повествует Илиада — и вот, Илиада совершенно умалчивает об Идейской Матери. Как это объяснить? Должны ли мы допустить, что культ Матери на Иде или под Идой, еще неизвестный Гомеру, был введен в эпоху, отделяющую его от V века? Но позвольте, ведь эта эпоха была эпохой усиленной эллинизации анатолийского побережья; возможно ли, чтобы результатом этой эллинизации было введение на Иде азиатского культа, между тем как в гомеровскую эпоху там нераздельно царили боги греческого Олимпа?»

Задавшись вопросом о том, почему среди богов-покровителей Трои у Гомера нет Кибелы, хотя ее просто там не может не быть, Зелинский говорит, что Гомер, как «великий эллинизатор», перелицевал на греческий манер многих троянских богов. Зелинский подытоживает:

«Итак, Афродита — Мать? И Мать Идейская? Да, именно Мать — мать Энея, прежде всего, того Энея, который пережил Трою и стал царем-родоначальником Энеадов, сначала под той же Идой, а затем и в других местах, кончая Римом. И именно на Иде; об этом нам расскажет другой Гомер — автор «гомерического» гимна только что названной богине».

Гей-парад у памятника Кибеле в Мадриде

Таким образом, мы видим, что античные Греция и, тем более, Рим были под мощнейшим влиянием «азиатской» Кибелы и ливийско-египетской Афины, или Нейт. И если бы «колыбель» западной цивилизации не отстаивали такие мужи, как Софокл, то ни о каком Западе и его специфике мы бы не говорили, ибо «колыбель», скорее всего, не дожила бы даже до прихода Христа. После же прихода христиан, эта судьбоносная борьба продолжилась на новом витке. Последним витком этой борьбы был советский коммунизм. Однако после краха СССР западная культура ее начинает проигрывать…