Христос воскрес – воистину воскрес!

Воскресение Христа славим! А накануне в Великую Субботу на Литургии читается апостол Павел, его послание Римлянам, глава 6, стихи 3−11:

«Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем».

Здесь имеется игра слов, на русский язык плохо передаваемая. «Крещение» для читателей Павла имело прямой смысл — «погружение» (в воду), и считалось умертвлением себя для прошлых, греховных дел, ради возрождения в новой жизни. Поэтому Павел говорит, что, утонув, «погрузившись», мы похоронились, «мы погреблись с Ним крещением в смерть». Умерли для прошлого, но не ради какого-то абстрактного, неясного будущего, но того, ради которого переживаем крещение именно «во Христа Иисуса», образуя смерть свою грядущую орудием грядущего же воскресения. Чуть ранее апостол говорит: «Мы умерли для греха: как же нам жить в нем?», и почти тотчас: «Если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения», и еще далее: «Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под законом, но под благодатью».

Павел в который раз учит, что закон велит постоянно контролировать свои поступки и бояться наказания. Это серьезный стопор для того, чтобы правильно ориентировать веру, которая прежде всё время озиралась на закон. Но некоторые поняли так, что оставив закон, человек тотчас получил какую-то надбавку в виде «благодати», которая позволяет вытворять, что угодно. Апостол очень старательно разъясняет этот нюанс, говоря, что благодать не может провоцировать беззаконие, то есть нарушение всех человеческих норм. На закон не следует оглядываться, чтобы двигаться вперед, но не чтобы валиться в яму. В крещении не в какую-то абстрактную «благодать», как сверхъестественную добавку, мы погружаемся и «верим» дальше себе, вытворяя что вздумается — уточняет он — а в чистую веру того, что за горизонтом смерти нас ждет воскресение. Вера же есть путь прямой, чистый, «праведный», и с путем кривым, «грехом» не совместим. Она не умозрение, но действие.

Вне веры Христово Воскресение вызывает заблуждения как философского характера, так и религиозного. Ведь если Христос лишь один из великих учителей «вечных истин», то воскресение было необязательным. Если же Он воскрес в силу своей Божественной природы, то учение было необязательным. Гуманистическую философию оставим в покое, но религии, как мы замечаем, учение Христа особо не нужно, она все «учительские» истины старательно подводит к тому, чтобы объяснить «божественную природу», и там всё учение и тонет, акцентируясь в основном на чудесах одних, которые «природу» и должны объяснять. По упрощенной версии, если откинуть многословие, ее заслоняющее, религия учит, что целью Христа было (намеками в основном) эту божественную природу явить, в том числе чудесами, и чтобы люди догадались дальше, что из всего этого следует. Расшифровку же всех знаков провели святые отцы, они и сложили уже учение правильное, закрепив его в соборных постановлениях. Эта «упрощенная версия» и есть единственная, она «обогащена» еще различными мало значащими богословскими мнениями.

Воскресение в силу «божественной природы», величины совершенно непонятной, неизвестной, неопределяемой, почти не дает никакого простора вере, скорее свою надежду люди принимают за веру, и созидательная сила такой религиозности крайне слаба, поскольку «божественной природой» люди не наделены. Поэтому в середине своего пути православие обзавелось учением «обожения», то есть приобретения некоторых «божественных» свойств, через пронизывание «божественными энергиями». Пожалуй, это только усугубило положение исповедников, поскольку учение в таком случае вообще переписывалось под способы «снискания благодати».

Но «оставление грехов» — это не амнистия, и «благодать» не пропуск в рай. Если вас научили не бояться закона и наказания за всякую мелочь, то из этого не следует что преступление перестает быть преступлением, говорит апостол Павел, как и не значит, что «благодать» стала еще требовательней закона: «Почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога». «Почитайте» — здесь не совсем понятно. «Осмысляйте», скорее. Никаких бессмысленных, неосмысленных «надбавок» или, наоборот, вычитаний чего-либо духовно-механическим способом не происходит. Вы сами в том числе осознаете себя живыми в вечности, какими и видит вас Бог, верой своей разрушая перегородки греха, всякого зла, не дающего человеку прикоснуться к Богу и быть с Ним. «Вера что Бог есть» — это никакая еще не вера, а умозрение, из которого ничего пока не следует. Учение же Христа такого свойства, что из него очевидно следует, как соответствуя Богу в делах, можно быть с Ним и понимать Кто Он, Каков Он. В таком понимании доверить Ему свою жизнь, и, как бы она ни была изнурительна, зная что за смертью все равно последует воскресение. Так «ветхий человек» распинается вместе с Христом, чтобы и жить далее с Ним.