Эпидемия – это война: о том, без чего не бывает Победы
Количество вновь заболевших коронавирусом в России перевалило за психологически важный рубеж — тысяча в сутки. При том, что доля жителей столицы в этой цифре сократилась, что означает увеличение доли регионов. Туда переходит распространение эпидемии.
На этом фоне удивляют навязчивые дискуссии о том, что экономике через месяц конец и надо думать о том, как мы будем выходить из карантина. Думать надо о том, как победить эпидемию, а не как жить после её окончания. Давайте переживать неприятности по мере их поступления, а не делить шкуру неубитого медведя.
На старте думать о финише — плохая примета. Это как если бы в декабре 41-го все закричали, что экономике конец, и начали требовать отмены военного положения к концу января. Вместо того чтобы эвакуировать заводы за Урал, совершенствовать карточную систему, верстать планы по отраслям и заводам и мобилизовать народ на долгую и терпеливую войну.
Интересно, увидели бы мы Победу в мае 45-го, если бы уже в декабре 41-го все наперебой кричали о том, что «или мир через месяц, или смерть»?
Сейчас нужно говорить не о том, как нам выйти из карантина, а как его прожить с наибольшей пользой. Да, экономика мирного времени не годится для войны, да, современная мировая элита — это не отряд суровых воинов, а сборище сытых потомственных буржуа, готовых сразу заявить: «Это не наша война, мы вас туда не посылали, кто посылал, пусть тот вам и платит!»
Это они при первых трудностях осады сразу начинают просчитывать варианты не удержания крепости, а переговоров с врагом. Единственные войны, которые они умеют вести — ценовые. При этом никогда в них не голодают и не страдают сами.
В результате попадания в полноценную войну они сами гибнут и губят свой народ. Лучшей иллюстрацией является Борис Джонсон, ничего не предпринимавший в Великобритании потому, что там власть считала, что надо дать переболеть 60−70% населения, чтобы у выживших появился иммунитет. Интересно, сейчас, после реанимации под аппаратом ИВЛ, он так же думает?
Да, мы живём в мире, где давно забыли, что такое война. Это где-то там, в третьем мире, а у нас — хоккей, пиво и дискотека. В Москве сейчас у многих проблема в том, что уже три недели как закрыты ночные клубы и бордели. Надо отменять карантин, ибо так дальше жить нельзя.
Все считают убытки бизнеса и готовятся проливать слёзы солидарности. В людях видят исключительно сырьё для экономики. Источник прибылей корпораций, который обмелел. Придётся ждать несколько месяцев, пока он наполнится — вот ведь какая драма.
На самом деле надо дожать ситуацию и не отвлекаться ни на что другое. Когда вы в окопе и над головой летают пули и осколки, самое плохое — начать говорить о мире и кричать «Больше не могу!». «Претерпевший же до конца спасётся» — вот что мы сейчас должны говорить друг другу.
Если мы хотим в прямом смысле дожить до отмены карантина, его нужно проходить терпеливо и с пониманием, зачем нам нужны эти жертвы. Говорить об отмене карантина в середине апреля рано, пока для этого нет никаких оснований. Вместо этого надо понять — мы опять не готовы к войне, в которой внезапно оказались. И надо срочно вспоминать опыт дедов, чтобы дожить до Победы.
Надо просчитывать меры госрегулирования, думать, как поддержать население и ключевые отрасли, а не финансовых спекулянтов. Надо отстранять от управления всех, кто притих и за спиной сражающихся плетёт интриги и тянет одеяло власти на себя. Кто не способен управлять мобилизацией.
Эпидемия — это война, и тут лучший момент для решительного обновления командного корпуса. Те, кто вырос в эпоху залоговых аукционов, имеют только один опыт — подписания безоговорочной капитуляции. Едва ли это сейчас то, что нам нужно.
Война и биржа несопоставимы, и тот, кто во время войны живёт проблемами торговли — живёт плохо, но не долго. Черчилль говорил: «Никогда не сдаваться и не питать надежд». Он имел в виду требование стоять до конца и не позволять расслабить себя думами о том, что это напрасно и невыгодно.
В СССР писали: «Всё для фронта, всё для Победы!» Иначе не стояли бы насмерть в Брестской крепости, при обороне Москвы и в блокаде Ленинграда, на Малой Земле, в Керчи и Севастополе, под Курском и при штурме Рейхстага.
Современный обыватель изнежен и глуп. Он обладает хватательным и жевательным рефлексом, но утратил инстинкт самосохранения. Он капризен, как ребёнок, туп и эгоистичен, как гламурная блондинка. И потому он очень рискует не пройти естественный отбор, требуя от власти комфорта на войне и отмены военного положения даже до того, как затихла стрельба. По ком звонит колокол Бориса Джонсона? Не спрашивай. Он звонит по тебе.