Пандемия в самом разгаре, а среди интеллектуалов уже идет дискуссия о том, каким будет мир после коронавируса. Говорят даже о «посткоронавирусной эпохе». Настолько ли эпохальны последствия коронавируса?

Иван Шилов ИА REGNUM

Как известно, префикс «пост» в социогуманитарном контексте применяется, когда мы имеем дело с состоянием, отличным от предыдущего, но качественно определить новое или меняющееся состояние пока не получается. Проще говоря: мы знаем, что мир меняется, а каким он будет — не знаем.

На мой взгляд, говорить о «посткоронавирусной эпохе» либо неуместно, либо преждевременно. И вот почему:

а) Неуместно. Масштабы и реалистичные сроки преодоления COVID-19 не позволяют считать этот феномен вехой общественного развития. Это не крах соцлагеря, это не становление информационного общества и это не мировая война.

б) Преждевременно. Если пандемия заранее спланирована, то мы вступаем не в посткоронавирусную, а, собственно, коронавирусную эпоху, конца которой не видно. Это целый период с биологическими атаками, информационными каскадами и тотальным манипулированием населением в условиях страха.

Пандемия актуализирует с новых позиций прежние дихотомии общественного развития. Свобода или Безопасность, Демократия или Авторитаризм, права Личности или интересы Общества, Интеграция или Национальное государство, Информационное общество или Дисциплинарное общество и т. д и т. п. Все эти дихотомии, конечно, условны. Мир гораздо сложнее. Мыслить дихотомично — это как смотреть черно-белый телевизор. Оттенки уходят, а нелинейные схемы просто не просматриваются. Тем не менее сейчас без дихотомий не обойтись.

Gov.cn
Медицинский персонал больницы в Ухане прощается со своими коллегами из провинции Тяньцзинь, 21 марта 2020 года

Миру было продемонстрировано, как Китай смог за короткий период посадить на тотальный карантин 1,4 млрд людей. Печально смотреть, как на их фоне страдают жизнерадостные и свободолюбивые итальянцы. Очевидная победа дисциплины, порядка и безопасности над правами личности и свободой.

В Индии власти палками разгоняют по улицам людей. И здесь не важно — I или XXI век на дворе: стрессовая ситуация актуализирует традиционные паттерны поведения, а не модернистские изобретения в виде прав человека. С другой стороны, в США заливают деньгами экономику и включают режим по-настоящему социального государства. Победит ли пряник кнут?

Закрываются границы внутри Евросоюза, всюду разговоры о том, что интеграции слишком много. Роль государства усилится, и все снова разойдутся по национальным (от слова «state») квартирам, говорят нам теленомичные коронаполитологи.

Преодоление пандемий требует координации усилий всего человечества. Организованные по сетевому принципу социальные связи (интернет, блокчейн, практики социального взаимодействия и т. п.) не предполагают усиления государства-Левиафана.

Рыночная экономика не терпит закрытости. Однако в форс-мажорных условиях и свобода личности, и рыночная экономика, и информационная открытость дают сбои. Именно тогда кажется, что авторитаризм, этатизм, регулируемая экономика, жесткая дисциплина и порядок побеждают. Так было уже не раз в истории человечества.

Gov.cn
Промышленные предприятия Китая возобновляют производство, 20 марта 2020 года

В условиях демократии также есть режим чрезвычайной ситуации (ограничение свобод, жесткая дисциплина), а вот в авторитаризме нет гибкости, нет маневра. Структуры рыночной экономики удивительно живучи. Они слабеют в условиях кризиса, но затем возрождаются с новой силой, ведь любой кризис — это начало нового развития. Преодоление коронавируса даст человечеству колоссальный опыт: от вопросов личной гигиены до организации масштабных карантинных мер в условиях глобализации и дистанционных форм работы.

Но это, безусловно, не единственные последствия посткоронавирусного состояния. Юстинианова чума (VI — VIII вв.) привела к ослаблению Византии и способствовала арабскому завоеванию. Чума XIV в. в Европе повлияла на определяющие процессы развития континента (освобождение крестьянства, рост городов и т. д.). «Испанка» в ХХ в. повлияла на ход Первой мировой войны. Последствия нынешней пандемии еще предстоит оценить, но совершенно понятно, что они будут нелинейными и многоуровневыми. Дадут ли эти последствия определяющий геополитический перевес кому-либо? Полагаю, что все-таки нет.

Сейчас, кроме Запада, только Китай может по-настоящему претендовать на роль альтернативного центра. По мере того, как эти претензии будут расти, будет меняться и мир. Китай уже смог предложить миру дешевую рабочую силу, товары массового потребления, контролируемый интернет и дисциплинарное государство (по аналогии с казармой или больницей). Безусловно, это цивилизационный вызов Западу. Любые масштабные процессы и события дальше будут оцениваться сквозь призму того, насколько та или иная модель способна преодолевать структурные проблемы и оборачивать их в свою пользу.

Коронавирус — это вызов моделям развития, не только западной, но и китайской. Вполне допускаю, что Китай выйдет победителем в посткоронавирусный период. Его экономика может завоевать новые рынки, увеличить производительность труда и в конечном счете долю в мировой экономике. Но победителем скорее ситуативным, ведь вряд ли мир-система от этого поменяется. Коронавирус не станет тем экстрафактором, который приведет к перераспределению баланса сил и возникновению новой мир-системы или биполярного мира.

Gov.cn

Свобода сильнее и гибче несвободы, хотя бы потому, что предполагает возможность самоограничения, а режим несвободы не предполагает ничего. Он однокнопочный. А значит, легче спрогнозировать его алгоритмы и нейтрализовать. Информационная открытость сильнее информационных ограничений и сокрытия информации. Да, можно строить информационную стену (суверенный интернет), но ее судьба вряд ли будет чем-то отличаться от Великой китайской стены.

Открытые социальные системы — более гибкие и способны впитывать в себя лучшие практики других систем. К тому же у них несравненно выше потенциал мягкой силы. У Китая такой мягкой силы нет, им бы синофобию мировую нейтрализовать.

Сейчас говорить о жестком противостоянии Китая и Запада нет оснований. Можно говорить о соперничестве, о разных моделях, но не о разных системах. Мир-система одна. Вполне возможно, когда-нибудь возникнет альтернативная система, способная бросить вызов Западу, и тогда оснований для биологических войн и умышленного распространения пандемий субъектами мировой политики будет больше.