Нефтяная игра России против ОПЕК+: как разом убить больше двух зайцев

Обвал нефти и последующий за ним резкий обвал рубля — дежавю, которое регулярно повторяется у нас. Однако, сравнивая с предыдущем обвалом 2014 года или с 2008 годом, можем сделать вывод — Россия финансово настолько уверенно себя чувствует, что её руководство решилось на контролируемый обвал нефти и рубля. При этом ситуация в стране такова, что позволяет правительству использовать сложившуюся ситуация для решения целого комплекса задач или, говоря по-простому, убить сразу же двух, а то и более зайцев.

Основной доход бюджета — это продажа углеводородов. Несмотря на то, что за последние шесть лет их доля в доходах бюджета сократилась с 50% до 40%, это очень существенная часть. Естественно, любое колебание на нефтяных рынках, тем более столь большое, как мы можем наблюдать, влияет на экономическую и социальную безопасность страны.

Для понимания ситуации хочу заметить, что дешёвый рубль нам гораздо более выгоден, чем дорогой. Он увеличивает доходность бюджета от валютных поступлений от нефтегазового экспорта, делает более привлекательными российские активы, в том числе и ОФЗ. И в то же время политика государства на импортозамещение и введённые шесть лет назад продовольственные санкции сократили на 70% влияние ослабления рубля на инфляцию. Политика же ЦБ по таргетированию инфляции и жёсткая кредитная политика ещё более позволили взять под контроль инфляцию, которая в середине февраля в России составила 2,4%, для сравнения: в США инфляция 2,5%, в Китае — 5,4%.

Дорогой же рубль негативно влияет на показатель производительности труда — проблема, которую, скажем так, прямым путём правительство решить не может. Так же не забудем о прописанной во всех учебниках макроэкономики истине — дешёвая валюта стимулирует экспорт. По заявлениям многих наших промышленников, для них наиболее комфортный уровень курса рубля при экспортных поставках начинается с 67,5 рубля за доллар. И это только часть тех выгод, которые может принести экономике России дешёвый рубль.

Ни для кого не секрет, что экспорт углеводородов поддерживает нашу экономику, позволяет проводить реформы, удерживать чрезмерно высокий уровень социальной опеки граждан государством, финансировать нашу оборонную программу. Именно благодаря достаточно высоким ценам на нефть государство смогло так быстро модернизировать наши вооружённые силы. Однако любые колебания на рынке нефти, обвал цен на неё грозят нам социальными потрясениями и падением уровня нашей обороноспособности, что в свою очередь негативно сказывается на положении России в мировой политике.

Контролировать цены на нефть, на каком бы уровне они ни были, это вопрос нашей безопасности. Но Россия не является монопольным производителем и экспортёром нефти. На мировом рынке есть ещё два крупнейших наших конкурента: Саудовская Аравия и США. С первым мы договорились после кризиса 2014−2015 годов, так появилось соглашение ОПЕК+. Согласно соглашению, его участники сокращают и замораживают на определённом уровне добычу нефти. Однако в это соглашение не вошли Соединённые Штаты, наш основной конкурент на политической арене. Американцы воспользовались ограничениями в ОПЕК+ и нарастили как добычу нефти, так и её экспорт, став крупнейшими производителями нефти, при этом забрав часть рынка, некогда принадлежавшую России и другими экспортёрам нефти.

США для России и как партнёр, и как конкурент куда более важны, чем Саудовская Аравия. Конечно, для Америки колебания цен на нефть не столь существенны для её экономического положения, чем для России, однако позволить американцам поставить под контроль пока ещё жизненно важный для нас рынок нельзя!

За последние десять лет американцы смогли существенно нарастить нефтедобычу благодаря технологиям производства сланцевой нефти. Однако у этой технологии есть своя ахиллесова пята. Добыча сланцевой нефти рентабельна при её стоимости на уровне $55−60 за баррель, финансируется сланцевая промышленность за счёт облигаций, находящихся в обращении на финансовом рынке США. Почти 80% всех сланцедобывающих корпораций отчитываются о годовой экономической деятельности 1 апреля, на близкую к этой дате дату рассчитывается стоимость их активов, которые полностью зависят от стоимости цен на нефть. Если стоимость нефти ближайшие три недели будет ниже точки безубыточности, часть сланцевых компаний не смогут перевыпустить свои облигации или же расплатиться по ним, что приведёт к сокращению добычи сланцевой нефти, а следовательно, и к сокращению экспорта.

В то же время зависимость Саудовской Аравии от цен на нефть ещё выше, чем у России. Бюджет королевства на 75% формируется за счёт доходов от нефти. При этом точка безубыточности добычи саудовской нефти лежит в диапазоне $20−30 за баррель. Себестоимость российской же нефти хоть и выросла в последнее время, но пока ещё не преодолела отметку $20 и находится в районе $16−18 за баррель.

На этом фоне в уравнение мировой геополитики добавляется ещё одна, временная, но пока очень существенная переменная — пандемия коронавируса. Именно она стала причиной падения цен на нефть и всего мирового рынка. Правительство России воспользовалось этим и начало довольно-таки рискованную, но очень интересную игру, способную решить целый ряд проблем.

При этом можем с достаточной долей уверенности говорить о том, что риски, учитывая неизбежность обвала цен на нефть, которые влекут за собой курсовое падение рубля, уже были заложены рынком. Правительство России решило слегка усугубить кризис, именно настолько, насколько оно способна его контролировать, и, настолько, насколько это сможет выдержать российская экономика. Наши же два основных конкурента не могут себе позволить даже двухмесячного удержания цены нефти на нынешних $35, у США может обвалиться часть рынка мусорных облигаций и закрыться часть сланцевых компаний, а у Саудовской Аравии резко вырастет дефицит бюджета.

В то же время, несмотря на то, что бюджетом Российской Федерации предусмотрена цена нефти на уровне $40, накопленные резервы плюс профицит бюджета последних двух лет, скопившиеся более 2 трлн рублей на счетах казначейства позволяют правительству достаточно долго, до двух кварталов подряд, удерживать прежний уровень бюджетных трат при цене нефти в среднем $35.

Но столь долго удерживать низкие цены на нефть, к сожалению, не удастся. Виртуальный эффект замедления мировой экономики от пандемии коронавируса продержится от силы ещё два месяца. По существу, как только станет ясно, что коронавирус под контролем, или от новостей о нём устанет публика, отложенный ещё с середины января спрос как в Китае, так и в оставшемся мире резко взлетит, а вместе с ним взлетят рынки, и в том числе рынок нефти. Об этом говорят уже сейчас многие спекулянты, они выставили позиции на покупку нефти марки Brent на уровнях $32−34. Скорее всего, мы ещё увидим небольшую просадку по нефти до $30, а затем разворот, и уже к концу марта нефть будет выше $40. При этом хочу заметить, что России выгодно в ближайшие шесть недель удержать нефть ниже $40.

Сравнивая кризис конца 2014 года с нынешним падением цен, можно понять, насколько окрепла российская финансовая система. При этом управляемость финансовым сектором, можно сказать, одна из лучших в мире. Россия не обременена большими долгами, у нас свободно плавающий курс рубля, а активов Банка России хватит, чтобы удержать курс рубля на необходимом для правительства уровне. Не было смысла подписывать невыгодное для нас соглашение с ОПЕК, когда мы можем пережить новый обвал нефтяных цен. В данной ситуации правительство повело себя как тактически, так и стратегически верно, не стало бороться с рынком, а подтолкнуло его ещё сильнее, чтобы на волне кризиса получить максимальные преференции. И если у нас временно «вылетает» часть доходов из-за падения цен на нефть, то они компенсируются как наращиванием добычи нефти, так и описанными выше вторичными эффектами, связанными с ослаблением рубля.