5 февраля в ИА REGNUM состоялся круглый стол, посвящённый весьма актуальной и злободневной теме: «Кто и как искажает историю Второй мировой войны». В последние годы события, связанные с историей Второй мировой войны, не просто приобретают острый полемический характер. Они становятся театром военных действий. А на войне, как известно, все средства хороши. Особенно, если это война на уничтожение. Именно такая война нам сегодня и предложена нашими «западными партнёрами». Война информационная, смысловая, война с исторической памятью. Советский Союз, внёсший основной вклад в разгром германского фашизма, объявляется едва ли не союзником Третьего рейха, уничтожившим «несчастную» Польшу и фактически развязавшим, наряду с фашистской Германией, мировую войну. И это уже не просто фальсификация или искажение исторической правды. Речь идёт о прямом подлоге, о чём прямо было сказано на круглом столе его участниками.

СССР

Кто и зачем это делает? Больше всех усердствуют как раз те, кто прямо причастен к возникновению и становлению фашистского проекта как такового, и кто сделал всё возможное, чтобы война стала реальностью. На первый взгляд, утверждение спорное. С одной стороны, страны-участники Антигитлеровской коалиции, США и Великобритания, страны-победители. С другой — Польша, первой пострадавшая от фашистского нашествия. Но так ли это на самом деле? Факты — упрямая вещь. К ним и обратимся.

Пожалуй, уместно начать с 1925 года. Так называемые Локарнские соглашения. Речь идёт о семи договорах, ставших итогом переговоров, проходивших в швейцарском Локарно с 5 по 16 октября. В переговорах на высшем уровне принимали участие представители Германии, Великобритании, Италии, Бельгии, Франции, Польши и Чехословакии. Согласно данным соглашениям, если кратко, западные границы Германии признавались и гарантировались высокими договаривающимися сторонами. А восточные — нет. Вопрос по ним оставался открытым. А вопросов было много. Это и Судетская область в Чехословакии, и Верхняя Силезия в Польше, и Данциг. Высокие договаривающиеся стороны не понимали, что творят? Ещё как понимали! Но опасности не чувствовали. По крайней мере Чехословакия и Польша ничего плохого не ожидали. Ну, какую опасность могла представлять для той Польши и той Чехословакии, и уж тем более для Франции какая-то Веймарская республика, униженная Версальским договором и раздавленная репарациями? Никакой!

Переговоры в Локарно. 1925

Второй, казалось бы, малозначительный факт — годичный мораторий на выплату Германией военных долгов, принятый в США президентом Гувером в 1931 году. Юстас Муллинс в книге «Секреты Федеральной резервной системы», вышедшей в свет в Нью-Йорке в 1952 году, пишет по этому поводу: «Кроме того, мораторий Гувера (на выплату Германией военных долгов) не был предназначен, чтобы «помочь» Германии, так как Гувер никогда не был «прогерманским». Мораторий на военные долги Германии был необходим для того, чтобы Германия обзавелась бы средствами на перевооружение. В 1931 году, по-настоящему вперёд смотрящие дипломаты ожидали Второй мировой войны, а войны не может быть без «агрессора». Ещё «здравствует» Веймарская республика, а нацисты не более чем маргинальная партия с непомерными амбициями, но агрессор уже назначен».

Нужно заметить, что перевооружением в Германии буквально бредили. И военные, и промышленники, и политики. И делалось для этого немало. Но недостаточно. Во-первых, нужны были деньги. И деньги большие. А их решительно не хватало. Во-вторых, и это главное — не Веймарской республике было решать этот вопрос. Промышленные круги жаждали сильной власти, а у нацистов дела шли из рук вон плохо. 8 декабря 1932 года Йозеф Геббельс пишет в своём дневнике: «В аппарате воцарилось глубокое уныние, денежные затруднения препятствуют конструктивной работе. Мы все пали духом, особенно теперь, когда партия может развалиться, и все наши труды пропадут зря. Мы все стоим перед решительным испытанием». А в последнюю неделю года он писал: «1932 год явился для нас сплошной цепью неудач… Прошлое было трудным, а будущее выглядит мрачным и малообещающим; все планы и надежды окончились крахом».

Ну и в-третьих, необходимо было заручиться поддержкой серьёзных сил в стане победителей. Без этого любые планы перевооружения и довооружения были обречены на провал, что бы в этом направлении не предпринимали германские промышленники и военные. Их ресурс, в первую очередь политический, был сильно ограничен.

Цитируя Ю. Муллинса, видим: «В декабре 1932 года для многих наблюдателей немецких событий казалось неизбежным, что Гитлер был также готов к поездке на тобоггане в Лету. Несмотря на то, что он многого добился в национальных (предвыборных) кампаниях, он истратил все деньги, полученные из его обычных источников, и в настоящий момент столкнулся с большими долгами».

Но деньги находятся. В своей книге «Aggression» Отто Леман-Руссбелдт пишет, что в январе 1933 года Гитлер был приглашён на совещание в банк Шрёдера. Ведущие немецкие промышленники помогли Гитлеру оплатить огромный долг, связанный с содержанием его частной армии. В свою очередь, он пообещал сломить власть профсоюзов. 2 мая 1933 года он это обещание выполнил. Годом ранее состоялась ещё одна встреча, организованная фон Папеном, которая проходила на вилле барона фон Шрёдера в режиме строжайшей секретности. Своего рода смотрины. На ней фон Папен представил Гитлера эмиссарам олигархии Запада — директору Банка Англии Монтегью Норману и братьям Даллесам, крупным американским политикам, тесно связанным с кланом Рокфеллеров. Любопытный факт. Сразу после этого совещания фон Папен позвонил медиамагнату А. Гугенбергу и радостно сообщил: «Мы наняли Гитлера». Этому посвящена целая глава в книге Уильяма Манчестера «Стальная империя Крупов: история легендарной оружейной династии». Она так и называется: «Мы наняли Гитлера».

Джон Фостер Даллес

Что же делали братья Даллесы на данном совещании? Вопрос выглядит почти риторическим. Нью-йоркское отделение Шредера в 1936 году объединилось с Рокфеллерами как Schroeder, Rockefeller, Inc. на 48 Уолл-стрит. Карлтон П. Фуллер из Шредера был президентом этой фирмы, а Эйвери Рокфеллер — вице-президентом. Братья Даллесы, входившие в клан Рокфеллеров, оценивали потенциал будущих инвестиций в фашистский проект. Оценили, судя по всему, по достоинству, поскольку инвестиции последовали. И не только из США.

Однако вернёмся к инвестициям. Финансовый редактор газеты The Daily Herald из Лондона пишет 30 сентября 1933 г. о «решении г-на Нормана обеспечить нацистам поддержку Банка (Англии)». Джон Харгрейв в своей биографии М. Нормана утверждает: «Можно быть полностью уверенным, что Норман сделал всё возможное, чтобы помочь гитлеризму, чтобы завоевать и сохранить политическую власть, работая в финансовой плоскости из своей крепости на Threadneedle Street» (то есть Банк Англии).

Далее Харгрейв пишет: «В начале 1934 отборная группа финансистов города собралась в комнате Нормана за стенами без окон: сэр Роберт Киндерсли, партнёр Lazard Brothers, Чарльз Хамбро, Ф. К. Тиаркс, сэр Иосия Стамп, директор Банка Англии. Директор Норман говорил о политической ситуации в Европе: «Утвердилась новая сила, великая «стабилизационная сила», а именно, нацистская Германия. Норман советовал своим коллегам включить Гитлера в свои планы для финансирования в Европе. Никто не возражал».

Филип де Ласло. Портрет Монтегю Нормана

1934 год вообще интересен в плане становления фашистского проекта. Уже год, как к власти в Германии пришли нацисты. Этого времени было вполне достаточно для того, чтобы всем стало понятно, с чем именно столкнулся мир. Иллюзий никто не питал. Примечателен в этом плане визит министра иностранных дел Польши полковника Ю. Бека в Копенгаген, где в обстановке крайней секретности с представителями Франции, Англии и скандинавских стран обсуждался ряд вопросов. О довооружении Германии, о создании Балтийской Антанты, в которой Польша собиралась играть ключевую роль, предварительно «проглотив» Литву «на федеративных началах». А также о расчленении России «по национальному признаку». Причем особое внимание обращалось на то, что в первую очередь должны быть отделены Украина и Белоруссия.

Особо показательны переговоры Ю. Бека с англичанами, представителями группировки Норман — Хейлшем. Переговоры состоялись в Копенгагене 28 декабря 1934 г. Привлекает внимание состав английской делегации. Из доклада ИНО ГУГБ НКВД за подписью А. Х. Артузова следует, что «…На встречу приехал в Копенгаген сам директор английского банка Норман, а также постоянный вице-министр иностранных дел Англии сэр Роберт Ванситард, человек группировки Норман — Хейлшем, о чем наш агент раньше не знал». Дуглас Хогг, 1-й барон Хейлшем, в то время занимал пост Государственного секретаря по военным вопросам и лидера Палаты лордов, что говорит о многом.

Одной из главных тем переговоров был заём для Германии и Польши в размере 500 млн золотых долларов, 150 млн из которых предназначались Польше. М. Норман, в частности, заявил следующее: «…Как только будет улажен вопрос франко-германского сближения, заём будет немедленно реализован». По вопросу о франко-германском сближении англичане утверждали, что «группировка Норман — Хейлшем сделала своё дело, а именно заставила правительство Англии повлиять на правительство Франции в направлении соглашения с Германией на основе признания германского довооружения».

Юзеф Бек

Незадолго до этого была и другая, не менее секретная встреча высокопоставленных представителей германского и британского истеблишмента. В частности, об этом также говорится в книге Юстаса Муллинса «Секреты Федеральной резервной системы»: «Барон Вильгельм де Ропп, журналист, чьим близким другом был майор Ф. В. Винтерботам, начальник воздушной разведки Британской секретной службы, привёз нацистского философа, Альфреда Розенберга в Лондон и познакомил его с лордом Хейлшемом, министром обороны Джеффри Доусоном, редактором Таймса и Норманом, гувернёром Банка Англии».

Ещё одна по крайней мере задокументированная встреча барона де Роппа с Розенбергом состоялась накануне войны — 16 августа 1939 г. в Берлине. Заверив Розенберга в том, что выражает официальную точку зрения, У. де Ропп заявил, что «Польша более полезна для Англии в роли мученицы, чем в качестве существующего государства». Далее он сказал, что «…в нынешней ситуации, … в случае военного конфликта между Германией и Польшей выступление Франции и Англии последует автоматически… На случай быстрого завершения германо-польского конфликта при этих условиях ещё имелась бы возможность быстро ликвидировать войну, поскольку из-за государства, которое практически уже перестало бы существовать в своём первоначальном виде, ни Британская империя, ни Германия не поставили бы на карту своё собственное существование».

Альфред Розенберг

Необходимо заметить, что к словам барона де Роппа в Берлине относились вполне серьёзно, так как фигурой он был заметной. Ладислас Фараго в книге «The Game of the Foxes» сообщает, что барон Вильгельм де Ропп, двойной агент, проник в высшие эшелоны до Второй мировой войны, и Гитлер опирался на него как на своего конфиденциального консультанта по британским делам. Это был совет де Роппа, по которому Гитлер отказался вторгнуться в Англию. По крайней мере так считает Ладислас Фараго. Наиболее вероятно, что Гитлер и не собирался нападать на Англию. По крайней мере это следует из допроса фельдмаршала Паулюса, который утверждал, что все планы нападения были не более чем стратегической дезинформацией.

Но вернёмся в 1939 год. Учитывая тот факт, что Британская империя не может сделать вид, что вообще ничего не происходит, Гитлер в беседе с послом Н. Гендерсоном заявил, что он «не обидится на Англию, если она будет вести мнимую войну». Именно это Англия и делала, вплоть по 1945 год. Вот только делала немного не так, как себе это представлял А. Гитлер в 1939-м. Ведь всё было хорошо. Предварительные договорённости, в которых Польше отводилась ключевая роль, сработали. Тиски Версальского диктата ослабли. Германия в 1936 году становится хозяйкой XI олимпийских игр, на которые прибыли делегации из 49 стран мира. То есть фашистская Германия признавалась полноправным и вполне рукопожатым членом мирового сообщества.

Сразу после раздела Чехословакии, состоявшегося в ночь с 29 на 30 сентября 1938 года, 6 декабря этого же года был подписан пакт Бонне-Риббентропа. Получив Чехословакию — второй арсенал Европы после Англии, довооружение Германии было завершено. Чешские танки до Сталинграда доехали. К слову сказать, до Берлина было ближе. И они вполне могли это осуществить. Если бы не предательство великих держав и особая роль Польши, в том числе и в разделе Чехословакии.

Теперь понятно, почему Франция никак не отреагировала на введение всеобщей воинской обязанности Германией, на ремилитаризацию Рейнской области, на интервенцию Германии в республиканскую Испанию и на многое другое? Франции необходимо было соглашение с Гитлером как гарантия собственной безопасности, и она его получила. Французский политик Поль Рейно писал впоследствии: «После переговоров с Риббентропом у Бонне сложилось впечатление, что отныне германская политика будет направлена на борьбу с большевизмом. Рейх дал понять о наличии у него стремления к экспансии в восточном направлении».

Как же получилось, что Польша, в конечном итоге, оказалась в роли жертвы? Ведь, как говорится, ничего не предвещало… Ну, были проблемы во взаимоотношениях. А у кого их нет? Каждый, кто хоть немного разбирается в шахматах, знает, что любая фигура на игровом пространстве существует только в рамках своей игровой комбинации. С подписанием франко-германского соглашения игровая комбинация, в которой Польше отводилась ключевая роль, была сыграна до конца. Начиналась новая, более грандиозная комбинация, с участием совсем других фигур. И Игрок убрал с доски ненужную, дабы она не мешала. Ведь фашистская Германия и тогдашняя Польша были фигурами одного цвета, а игрок вправе распоряжаться своими фигурами по своему усмотрению. Вот он и распорядился.

Советский Союз вёл свою игру, и так называемый пакт Молотова-Риббентропа никак не влиял на судьбу Польши. Ведь Игрок, тем более сильный Игрок, каким, безусловно, был Советский Союз, вправе разыгрывать собственные комбинации, используя свои фигуры и пешки, ломая тем самым комбинации своего оппонента. И нужно заметить, эта часть партии была разыграна нами безупречно. Лига Наций не объявила СССР агрессором. Но Польши не стало. Увы, такова роль всех фигур, и, уж тем более, пешек, пытающихся выйти за рамки своей ролевой функции. И если современные фигуры и пешки не хотят для себя такой участи, то пусть не играют в эти игры. Или по крайней мере выбирают правильный цвет. В политических шахматах это вполне возможно.

_________________________________

Материал представляет собой текст авторского выступления на круглом столе «Кто и как искажает историю Второй мировой войны?», состоявшемся в ИА REGNUM 5 февраля 2020 года.