Что стоит за визитом Патрушева в Китай

Три весьма символических события, произошедших в последние дни, как нельзя лучше характеризует ситуацию в мировой политике, если рассматривать ее через призму взаимоотношений в глобальном треугольнике США — Россия — Китай.

Событие первое, безусловно, самое важное: визит в Пекин и Шанхай секретаря Совета безопасности России Николая Патрушева. Даже не сам визит, а его широчайшая программа, включившая прием у председателя КНР Си Цзиньпина, переговоры с «патриархом» китайской дипломатии, руководителем Комиссии ЦК КПК по международным делам Ян Цзечи, секретарем политико-юридической комиссии ЦК Го Шэнкунем, а также с мэром Шанхая Юн Ином, который характеризуется китайскими СМИ как близкий к лидеру страны, под началом которого работал в провинции Фуцзянь. По итогам главной встречи, где стороны констатировали полное взаимопонимание по вопросам, связанным с ролью двух стран в системе региональной и глобальной безопасности, Си Цзиньпин высоко оценил совместные действия Москвы и Пекина на международной арене.

Патрушев вместе с Го Шэнкунем до встречи с Си Цзиньпином участвовал в Пекине в российско-китайских консультациях по вопросам общественной безопасности, юстиции и правопорядка. В ходе этих переговоров затрагивались вопросы ситуации в Афганистане, а также, что очень важно, противодействия «цветным революциям», и к этой теме мы еще вернемся в связи с Гонконгом (Сянганом) и Синьцзяном. После этой встречи секретарь российского Совбеза отбыл в Шанхай, где сначала встретился с его мэром, а затем вместе с Ян Цзечи принял участие в другом раунде консультаций по вопросам стратегической стабильности. Спектр рассматриваемых вопросов включил также и вопросы межрегиональных связей; Патрушев и Юн Ин дали высокую оценку развитию торговли, обменов и контактов между регионами двух стран, отметив, что такие связи имеются более чем у половины территорий с обеих сторон. С Ян Цзечи обсуждалась ситуация в АТР и на Ближнем и Среднем Востоке. И, поскольку и тот, и другой регион не относятся к числу зон стабильности и изобилуют противоречиями и конфликтами, понятно, что стороны координировали свои действия и в отношении КНДР, и по Сирии, и, как уже говорилось, по Афганистану.

Если соединить международную проблематику встреч в Пекине и Шанхае, то она охватывает громадное пространство — от Средиземного моря до Тихого океана. И это как нельзя лучше демонстрирует по-настоящему стратегический характер отношений, которые давно уже вышли за рамки погони за показателями взаимного товарооборота, хотя и этот вопрос не упускается. Вообще 2019 год в полной мере соответствует своему юбилейному статусу 70-й годовщины установления между СССР и КНР дипломатических отношений, привязанной к 70-летию самой КНР, с образованием которой в китайской истории открылась новая важнейшая страница. Показательный «тестовый» момент, показывающий успешность российско-китайских переговоров — нашумевшее заявление северокорейского генерала Пак Чен Чхона, начальника Генерального штаба Вооруженных сил КНДР. О том, что его страна «технически» находится с США в состоянии войны и в случае агрессии Вашингтона, тот получит полномасштабный ответ, последствия которого для США будут «ужасными».

Второе событие, которое особенно ярко подчеркивает и оттеняет укрепление отношений Москвы и Пекина — зеркальное обострение китайско-американских отношений. Есть особый символизм в том, что Вашингтон именно эти дни избрал для тотального наступления на Китай, пропагандистский эффект которого не менее символично смазывается тем, что, чем меньше позитива становится между Пекином и Вашингтоном, тем больше его между Пекином и Москвой. Чем больше убывает там, тем больше прибывает здесь; прямо-таки по принципу сообщающихся сосудов? Нет, конечно. Просто в преддверии очередного раунда переговоров между КНР и США по торгово-экономическим вопросам и прекращению войны тарифов, Дональд Трамп явно ищет повод предотвратить дипломатический прорыв на китайском направлении. Почему? Конечно, важна выборная тематика. Прорыв достигается на путях честного диалога и компромисса: денуклеаризация КНДР в обмен на снятие санкций и твердые гарантии безопасности со стороны США. Формула насколько понятная, настолько же и виртуальная: США даже если представят такие гарантии, всегда их могут отозвать или на них наплевать (они «хозяева своего слова»: сами дают, сами забирают обратно). Кроме того, Вашингтон в принципе не готов к «честному» компромиссу. Честность у англосаксов ассоциируется со слабостью: силен — диктуй или бей, слаб — договаривайся, так они устроены. Поэтому, подвергаясь в истеблишменте критике за Россию, хозяин Белого дома пытается отыграться на Китае, и уже становится ясно, что до января 2021 года, когда Овальный кабинет либо останется за Трампом, либо в него въедет кто-то из демократов, политика на китайском направлении не поменяется. Максимум риторика. На словах в Вашингтоне будут «мягко стелить», приглашая Пекин к диалогу, на деле же продолжат нынешнюю практику опережающего «минирования» переговорного поля.

Вот и сейчас, вслед за законодательным «пакетом» по Гонконгу, на Капитолийском холме принялись за Синьцзян, то есть за Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР), вокруг которого копий в этом году было сломано не меньше. В июле группа из более чем 20 стран Запада выступила с антикитайским обращением к Верховному комиссару ООН по правам человека, левому экс-президенту Чили Мишель Бачелет, озаботившись положением уйгурского населения в КНР. Казалось бы, где уйгуры, а где прибалты с поляками, которые с готовностью впряглись тогда в американский обоз. Международный резонанс, однако, оказался существенно смазан ответным обращением по тому же адресу через несколько дней другой группы, уже почти из 40 стран, во главе с Россией, Саудовской Аравией и практически всеми монархиями Залива. У них, понятное дело, куда как больше, чем у европейцев, оснований к озабоченностям ситуацией вокруг мусульман. Но они дружно отвергли американские инсинуации, встав на сторону Китая. Поняв, что развитие событий пошло «не по плану», М. Бачелет отмолчалась, а в сентябре переключилась на Гонконг, неожиданно для всех поддержав главу городской администрации Линь-Чжэн Юээ (Кэрри Лэм), осудив погромщиков и призвав их от имени ООН к возврату протестов в мирное русло.

Тем не менее американцы не отступили, и в том же сентябре за законопроект, осуждающий Китай за «притеснения» уйгуров, проголосовал Сенат, после чего вопрос «подвесили». И вот на днях сенатским путем двинулась и нижняя Палата представителей, тоже принявшая законопроект по Синьцзяну, причем еще более жесткий, чем сентябрьский. Слово за согласительной комиссией двух палат, а затем за Трампом, который, однако, законопроект, скорее всего, подпишет так же, как сделал это в случае с Гонконгом. Официальный Пекин поэтому отреагировал незамедлительно, заявив Вашингтону решительный протест по линии МИД, от имени которого высказалась его официальный представитель Хуа Чуньин. Документ, по ее словам, «преднамеренно дискредитирует ситуацию с правами человека в СУАР, всячески очерняет усилия Китая по борьбе с терроризмом и радикализмом, является злонамеренной атакой на административную политику китайского правительства, серьезно нарушает международное право и основные принципы международных отношений». В Пекине так же, как и в случае с «гонконгскими» законопроектами США, предсказали новые осложнения торговых переговоров. Суверенитет и национальные интересы выше финансовой выгоды, ибо «вопрос Синьцзяна — это вовсе не вопрос прав человека, национальности или религии, это вопрос борьбы со вспышками терроризма и сепаратизма», резюмировали в китайском МИД. Вслед за ним с резкими осуждениями принятия американского законопроекта выступили комиссии по международным делам ВСНП и Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК), Государственный комитет КНР по делам национальностей, а также органы власти самой синьцзянской автономии — Народное правительство, Постоянный комитет парламента — СНП и Комитет НПКСК.

Ряд информированных представителей китайских масс-медиа, в частности главный редактор англоязычной газеты The Global Times Ху Сицзинь, предположили, что, если Сенат утвердит закон, а Трамп его подпишет, против США будут введены новые китайские санкции, аналогичные тем, которыми Пекин отреагировал на американское законодательное вмешательство в дела Гонконга. Напомним, что власти КНР заморозили рассмотрение заявок на посещение автономии военными кораблями и самолетами из США, а также ввели ряд запретов на деятельность подрывных «правозащитных» НКО — Freedom House и Human Rights Watch.

Ну и, возвращаясь к визиту Патрушева, логично предположить, что «афганский» вопрос оказался в центре переговоров ввиду того, что он тесно связан с политической стабильностью в постсоветской Средней Азии и в уйгурском Сяньцзяне. У России и Китая в этом регионе настолько же общие геополитические интересы, насколько и вашингтонская стратегия здесь в одинаковой мере нацелена против нас обоих. Не менее общим, учитывая события в Гонконге и резонанс от них, а также непрекращающиеся попытки американских НКО подорвать Россию и окружающее ее постсоветское пространство, является и угроза «цветных революций». Взятая на вооружение идеологами неоконсерватизма, контролирующими уже несколько администраций, сформированных обеими партиями, эта угроза является для наших стран мощным объединительным фактором. Причем и самостоятельным с точки зрения внутренней стабильности России и Китая, и международным. Ибо с последствиями именно таких «революций» мы сталкиваемся и в бывшем СССР, и на Ближнем и Среднем Востоке, и теперь вот в Латинской Америке, которую в духе пресловутой «доктрины Монро» вновь пытаются загнать в стойло на «заднем дворе» США.

Третье событие не менее символично, чем второе. На том же самом заседании, принимавшем законопроект по Синьцзяну, американские конгрессмены осуществили еще и очередной антироссийский демарш, проголосовав за резолюцию против участия России в заседаниях «Большой семерки». Документ выдержан в откровенно провокационных тонах; от Москвы потребовали «уважать территориальную целостность соседей и соблюдать стандарты демократического общества». То есть прекратить поддержку Донбасса, отказаться от Крыма и принять американскую точку зрения на все без исключения вопросы внутренней и внешней политики. Вопрос, пусть и на рекомендательном, юридически необязательном уровне, опять ставится об универсализации мирового порядка на принципах экстерриториального применения норм США под видом якобы «международных». Правовую коллизию, различие в подходах к которой обусловлено фундаментальным противоречием международного права между прописанными в Уставе ООН принципами самоопределения и территориальной целостности, США трактуют субъективно, исключительно в собственных интересах. Которые заключаются в навязывании всем окружающим собственных стандартов; поэтому, собственно, американские основатели ООН и заложили это противоречие в ее базовые документы.

Но для нас важно даже не это. Как и не то, что «семерка» России попросту не нужна, ибо является частью системы Банка международных расчетов (БМР), в которой Россия, как и Китай, рассматривается периферийной страной «второго порядка». Главное, что при всем желании разделить Китай и Россию, оторвать их друг от друга, чтобы, по заветам Бжезинского, «не допустить консолидации в Евразии силы, способной бросить вызов», США просто неспособны действовать гибко. Утратив основополагающие дипломатические навыки, обусловленные преемственностью от Лондона, Вашингтон своими практическими действиями «в лоб» делает всё, чтобы объединить против себя всех своих основных геополитических оппонентов, превратив их в противников.

И вот этот вывод, символически объединяющий общей логикой перечисленные события последних дней, особенно важен и для Москвы, и для Пекина, и для остального мира, возвращая ему надежду освобождения от пут глобализационного диктата и гегемонизма.