Россия и Китай готовятся совместно защищать мир после 2021 года

Выступая на московской Конференции по нераспространению-2019, представитель КНР Фу Цун заявил, что его страна не планирует присоединяться к переговорам Российской Федерации и США по контролю над вооружениями. Облетев мир, эта новость немедленно стала предметом широчайшего международного обсуждения. Почему?

Для начала о том, что это за конференция, на которой прозвучали это, а также другие важные заявления, о которых ниже. Являясь одной из важнейших площадок по обсуждению актуальных вопросов ядерной проблематики, этот форум проходит ежегодно, начиная с 2010 года. Неизменными участниками, помимо нескольких десятков стран, выступают международные организации из структуры ООН, в частности МАГАТЭ и Управление по разоружению. Среди вопросов, включенных в повестку нынешнего заседания — будущее Совместной всеобъемлющей программы действий по иранской ядерной программе (СВПД), из которой в мае прошлого года в одностороннем порядке вышли США, а также ряд других, не менее острых вопросов. Например, напряженность на Ближнем Востоке, где, помимо СВПД, яблоком раздора остается судьба ядерной программы Израиля, не являющегося участником ДНЯО — Договора о нераспространении ядерного оружия. Еще денуклеаризация на Корейском полуострове, забуксовавшая после провала ханойской встречи Дональда Трампа и Ким Чен Ына, вызванного американскими попытками обходным маневром склонить КНДР к фактической капитуляции — ядерному разоружению без встречных надежных гарантий безопасности и продолжения диалога.

И, разумеется, судьба самого ДНЯО, особые страсти вокруг которого кипят с 2015 года. Тогда в Нью-Йорке полным провалом — без итогового документа и согласования плана действий — завершилась обзорная конференция ДНЯО, что стало результатом массового демарша развивающихся стран, которые потребовали от ядерной «пятерки» постоянных членов Совета Безопасности ООН подписать между собой многостороннее соглашение по ядерному разоружению. Поэтому важность нынешней московской встречи обусловлена еще и тем, что в будущем году состоится следующая после 2015 года конференция ДНЯО, которая станет юбилейной, ибо Договору исполнится полстолетия. И на нее после нью-йоркской неудачи придется выходить с московским багажом. Ибо больше не с чем.

В плане московской конференции значилось и выступление главы российского МИД Сергея Лаврова, который участвовал в ее работе в качестве почетного гостя. Шеф российской дипломатии особо подчеркнул, что подпись под Договором о запрещении ядерного оружия (ДЗЯО), подписанном 53 странами в июле 2017 года, не поставили ядерные державы, в том числе Россия, США и Китай. Наша страна, подчеркнул Лавров, не против ядерного разоружения, но не в одностороннем порядке, поэтому избавляться от ядерного оружия в условиях, когда действиями США последовательно разрушается вся архитектура международной ядерной безопасности, не собирается. Еще наш министр использовал трибуну форума для того, чтобы сообщить партнерам России по переговорному процессу в сфере ядерных вооружений, что Москва приступила к разработке новых ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Это вынужденный шаг, обусловленный выходом в одностороннем порядке из одноименного договора американской стороны. Пока наша сторона не обсуждает, где именно будут размещены новые ракеты, ибо это зависит от действий Вашингтона, на которые Москве придется давать адекватный ответ, но вот США уже вовсю анонсируют свои планы по размещению таких ракет на Азиатско-Тихоокеанском театре военных действий (ТВД).

Это и стало одной из важных тем, по которым отповедь этим планам давал Фу Цун, занимающий в китайском МИД пост руководителя Департамента по вопросам контроля над вооружениями и разоружения. Назвав ядерную милитаризацию АТР «дестабилизирующей и провокационной», он обратил внимание участников форума, что размещение ракет среднего радиуса действия рядом с Китаем будет представлять угрозу для его ядерных сил сдерживания». Но ведь это лишь одна сторона вопроса. Надо понимать, что американцы, если так поступят, попытаются повторить с Китаем тот «фокус», что они в начале 80-х годов прошлого века провернули против СССР. Баллистические и крылатые ядерные ракеты средней дальности — «Першинги» и «Томогавки», размещенные на территории Западной Германии, с подлетным временем в 7−10 минут до ключевых районов СССР, оказались для нашей страны по сути стратегической угрозой, поставившей советское руководство перед выбором: спустить ситуацию «на тормозах», ограничившись «зеркальными» мерами, направленными против этого оружия и территорий, где оно размещено, или сыграть на встречное обострение, создав такую же угрозу территории самих США. То есть, в реалиях того времени, возвратить ракеты на Кубу, выведенные оттуда по итогам Карибского кризиса. Иначе говоря, американцы провели против СССР еще и психологическую спецоперацию, попробовав наших руководителей на излом. И те, увы, спасовали, выбрав первый вариант, что и послужило прелюдией к перестройке.

Из опыта общения с Западом по данному кругу вопросов нашей страной извлечен один, очень важный урок. США никогда не «изобретают велосипед», пока работает то, что придумано раньше. Поэтому с вероятностью в 99% можно предположить, что к Китаю сегодня применяются те же самые технологии, что и к СССР. И думается, что этот урок нашей стороной, которая действует в режиме тесных консультаций с Пекином, усвоен и китайской стороне передан. И против него найдено эффективное противоядие, использованием которого и диктуется сегодняшняя политика КНР в сфере ядерных вооружений. С одной стороны, оставаться на своей территории, что и подчеркнул в своем выступлении Фу Цун, указывая на этот факт как на убедительное доказательство отсутствия у Китая каких-либо агрессивных планов. По его словам, и это соответствует действительности, китайские ракеты средней дальности, которых Поднебесная создала и развернула немало, за счет дислокации строго на территории КНР остаются оперативно-тактическим, а не стратегическим оружием. Они не достают не только американскую территорию, но даже и американские военные корабли, если они, конечно, не приближаются к акватории китайских территориальных вод. С другой стороны, Китай не участвует в переговорах по ядерному разоружению и тем более не становится в них третьей стороной вместе с Россией и США. И тем самым оставляет себе свободу маневра на тот случай, если Вашингтон рискнет нарушить стратегический баланс в АТР, разместив свои ракеты средней дальности по схеме, аналогичной с 80-ми годами в Европе. В этом случае у Китая появляется как моральное право, так и легитимные с юридической точки зрения возможности поступить симметрично, поставив под удар своих ракет территорию США. Где и откуда именно? Это важный, но отдельный вопрос, который выходит за рамки обсуждения хода московской конференции. Ищущий — да обрящет.

Соответствует ли такая позиция КНР национальным интересам России? Несомненно! Причем, в не меньшей, а даже в большей мере, чем, скажем, героическое участие китайских добровольцев в Корейской войне 1950−1953 годов. В защиту стратегии неучастия КНР в переговорах между Россией и США, как того добивается Дональд Трамп, имеется и убедительная аргументация, причем, как минимум двойная. Ясно, чего хотят США. Как и в случае с Ким Чен Ыном — односторонних преимуществ. Они будут заключаться в ограничении российских и китайских ядерных сил, считаемых скопом, вместе, собственными количественными показателями. Трансформировать существующий сегодня российско-американский стратегический баланс в баланс США, с одной стороны, и российско-китайский, с другой. Хитрая, но нечестная тактика, которая во-первых, не учитывает существенного превосходства США в конвенциональных силах, особенно в военно-морских, а во-вторых, с ее помощью за скобки выводятся стратегические ядерные потенциалы американских сателлитов — Великобритании и Франции, которые вполне сопоставимы с потенциалом КНР. Между тем игнорировать это обстоятельство Вашингтону трудно, ибо в те же 80-е годы именно с его подачи были отклонены советские предложения о включении в переговорный процесс французской и британской сторон. Ответ Запада был в том смысле, что у них ядерных боеприпасов и средств доставки мало, а у СССР и США много, поэтому вот пусть эти две стороны их и сокращают. Так что Китай сегодня всего лишь воспроизводит ту западную риторику, и на Западе безусловно помнят, чья кошка мясо съела.

Вот и на московской конференции от представителя КНР вновь прозвучало, что участие Китая в переговорах по сокращению стратегических вооружений вместе с США и Россией возможно только в двух случаях. Либо если США и Россия сократят свой уровень вооружений до уровня КНР, либо — и это прямой намек Вашингтону на тонкие обстоятельства, рисующие ему перспективу, далекую от радостной — если потенциал КНР вырастет до размеров американского и российского. Посыл вполне прозрачный: не хотите договариваться без «фокусов» — дождетесь, мало не покажется. Так что «Китай не уклоняется от ответственности и готов сокращать ядерные арсеналы до честных уровней», подвел черту Фу Цун. Обратил он внимание и еще на один аспект. «Я думаю, что неправильно говорить о трехсторонних переговорах, приглашать Китай присоединиться к разговору США и России о сокращении вооружений. Это, в общем, неправильное действие, это отвлечение от реальных целей. Это лишь повод для Соединенных Штатов выйти из какого-нибудь еще важного международного соглашения», — прозорливо заметил китайский представитель, явно имея в виду российско-американский договор СНВ-3, срок действия которого истекает в 2021 году.

Предвосхитим важный вопрос, который, будучи не проговоренным, оставляет поле для информационных спекуляций: насколько позиции КНР и России согласованы? Об этом можно судить по косвенным признакам. Фу Цун выступал на конференции третьим по счету и вторым на пленарном заседании, после заместителя главы российского МИД Сергея Рябкова. Как минимум, это означает, что, во-первых, содержание его заявления заведомо отвечает позициям российской стороны. Во-вторых, по той же самой причине Москва — символическое место для данного, по сути первого недвусмысленного заявления высокопоставленного представителя КНР на ядерную тему, затрагивающего вопрос глобального стратегического баланса. Можно сколько угодно отрицать наличие союза между нашими двумя странами. Но уровень координации, в том числе и в ядерной сфере, таков, что если юридически это не союз, то фактически что может быть выше по уровню взаимодействия, чем обнародованная Владимиром Путиным помощь Москвы Пекину в создании системы раннего оповещения о ракетном нападении?

Если же вспомнить прежние заявления Фу Цуна, в частности совсем недавно, на профильном комитете Генеральной Ассамблеи ООН по вопросам разоружения и международной безопасности, то там в адрес Вашингтона прозвучали достаточно серьезные обвинения в попытке приобретения односторонних преимуществ и, главное, в подрыве мировой стратегической стабильности. «США своевольно выходят из международных соглашений, что грозит миру беспрецедентной глобальной неопределенностью», — солидаризовался китайский представитель с позицией России. Тогда, в более широкой дискуссии, был сформулирован и выдвинут ряд условий, которые в КНР считают необходимыми для сохранения всеобщего мира и безопасности. Среди них:

Что в сухом остатке? Нет сомнений, что московская конференция по нераспространению — важный этап сближения и отработки совместных позиций России и Китая в преддверии становящегося почти неизбежным окончательного разрушения стратегической стабильности, которая канет в Лету вместе с последним из «великих» документов, которые ее до недавнего времени защищали, — договором СНВ-3. После этого мир окажется совсем в иной стратегической реальности, к которой нужно готовиться, и в которой решающим аргументом в военно-политическом противостоянии может стать сочетание ракетно-ядерной мощи и опыта России с финансовыми и иными возможностями КНР по ее наращиванию. При необходимости и в интересах обеих наших стран, а также всех евразийских народов. Очень похоже, что другого «предохранителя» от глобальной катастрофы у мира попросту может не оказаться.