Если вы ищите книжку на необитаемый остров или в самолёт в отпуск, особенно если самолёт упадёт и все умрут, то не берите эту. По этой книжке было бы неплохо гадать, но она настолько запутана, что если по ней гадать, то будущее становится ещё менее определённым! То есть на самом деле не очень понятно, что с этой книжкой делать… Она скорее раздражает своим существованием. Только вот не надо её читать. Умоляю вас. Я не Джойсоман и Джойсовед, но моя юность пришлась на время, когда Джойс и Кафка только что были изданы в постсоветской кутюрьме. И считалось, что это «интеллектуально» и не как все… Библиотекарша выдавала мне трёхтомник «Улисса» с благоговением… Конечно, читать его почти не получалось. Разве что комментарии.

Иван Шилов ИА REGNUM

Однако «Поминки» даже тогда не были изданы. Позже были попытки перевода, которые делали Ольга Брагина, Анри Волохонский. Возможно, кто-то ещё. Их интересно сравнивать. Зато вроде как издан сейчас роман полностью Андреем Рене. Хоть и на «Ридеро». Бесплатно доступен в интернете. Андрей оказался человеком под псевдонимом и аватаром. Пишет про то, что в переводе разработал целую свою методику работы с «мотивами» в тексте. Я «подружился» с ним в «ВК» и предложил сделать интервью, но он не согласился. А жаль. Мне бы это очень помогло в этой рецензии. К Джойсу можно возвращаться всю жизнь. Сразу позволим себе произвольную цитату из последнего перевода. Где переводчик сражается за смысл на полях. Чтобы вы, так сказать, ощутили…

«{Цветы и поля сражений} Теперь, после всех этих бельмесов и перегревов, подивонов и о'кеев, давайте поднимем наши уши, эти глаза тьмы, от томика с отливной обложкой и тут (шу!), как же ивернотерпимо и мирительно среди зиятельных залесий и смеркающих саванн самопростирается перед нами поле нашей богородины! Склонён под каменным деревом пастырь лежит со своей клюкой; млад подтёлок подле нетельной лани щиплет свою девственную зелень; окруженён своими ползвучными спекуляриями троится щельмаловатый ковылер; донебесье ближе к вечнонелётному. Ясно, увы, что теряются годы и выгоды. Со времён приступов Медвера и Шлемволоса посевные васильки оставались в Побледяни, тучерозы искромусолили ограды Усть-Турова, тюльбанты смотрели, как выделываются флёры Ан-Раша (леспросветное местечко), снежночавка и краснолистночавка прутинно милоузорили май-долины у Откоса Черномора и, хотя со всех кругов от них в течение мириад партий перихелиев вольные черти бутузили зубастости датчан, ворсманнам вредительствовали светлетунчики, хаханты подводилитеремостроительство к Невосводу, а споры на озеленении были детородителями Града (не по годам! умора не по годам!), эти мировоссоединяющие петличные букеты кадрилировали через века и донеслись ветром возможностей до нас свежими и услужливыми на улыбки, как и накануне Всехобители».

«Ворд» подчёркивает слишком много слов красным, вероятно, «гугл-транслейтор» вряд ли справится с переводом… Хотя как знать. Вот такого рода текст… Такое Лукоморье с Тоской Зелёной. Вообще переводчики Джойса — отдельная история, поскольку ни один, вероятно, известный писатель не кажется столь сложным для перевода. И ни один не влияет настолько сильно на мироощущение, возможно. Известны истории, когда люди, переводившие Джойса, покупают себе трость и плащ и настолько идентифицируются с писателем, что чуть ли ни не на полном серьёзе начинают говорить от его имени… Мы, мол, с Джойсом. С другой стороны, заразна (или заразительна) и сама манера письма Джойса. В любой полубогемной среде вы найдёте парочку записных каламбуристов с бурито, тройку землероек смысла, пятёрочку тёрочек о ловких ловцах слов… Это даже стало скучноватым общим местом. При этом в слова играют как дети от 3 до 5, так и любители лимериков или Кэрролла, или «литературы формальных ограничений» (УЛИПО). Критерии качества этих игр — расплывчаты. Победителей не судят, поскольку у каждого судьи свои жёлтые карточки и свистки. Странный крикет. Вроде как должно быть умело и смешно, грустно, глубокомысленно, но на поверхности… «Поминки» — роман, который больше, чем жизнь. И нет никакой возможности его «понять до конца»… Как и вселенную, «которую некоторые называют библиотекой»… Ну, вы в курсе про Борхеса, да и херес с ним.

Джеймс Джойс. 1918

Интересно, что для желающих можно почитать чуть более внятные смежные повествования вроде А. Кубатиев «Джойс», если хотите больше, то попробуйте Эссе Михаила Шишкина «Больше чем Джойс», эссеистику И. Гарина или англоязычную литературу про Джойса, коей море Средикатоложное. Или даже чудесно чудовищную, по-своему «женскую прозу», книжку — «Дочь того самого Джойса», которую написала розовощёкая Аннабел Эббс, где в беллетризованной форме можно прочитать историю Лучии Джойс. Она вышла и на русском. Браво. Как женский роман. Тут чуть попроще. Вот. Цитата:

«Мы лежали на полу, когда это произошло. Я все же заставила его опуститься в солнечную колыбель густого, как мед, полуденного света. Позже я думала о ней как нашем свадебном ложе. Но это было позже, много позже. Наши тела сплелись; наши пальцы искали друг друга, открывали новое, узнавали и привыкали. Его рубашка и моя туника кучей валялись рядом. Его ремень и мой чулок, словно змеи, карабкались вверх по дивану. Он все шептал что-то мне в ухо…, беспокоясь о моей чести и родителях. Даже охваченный страстью он сумел сохранить галантность и оставался настоящим джентльменом. Беккет услышал это первым. Я почувствовала, как он напрягся. Потом он вдруг вскочил и стал рывками надевать брюки, одновременно пытаясь дотянуться до своей рубашки и найти в карманах очки.
— Быстрее! Ваше платье! — Он схватил мою тунику и бросил ее мне».

Джойс, значит, такой, типа возвращается домой, а там его дочь в постели с Беккетом. Каков анекдотец-то, а? Солоноват? Сальноват? Зато всё всем понятно. И это как раз тот случай, когда не очень понятно, кто кого победит, гении посредственностей или посредственностей гениев. Но объёма в восприятии Джойса это вам точно добавит. Вообще, нетривиальный вопрос в том, почему кто-то становится «Джойсом», а кто-то остаётся «обычным шизофреником», который интересен разве что районному психиатру… Дочь Джойса, впрочем, сама получила диагноз «шизофрения» из уст самого Юнга. Десятилетия больничных стен. Короче говоря, дело запутанное… Как карта ляжет. Медицинская в том числе. Не только звёздная.

«Поминки по Финнеганам» кажутся самым «вызывающим текстом» в истории человечества. Не в смысле «бессмысленности» (тут могут поспорить и псевдокниги в духе «Кодекса Серафини», и произведения многих советских писателей), а столкновении Великого Смысла и Великой Бессмысленности… Словно бы в гигантском ускорителе заряженных частиц материи смысла и бессмысленности сталкиваются в поисках какого-то редчайшего Джойсона… В этом и парадокс, что, чтобы прочитать эту книгу, нужно стать немного богом или хотя бы профессором-полиглотом… Который напишет книгу, которая объясняет, почему книга Джойса на самом деле смешная и весёлая. Короче говоря, если вы думаете, что «Алиса в Стране чудес» — странная книжка, то попробуйте почитать это… В сети вы легко найдете англоязычные комментарии, почти пословный разбор текста романа, словно бы это и вправду священное писание «постмодернизма»…

Плазма элементарных смысловых частиц, кварков (кстати, слово придумал Джойс), квантов значений, мировой бульон, распад атома. Возникает даже еретический вопрос: а что мешает в таком случае считать толковый словарь самой великой пьесой мировой культуры, куда нужно только по вкусу добавить смысл и сюжет. Можно ли считать игру в «Эрудит» тайной талмудической практикой постижения секретов бытия? Джойс не оставляет шанса на прочтение без мук сотворчества. Хотя можно думать про интеллектуальную п (р)озу эту как про му (зы)ку. Это чуть упрощает дело. Мы ведь не ищем смысл в музыке — буквально! Возьмите аудиокнигу «Поминок», например, в исполнении Джима Нортона (Jim Norton), и вам откроется музыка речи, игра слов и интонаций, ритмы, ударники ударных, аллитерация терций, симфонии сизифовых трудов etc. Или (даже) можно посмотреть попытку кино, которое сняла Mary Ellen Bute. С оптимизмом американки. Люди, которые бросились с открытым забралом на штурм мирового хаоса… Хаосмоса. Поправляет Джойс. Его словечко. Проблема в том, что для того, чтобы понять «Поминки», нужно быть хотя бы наивным провинциальным подростком, который хочет причаститься к «метафизической интоксикации», глотнуть отравы вечности. Мне, например, очень нравились октавные ряды, зеркальные коридоры, геральдические отражения, муть вечной пурги в тёмном уральском небе, вспоротым прожекторами полуразворованных строек… Первый раз я услышал восторженный отзыв о «Поминках» от испанца, который преподавал испанский же в Уральском университете, он дал мне почитать книжку издательства «Пингвин». Я пролистал. Думаю, что буду к роману иногда возвращаться… Лениво. Без фанатизма. Как пингвин, а не как буревестник. Читать на сон грядущий.

Osama Shukir Muhammed Amin FRCP(Glasg)
Бюст Джеймса Джойса в Дублине

Что ещё? Всё? Рецензия закончилась? Да нет, ещё пару слов до конца, дорогой читатель. Я думаю часто про Джойса во дни грусти как о человеке мужества и надежды. Не знаю уж почему. Слепой, с вырванными зубами он пишет книгу, которую не сможет прочитать никто, чтобы заплатить за лечение дочери, которая не вылечится никогда от безумия. И что я отвечу ему? И что вы ответите ему? И что ему ответит молчаливый бог? Который не так часто достоин больших букв. Только в начале предложения. Бог. Поминки по богу. Лёгок на помине? В данном случае — всё-таки тяжек, но тем и интересен.

P. S. Передаю привет псевдониму переводчика, и всё-таки надеюсь, что он выйдет из своей башни и даст интервью страждущему просвещения люду, который тоже переводит что-то. Например, время своей жизни, деньги и прочую муру. Мур-мур-мур. Урчит тайный код мироздания. К этой книжке нужно относиться как к дикому домашнему животному. Приручать. Пытаться приручать — жизнь, смерть, безумие, путешествие, великий смысл…