Фантазиям о технологическом спасении человечества не суждено сбыться?

Вернор Виндж — математик, профессор университета Сан-Диего. Писатель-фантаст, лауреат самых престижных жанровых премий. А еще футуролог, консультант крупнейших американских национальных агентств. Но главное, что надо знать об этом человеке, — он придумал и ввел в оборот понятие технологическая сингулярность. Впервые Виндж развернуто изложил эту теорию в 1993 году, на одной из конференций НАСА — статья, написанная на основе выступления, была опубликована под названием «Грядущая технологическая сингулярность» с подзаголовком «Как выжить в постчеловеческую эпоху». Именно она открывает сборник автора, изданный в серии «Эксклюзивная классика».

Зерно упало на благодатную почву: девяностые и отчасти нулевые прошли в США и Европе под знаком сингулярности. Идея Вернора Винджа мгновенно завладела умами: технологическая сингулярность была признана самым вероятным некатастрофическим сценарием развития человечества, и за следующие пятнадцать лет в ее исследование вложили миллионы, если не миллиарды долларов. Виндж сумел зацепить не только экспертное сообщество, но и, что называется, широкую общественность. Теория выглядела, с одной стороны, достаточно парадоксальной и остроумной, а с другой — доступной для понимания, чтоб загипнотизировать представителей НАСА и других, более серьезных национальных агентств. В итоге игра ума одного фантаста определила направление развития нескольких вполне серьезных отраслей на полтора десятилетия вперед.

Идея технологической сингулярности действительно захватывает. Если вкратце, сильно упрощая, то теория сводится к следующему. В последние годы развитие информационных технологий ускоряется по экспоненте. Растет энергетический потенциал, растут скорости вычислений, растет объем памяти. Со дня на день ученые разработают искусственный интеллект, который будет превосходить неповоротливый человеческий ум по всем критериям. Суперкомпьютер немедленно создаст еще более мощную машину, та следующую, и так далее — после достижения порога сингулярности за несколько дней или недель человек разумный перестанет быть венцом творения, и что ждет наш биологический вид в будущем мы, в силу ограниченной фантазии, не в состоянии даже представить.

Разумеется, концепция Вернора Винджа тут же стала объектом критики, и не без оснований. О том, что график эволюции жизни на Земле и технологического развития человечества, тот самый, от которого отталкивался писатель, выстроен с опорой на произвольно выбранные точки, не писал только ленивый. Почему Виндж учитывает в своих расчетах одомашнивание лошади, но не фиксирует внимание на переходе от охоты и собирательства к оседлому земледелию? Не смешно ли считать явлениями одного порядка возникновение первых теплокровных — и изобретение печатной машины? Надо сказать, Вернор Виндж сам не без иронии относится к своим теоретическим выкладкам. В другом эссе, вошедшем в этот сборник, «Что, если Сингулярность НЕ наступит?» (2007), он рисует такую картину: «Год 2040-й. Фрики в домах престарелых бродят туда-сюда, чешут в затылках и жалобно спрашивают: «Ну, это самое… а где же сингулярность-то?»

Непонятно только, зачем ждать еще двадцать лет: можно начать жалобно спрашивать прямо сейчас. По большому счету, мы давно вступили в эру постчеловечества, какой представляет ее Виндж — только не с ИИ, искусственным интеллектом, а с УИ, усиленным интеллектом. Очкастый гик, копающийся в «Википедии»; корпоративные бюрократы, раскиданные по всему миру, от Токио до Пенджаба и от Лос-Анджелеса до Санкт-Петербурга, и по скайпу решающие судьбы народов; бородатый московский хипстер, за бокалом смузи обучающий «Алису» малому боцманскому загибу — все они (то есть все мы) в некотором смысле уже постчеловеки. А где же сингулярность-то?

Более того, оглядываясь в прошлое, можно сделать вывод, что человечество превратилось в постчеловечество в тот момент, когда прививки от самых опасных инфекционных заболеваний стали общераспространенной практикой, что решительно изменило динамику роста популяции. А произошло это более ста лет назад, на рубеже XIX и XX веков — такой точки зрения придерживается, например, наш соотечественник, ученый и писатель Кирилл Еськов. На ту же мельницу льет воду и череда аграрных революций, в результате которых за последние сто лет производительность сельского труда увеличилась примерно в 10 раз — а освободившаяся рабочая сила перераспределилась по другим отраслям. Пусть нам с вами это и не бросается в глаза, но благодаря достижениям цивилизации хомо сапиенс как вид уже давно не тот, каким сотворила его матушка-природа, — умнее, сильнее, живучее.

В последнее десятилетие появились новые инструменты сбора и обработки «больших данных», получили широкое распространение нейросети, самообучающийся «умный помощник» сидит нынче в каждом смартфоне — а сингулярности по-прежнему не видать, даже краешка. Зато она (вместе с постчеловечеством) прочно прописалась в научной фантастике последних двух десятилетий. И даже заняла почетное место в не слишком длинном списке «бродячих» сюжетов, где «путешествие во времени» соседствует с «роботами», а «корабль поколений» — с «пересадкой человеческого мозга» по методу профессора Доуэля. Даже те авторы, которые очевидно не разделяют взгляды «отца сингулярности», как великий скептик Питер Уоттс («Рифтеры», «Ложная слепота», «Эхопраксия»), пользуются его терминологией — другой у нас попросту нет. Еще один жирный плюс в послужной список Вернора Винджа.

Что же до повести «Куки-монстр», занимающей 155 из 224 страниц этого сборника, то о ней можно сказать только одно: эта история служит выразительной иллюстрацией к одному из положений заглавной статьи Винджа. А именно — к рассуждениям о месте обычного человека (или существа, искренне считающего себя обычным человеком) в мире торжествующей Технологической Сингулярности. Не бог весть какое достижение для писателя. Но для олдскульного научного фантаста, пожалуй, даже комплимент.