Вена между Ереваном и Баку
За прошедшие четверть века переговорный процесс в рамках Минской группы ОБСЕ пока что не получил ощутимого результата в силу кардинального расхождения позиций конфликтующих сторон. При этом основные посредники — Россия, Франция и США — занимают если не выжидательную позицию по алгоритму разрешения конфликта, то рекомендательную без каких-либо обязательств для Баку и Еревана.
Возможен ли компромисс?
Каждый раз, касаясь темы компромиссного подхода к разрешению карабахского кризиса, мы возвращаемся к разной трактовке содержания компромисса с позиций Баку и Еревана со Степанакертом.
Азербайджан желает скорейшего возвращения всех занятых армянской стороной (включая Кельбаджарский и Лачинский) районов под свой контроль, азербайджанских беженцев и внутренне перемещенных лиц в период военного конфликта в карабахскую зону (в том числе в Шушинский район) и, наконец, отказывается признавать в любой форме суверенитет Нагорного Карабаха. Компромисс в понимании Баку означает возможное (на усмотрение руководства республики) повышение статуса Нагорного Карабаха в пределах административных границ бывшего НКАО до уровня автономной республики.
Подобный подход не может устроить Армению и субъект конфликта — Карабах. Аргументация армянской стороны более чем убедительна, поскольку исторический опыт армянских автономий (Нахичевана и Нагорного Карабаха) в составе Советского Азербайджана, а точнее Большой России, наглядно показал бесперспективность данной формы существования армянских анклавов в составе азербайджанской государственности. Причем в Нахичеванской автономной республике к концу СССР фактически не осталось ни одного армянского населенного пункта, и Москва не предпринимала попыток восстановления соответствия автономии ее политическому содержанию. Кто же может дать гарантии иного исхода в судьбе армян в составе независимого Азербайджана? Как Азербайджан может гарантировать права Карабахской автономной республики, если в Нахичеванской автономной республике нет ни одного армянина и проводится война с памятниками армянского многотысячелетнего наследия в крае?
Возвращение азербайджанских беженцев и перемещенных лиц в Карабах (включая Шушинский, Кельбаджарский и Лачинский районы) вряд ли возможно без учета проблем и интересов армянских беженцев, а также из соображений формирования устойчивого коридора для связи Карабаха с Арменией. Состав населения в отмеченных трех районах не может быть моноэтническим, а скорее будет полиэтничным (азербайджано-армянским). Нефтегазовый Азербайджан может продолжать политическую эксплуатацию проблемы обездоленных беженцев и палаточные лагеря в Имишли и Барде для привлечения реакции международной общественности. Непризнанный же Карабах из своих скудных ресурсов пытается решать острые социальные проблемы беженцев, предоставляя им скромную крышу и иную государственную поддержку. Однако данная острая социально-политическая проблема и армян, и азербайджанцев должна решаться комплексно с участием всех сторон конфликта на основе общечеловеческих моральных ценностей и согласно нормам международного права при гарантировании безопасности жизни и имущества.
Наконец, военные конфликты 1991−1994 гг. и 2016 г., откровенная политика крайней армянофобии в современном Азербайджане, агрессивные заявления азербайджанского руководства с претензиями на Зангезур и Ереван не оставляют возможности обсуждать компромиссные предложения о возвращении Карабаха под юрисдикцию Азербайджана.
В экспертном сообществе (в частности, в Армении и России), касаясь закрытых переговоров в рамках Минской группы ОБСЕ, появляются мнения, что стороны карабахского конфликта якобы имеют совершенно отличную от публичной риторики позицию. Суть разговора смещается к тому, что президент И. Алиев якобы осознает утрату Нагорного Карабаха, а его агрессивная риторика направлена на внутреннюю публику с целью сохранения собственной власти. В противном случае азербайджанское общество сметет власть Алиева, и начнется война. В свою очередь руководство Армении (в прошлом президент, а ныне премьер-министр) якобы согласно на уступки в карабахском вопросе — в части, касающейся возврата «занятых территорий» (быть может, и самого Нагорного Карабаха) в состав Азербайджана, но, исходя из тех же прагматичных соображений продления времени собственного правления, для внутренней публики раскручивает неуступчивую позицию.
Полагаю, что данный подход не может полностью отрицаться, вместе с тем он вряд ли соответствует реальному положению дел. В конце концов, сохраняется проблема легализации и имплементации секретного содержания переговорного процесса Минской группы ОБСЕ. Мир для народов без народов невозможен.
Власти Азербайджана достаточно честны в своей откровенной позиции неуступчивости касательно Карабаха, а накопленный арсенал позволяет им выступать с радикальных позиций военной риторики. Сегодня в Баку вряд ли найдется политическая сила, которая способна публично оспорить легитимность Ильхама Алиева. Внешние же силы вряд ли желают свержения клана Алиевых и отвлекаться на организацию очередной «цветной революции». Ильхам Алиев имеет поддержку лидеров и Турции, и России, и Великобритании, и, быть может, США. Эта поддержка определяется не ростом и усами Ильхама Гейдаровича, а его умением проводить адекватную интересам страны и международной конъюнктуре политику, фактором азербайджанской нефти и газа, каспийским статусом республики. Другое дело, что тот же Ильхам Алиев вряд ли желает разрушать создаваемую десятилетиями инфраструктуру Азербайджана, получить очередную партию миллионов беженцев из районов, охваченных войной, и возбуждать массы против своей власти. Наконец, апрельский конфликт 2016 г. наглядно показал, что у Азербайджана нет уверенности в победе над Карабахом в случае затяжной войны. Политические же трансформации в Армении и вероятные в Карабахе после 2020 г. подсказывают, что армянская сторона может оказаться непослушной к призывам того же Кремля прекратить боевые действия и согласиться на минимальные военные уступки ради Алиева и перспектив его лояльности к евразийским интеграционным объединениям. Запад же, в свою очередь, окажется перед угрозой разрушения многомиллиардных инвестиций в транзитную и экономическую инфраструктуру Азербайджана. При этом прогнозы Bloomberg о недопустимости покушения конфликтующих сторон на объекты западных инвестиций в регионе вряд ли будут услышаны упрямыми карабахцами, которые способны будут пойти на жертвы ради собственной свободы.
Прежние власти Армении, очевидно, не возражали против предложений посредников по возврату значительной части «занятых районов» вокруг бывшего НКАО в обмен на согласие Азербайджана признать статус НКР. Однако тот же Серж Саргсян, согласившись подписать Казанский протокол, не получил поддержку Ильхама Алиева. Да и в Ки-Уэсте в 2001 г. стороны были близки к прорыву в карабахском урегулировании, но Роберт Кочарян не согласился на вывод русской военной базы с территории Армении. При этом спекуляции по теме якобы готовности Р. Кочаряна обменять Мегринский район («южные ворота Армении на Иран», 46 км армяно-иранской границы) на Карабах и «Лачинский коридор» крайне неубедительны при условии, что Карабах контролирует 132 км границы с Ираном вдоль Аракса. Никол Пашинян, будучи новичком в карабахском переговорном процессе, пока что публично заявил о необходимости возвращения карабахских представителей в формат Минской группы ОБСЕ и уточнении толкований основных трех принципов и шести элементов мадридских предложений по урегулированию кризиса. Вряд ли Пашинян, пользующийся ныне абсолютной поддержкой армянского электората на волне революционных событий и смены режима Сержа Саргсяна, пойдет на сдачу Карабаха.
В разрешении карабахского вопроса не может быть ни либерализма, ни демократии, поскольку речь идет о судьбе части армянства. Нынешний статус-кво непризнанной НКР не с луны свалился и не благодаря неким гарантиям внешних сил (пусть даже уважаемых всеми тов. Путина и Лукашенко), а был добыт в неравной войне и ценой тысяч жизней и сотен тысяч беженцев армянского народа.
Тем не менее переговоры по карабахскому урегулированию вновь возобновились в столице нейтральной Австрии. Вена волею судьбы и дипломатического протокола встала между Ереваном и Баку, где состоялся ряд рядовых и знаковых армяно-азербайджанских переговоров.
После «апрельской войны» в мае 2016 г. именно в Вене по горячим следам военной вспышки посредники (где почему-то отмечается инициатива только США) выступили с предложением установления механизма технического мониторинга на линии соприкосновения сил в целях исключения рецидива военного конфликта и продолжения политических переговоров по поиску компромисса и мира. Однако Азербайджан так и не подписал Венские соглашения 2016 г., поскольку в Баку считают иной подход признанием статус-кво НКР и сохранением ситуации ни мира, ни войны на долгие годы (если не на десятилетия). Правда, последствиями данных соглашений считается размещение определенных технических средств с армянской стороны, что позволяет фиксировать дислокацию и передвижение войск противника, а при необходимости — своевременно локализовать диверсионные акции и прорывы противника.
Переговорный процесс продолжается
Каким же оказался март 2019 г. в Вене, которому предшествовали три неофициальные встречи лидеров Азербайджана и Армении — в Душанбе, Санкт-Петербурге и Давосе? Положительным достижением можно признать то обстоятельство, что официальные переговоры продолжаются. При участии посредников стороны конфликта пообещали сохранить хрупкий мир в Карабахе в соответствии с достижениями в Душанбе при содействии президента России В.В. Путина. Наконец, появилась зыбкая надежда на проведение гуманитарных мер, направленных на формирование позитивных коммуникаций между армянским и азербайджанским обществами.
Что же касается самого содержания и результатов переговоров по Карабаху, то мир пока что не стал свидетелем прорыва, революций и близости мирного соглашения. К тому же ни в Армении, ни в Карабахе, ни в Азербайджане не было и нет уверенности в возможности скорого разрешения данной проблемы за столом переговоров. И Вена в этом случае не стала точкой отсчета, а может, пока не стала (ведь когда-нибудь и где-нибудь тема Карабаха должна же получить свое новое оформление во имя мира и блага двух народов, исходя из принципа «ничто не вечно под луной»).
Ильхам Алиев, следуя своей публичной позиции, отклонил предложение Никола Пашиняна о расширении состава переговорщиков и включении представителей непризнанной НКР в формат субъектов конфликта. Азербайджан не дал иной трактовки восприятия Мадридских принципов и элементов урегулирования конфликта, ибо мадридский сценарий более отвечает интересам Баку, нежели Еревана и Степанакерта. Соответственно, степанакертская повестка Еревана (то есть согласно результатам совместного заседания Советов безопасности Армении и Карабаха от 12 марта 2019 г.) не дала практического результата из-за неуступчивости Баку.
В преддверии Венского саммита в Армении и Азербайджане, а также в заинтересованных странах (включая и Россию) объективно шли обсуждения вероятной встречи Алиева и Пашиняна по теме карабахского урегулирования. Ход многочасовых переговоров и консультаций министров иностранных дел Эльмара Мамедъярова и Зограба Мнацаканяна, не говоря уже о переговорах самих лидеров Азербайджана и Армении в Давосе, говорит о том, что стороны обсуждают подходы и предлагают собственное видение разрешения проблемы. Дискуссии же в общественном поле показали, что в Армении и Карабахе крайне настороженно и негативно оценивают мнение, что армянская сторона готова к компромиссам в форме территориальных уступок в обмен на мир.
Никол Пашинян справедливо отмечает, что в Вене он не предлагал изменить формат переговоров по Карабаху, поскольку речь идет о сохранении Минской группы ОБСЕ с основными посредниками и восстановлении самого формата переговоров с участием Степанакерта согласно логике конфликта, где Карабах — главный субъект конфликта, и решениям Будапештского саммита ОБСЕ 1994 г. Нынешние власти Армении почему-то считают, что вывод Карабаха из карабахских переговоров явился ошибкой прежних властей Армении (точнее, карабахца Роберта Кочаряна, который якобы провозгласил себя представителем НКР). Правда, тот же Никол Пашинян почему-то не вспоминает решение Лиссабонского саммита ОБСЕ 1996 г., который и исключил участие карабахской делегации в переговорах при администрации первого президента Армении Левона Тер-Петросяна. Полагаю, что здесь сыграла роль не позиция прежних руководителей Армении, а скорее влияние Гейдара Алиева и азербайджанский нефтегазовый фактор в интересах США и Великобритании. Но при всём при этом Пашинян прав, что вывод Карабаха из формата переговоров ошибочен, нелогичен, бесперспективен и выступает сдерживающим фактором на пути достижения приемлемых решений.
Вместе с тем Азербайджан сел за стол переговоров с Карабахом вынужденно из-за военных поражений. Данную ситуацию Армения и внешние силы не закрепили, в итоге растянулся переговорный процесс и нет мирного решения. Азербайджан вернется к диалогу с Карабахом, очевидно, вновь в ситуации военного поражения.
Формула «территория в обмен на мир» исключается
Единственным альтернативным предложением по политическому урегулированию карабахского вопроса стало выступление первого командующего Армией обороны НКР генерал-лейтенанта Самвела Бабаяна с идей восстановления в мировой практике статуса подмандатной территории в Карабахе и предоставления мандата авторитетной общепризнанной международной организации, а по ее решению — одному из ведущих государств (например, России) по установлению мира в регионе, возврату беженцев и перемещенных лиц, налаживанию коммуникаций между конфликтующими ныне сторонами (государствами, народами и обществами), сохранению за Карабахом в качестве устойчивого коридора для связи с Арменией, как минимум, Кельбаджарского и Лачинского районов.
Данная инициатива генерала Самвела Бабаяна получила негативную оценку со стороны ряда политических сил, экспертов и СМИ в Армении, Азербайджане и Карабахе. Одни беспочвенно обвинили Бабаяна в прорусской ориентации и предательстве, другие в сдаче Карабаха России, третьи увязали с пропагандистскими соображениями по части борьбы за пост президента НКР, четвертые возмутились из-за потери Карабаха, Лачина и Кельбаджара, пятые стали опасаться собственной тени (мол, что подумают на Западе и в Турции), и т.д. Странная картина сложилась в армянских информационных кругах в самой России, где отдельные анонимные авторы стали обвинять генерала Бабаяна якобы в «предательстве» Карабаха и его «сдаче» России. Технология анонимных критиков проявила себя и в прозападных изданиях Армении (например, в том же «Лрагире»). Единственно, где не было анонимов, так это в Степанакерте и Баку.
Я вовсе не собираюсь выступать адвокатом по части предложений героя карабахской войны генерала Самвела Бабаяна, как и бездумным критиком его идеи. Отмечу лишь, что с публикацией его концепции в армянских СМИ доля критиков поубавилась. Вместе с тем если одна из сторон не соглашается с предложенной повесткой переговоров на основе Мадридских принципов и элементов, приводя к тому же обоснованные аргументы их неприемлемости, то что же взамен предлагается? Говорить, что мы не уступим ни пяди земли, можно долго, но такая постановка вопроса не приблизит ожидаемый в двух обществах мир и приведет к новым страданиям. Да и вряд ли подобный подход будет конструктивным для того же международного сообщества.
Тот факт, что с миссией мира к конфликтующим сторонам обращается сам генерал Бабаян, кто знает цену войны и мира, говорит о необходимости соответствующего политического внимания. Войну начинают не военные, а политики. Однако военные, добывающие победу ценой жестоких потерь, лучше других знают лицо войны и цену мира. Не случайно к персоне Самвела Бабаяна возобновился интерес со стороны основных посредников урегулирования карабахского кризиса, как минимум на уровне дипломатических представительств и соответствующих служб.
Бабаян весьма прав, когда отмечает, что практика переговорного процесса показывает, что никто из сторон не приблизился к ожидаемому решению из-за кардинальной противоречивости позиций. Международные принципы территориальной целостности и право наций на самоопределение находятся в противоречии, каждая из сторон по-своему трактует их, исходя из собственных представлений и интересов. Объявленные 6 элементов мадридских предложений по части возвращения беженцев и внутренне перемещенных лиц в ходе карабахской войны 1991−1994 гг. без учета реалий, интересов армянских беженцев из Азербайджана и вопроса стратегического коридора между Карабахом и Арменией — не могут стать основой компромисса. Даже подписание подобного варианта политически недальновидным лидером Армении не послужит практической реализации подобного документа (так называемой имплементации) из-за его несовместимости с интересами армян Карабаха.
Бабаян прав, что мадридский поэтапный сценарий — в интересах Азербайджана и противоестественен для интересов Армении и Карабаха. Не случайно Ильхам Алиев в марте 2019 г. сказал о приемлемости формата и основы переговоров.
Если же сохраняется мадридский вариант и Азербайджан продолжает военные угрозы с активной подготовкой армии и общества к войне, то о каком мире идет речь, когда следует готовиться к войне?
Видимо, министр обороны Армении Давид Тоноян услышал предупреждение первого командующего Армией обороны НКР Самвела Бабаяна и поэтому заявил, что формула территориальных уступок в обмен на мир исключается, будет новая война — новые территории и переход тактики армянской армии от глухой обороны к активному наступлению, переводу боевых действий на территорию противника с увеличением штурмовых подразделений. Армянская армия находится в процессе активного перевооружения и модернизации тактики боевой подготовки.
Миссия мира может уступить место войне
Участие Карабаха в переговорном формате не только желательно, но и необходимо. Однако то обстоятельство, что сегодня Баку возражает по данному предложению Еревана, вовсе не означает, что Ильхам Алиев под давлением тех же посредников не изменит своей позиции завтра как якобы некая «уступка» или «компромисс». Весь вопрос в том, о чем будет Степанакерт говорить за столом переговоров с Баку, если мадридская повестка остается в силе? К тому же Алиев скорее предложит признание за карабахским субъектом переговоров и азербайджанской общины Карабаха. В этой связи не случайно в 2018 г. И. Алиев поменял главу азербайджанской общины Нагорного Карабаха — оголтелого армянофоба Байрама Сафарова на дипломата (сотрудника МИД Азербайджана) — шушинца Турала Гянджалиева. Однако вряд ли армянская сторона (прежде всего Карабах) согласится на подобную трактовку карабахского субъекта переговоров.
Пашинян прав, что азербайджанская община Карабаха представлена на переговорах президентом Азербайджана, за которого голосуют карабахские азербайджанцы на выборах. Сам же Пашинян с правовой точки зрения не представляет армян Карабаха, поскольку они не участвуют в выборах в Армении. Согласится ли Азербайджан исправить данный казус путем предоставления карабахским армянам права избирать власть Армении, что будет означать де-юре присоединение Карабаха к Армении? Ответ не требует размышлений. Утверждать же на посту лидера Армении вечного представителя Карабаха вряд ли логично, поскольку в демократическом обществе все равны независимо от места рождения. Другой вопрос, что в армянской власти должны сохраняться выходцы из Карабаха, но это внутреннее дело самой Армении.
Что же в остатке Венского саммита от 29 марта 2019 г. Согласно комментариям итогов венской встречи, официальный Ереван пока что не говорит о выдвижении альтернативных мадридским предложениям подходов урегулирования карабахского кризиса. Это отмечалось в выступлениях представителей МИД Армении, руководителей парламентских комиссий по внешним связям Рубена Рубиняна и обороны и безопасности Андраника Кочаряна. Очевидно, что Никол Пашинян, подняв вопрос практического определения содержания мадридских принципов и элементов, нацелен на прояснение позиций Азербайджана и посредников. В противном случае сложно будет вести речь об имплементации субстантивных переговоров (о чём так часто говорят в Баку). Вероятно, переговоры на уровне глав внешнеполитических ведомств Азербайджана и Армении 15 апреля 2019 г. касались и данного вопроса, по итогам которых и политических процессов в самом Карабахе появится целесообразность обозначения новых подходов.
Стороны согласились продолжить переговоры, то есть переговоры о переговорах, которые в скором времени возобновились между министрами иностранных дел при участии главы МИД России С. В. Лаврова в Москве. Станислав Тарасов, активно сотрудничающий с армянской (включая карабахскую) и азербайджанской сторонами, ожидает, что в Москве саммит руководителей МИД, возможно, позволит решить вопрос об участии Карабаха в формате Минской группы ОБСЕ. Тарасов в этой связи вдруг решил, что для этого Пашиняну следует согласиться продлить мандат и срок правления опытного политика — президента непризнанной НКР Бако Саакяна. Можно подумать, что без Бако Сааковича Карабах некем будет представить на переговорах в силу дипломатических талантов последнего. Тарасову и его партнерам не следует столь эмоционально переживать за судьбу будущего лидера Карабаха, ибо это право народа Карабаха.
Мы же желаем московской и всем иным встречам глав МИД и лидеров Азербайджана и Армении с Карабахом успехов на пути мира для двух народов, солидаризируемся с коллегой С. Тарасовым по части консенсуса на восстановление участия представителя Степанакерта в переговорном формате независимо от его армянской фамилии. Вместе с тем, оставаясь сторонниками мирного разрешения столь сложной и глубинной проблемы, считаем невозможным достижение мира без учета интересов всех сторон конфликта. Если же в Баку придерживаются иного подхода, то миссия мира уступит место войне.
ОДКБ не решает карабахский вопрос
В плане реализации гуманитарных мер в отношениях между Арменией и Азербайджаном, которые могут служить началом движения по пути примирения, компромисса и прогресса, следовало бы в двух обществах развернуть публичную дискуссию. Армянская сторона неоднократно отмечала, что наша готовность к компромиссам и отсутствие столь радикальной азербайджанофобии есть свидетельство миролюбия армян. Вместе с тем, коль речь идет о конкретных мероприятиях международного масштаба, я бы предложил г-ну Николу Пашиняну в одностороннем порядке:
1. Открыть железную дорогу в Нахичевань и направить в эту автономную (правда, непонятно чем мотивируется здесь автономия, если нет ни одного армянина) республику гуманитарный груз с предложением развивать торговые и культурные связи.
Армения фактически и не блокировала Нахичевань, если учесть, что грузы и люди по той же железной дороге из Азербайджана могут попасть в данный анклав через территорию Армении, но Баку стал блокировать соседнюю республику.
2. Армения могла бы выступить на саммитах ОДКБ и ЕАЭС с открытым призывом и согласием на вступление Азербайджана в состав данных евразийских интеграционных объединений.
Во-первых, ОДКБ не раз заявляла, что не решает карабахский вопрос, и в апреле 2016 г. стороны конфликта могли в этом убедиться.
Во-вторых, Азербайджан уже имел опыт участия в ОДКБ в 1995—1999 гг., но Баку так и не ратифицировал свое вступление в данную организацию с мотивацией, что ОДКБ не решает карабахский вопрос.
В-третьих, Азербайджан со всеми участниками названных союзов (кроме Армении) поддерживает более чем дружеские и партнерские связи, а в ряде случаев более близкие, чем отношения известных стран к Армении — члену ОДКБ и ЕАЭС.
В-четвертых, относительно вопросов военной безопасности и обороны Азербайджан и без участия в том же ОДКБ приобретает у тех же союзников Армении (России и Белоруссии) необходимые ему вооружения и боевую технику (включая наступательного характера), но при этом переплачивает сумму из-за неучастия в составе ОДКБ. Получается, что союзники Армении зарабатывают прибыль на проблемах военной безопасности той же Армении. В чём же смысл и эффективность продолжения противостояния Армении и Азербайджана, если Баку при любой погоде получает изыскиваемый товар?..
Армения, поддержав вступление Азербайджана в ОДКБ, фактически сыграет на экономии средств Азербайджана в плане распределения их части на социально-экономические нужды и благополучие азербайджанского общества. Правда, в подобном случае той же России и Белоруссии придется потерять прибыль на проблемах безопасности Армении, а может, и задуматься о балансе сил своих партнеров, дабы избежать крупного пожара в собственном союзе. Наконец, Армения таким образом лишит псевдопатриотов России «аргументов» о якобы армянском препятствии на пути более тесных отношений с Азербайджаном. Не за должность генсека ОДКБ следует вести диалог, а за содержание данной организации, которую в современной ситуации следует возглавить России. Вступление же Азербайджана в ОДКБ и ЕАЭС неминуемо обозначит Россию в качестве главного посредника в карабахском урегулировании. Если же Азербайджан откажется и на сей раз от участия в названных союзах, то в России наступит новое «кавказское мышление».
Н. Пашинян в части гуманитарных мер по укреплению армяно-азербайджанского доверия предложил организовывать взаимные визиты журналистов и родителей (близких) для посещения пленных. В свою очередь экс-премьер НКР Араик Арутюнян предложил «воду в обмен на воздух» (в частности, Карабах открывает водные ресурсы Сарсангского водохранилища для посевных работ азербайджанским фермерам, Азербайджан гарантирует воздушную безопасность и открытие международного аэропорта в г. Степанакерте). Тема реконструированного степанакертского аэропорта впервые публично поднималась президентом НКР Бако Саакяном в 2015 г. на брифинге в Москве, где он подтвердил готовность Карабаха предоставить аэропорт для транзита военных грузов России в Сирию в рамках миротворческой операции. Открытие аэропорта в Степанакерте может способствовать укреплению региональной безопасности.
Предлагаемые подходы по части гуманитарных мероприятий политического масштаба так или иначе приведут к расширению публичной дискуссии и совместных встреч армянской и азербайджанской общественности по теме того же Карабаха, и не исключено — в самом Карабахе. Чем Степанакерт и Шуша не место для переговоров, в отличие от той же Вены и Лиссабона?.. К тому же в практике переговорного процесса тот же Гейдар Алиев имел встречи с Левоном Тер-Петросяном и Робертом Кочаряном в Нахичевани.
На мой взгляд, Карабах может иметь общую юрисдикцию с Азербайджаном только в одном случае — при образовании армяно-азербайджанской конфедерации с участием Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха. Однако подобная постановка вопроса в современной ситуации относится к сфере политической фантастики. С другой стороны, вот уже более 30 лет карабахский вопрос разделил две республики и два народа, привел к тысячам жертв и миллионам беженцев, многочисленным разрушениям и бедствиям. До сих пор взаимная ненависть и война не покидают мысли политиков и рядовых граждан. Однако никто не может повернуть время вспять, вернуть потерянные жизни и утраченные возможности терпимости и взаимного уважения.
Что же будет, если обществам предложить признать реалии непризнанного Карабаха сроком на 25−30 лет в смысле становления нового поколения армян и азербайджанцев в условиях восстановления социальных и экономических коммуникаций, возвращения беженцев и свободной связи с Азербайджаном и Арменией. Спустя же обозначенное время провести переговоры в той же Вене на предмет окончательного статуса. Быть может, свободный и равноправный Карабах способен будет объединить Армению и Азербайджан в общую систему политического союза? Если бы в Бишкеке в 1994 г. приняли подобное решение, то сегодня мы стали бы свидетелями широкого мирного договора. Но история сослагательно не пишется, пора бы извлечь уроки.
У каждого конфликта своя история, свой путь и свой итог. Карабахский конфликт стал маркером не только армяно-азербайджанских или армяно-турецких отношений. Он, увы, принял столь затяжной характер в силу своего влияния на ход региональных противоречий между крупными международными акторами. Когда число конкурентов сократится, тогда и появится возможность стабильности и предсказуемости региона.