Одной из самых распространенных ошибок западных славистов является восприятие России, как совершенно чуждого Европе культурно-исторического типа. Крещение Руси, процессы в культуре, экономике, политике, аналогичные западным, в лучшем случае оценивались ими, как «догоняющая модернизация». Такие факты, например, что Крещение Литвы произошло почти на три сотни лет позднее, чем на Руси, а рабство в Голландии или США отменили уже после завершения периода крепостной зависимости в Российской Империи, просто игнорировались.

Историк русской философии, профессор Анджей Валицкий избегает подобной ошибки. Для него русская мысль по крайней мере с эпохи Просвещения всегда воспринималась как часть европейской.

Таковым было и славянофильство, которое Валицкий рассматривает на протяжении всей его эволюции от любомудров, Василия Одоевского и позднего Петра Чаадаева, через период классики (Иван Киреевский, Алексей Хомяков и Константин Аксаков), до «дезинтеграции» постславянофильской мысли в форме панславистских и иных течений (Николай Данилевский, Владимир Соловьев). Последние в значительной степени изменили первоначальную картину мира славянофильства, введя в нее, например, «великодержавный панславизм» (Данилевский). Интересно, что такие мыслители, как Иван Аксаков, приняли участие как в «классическом», так и «постклассическом» периоде.

Валицкий рассматривает славянофильство и западничество как оригинальное развитие европейской философской мысли. Западничество было связано с гегельянством, а славянофильство с консервативным романтизмом.

Своеобразие русской мысли, особенно в ее политическом преломлении, заключалось в том, что западничество не могло демаркировать «различие между классическим либерализмом и буржуазным демократизмом». Как следствие, отвлеченный, умозрительный характер западничества способствовал объединению «потенциальных либералов и потенциальных радикальных демократов». Валицкий назвал это «либерально-демократической утопией».

В свою очередь, «консервативная утопия» славянофильства возникла как реакция на внутрицивилизационный разрыв социальных связей, произошедший еще при Петре I. «Утопическая попытка восстановления утраченной традиции» единства элиты и масс, воссоздания общего культурного пространства, была, по мнению Валицкого, творчески чрезвычайно продуктивной, но абсолютно нереализуемой на практике.

Следует отметить, что славянофильству, по мнению Валицкого, также был присущ определенный либерализм, но, к сожалению, как отмечает автор обстоятельного послесловия к книге Андрей Тесля, ученый не указал на истоки, его сформировавшие.

Правда, в отличие от западничества, славянофильство не создало радикальный политический дискурс, оставшись утопией, которая так и не пришла к власти, а потому не пролила ничьей крови.