Почему провалились переговоры Трампа и Ына

Почему на фоне бравурных реляций и широких комплиментов с таким треском провалились северокорейско-американские переговоры в Ханое?

Меньше всего проблем в понимании этого с КНДР и Ким Чен Ыном. Их практически вообще нет. «Лакмусовая бумажка» — отсутствие предварительной встречи Кима с Си Цзиньпином, которые всякий раз проходили в преддверии его встреч с Дональдом Трампом и южнокорейским президентом Мун Чжэ Ином. В этот раз ничего подобного не случилось, хотя бронепоезд северокорейского лидера двигался через территорию Китая более двух суток, и совершать отдельный визит необходимости не было, встретиться можно было и «на маршруте», если бы возникла необходимость. Видимо, необходимости не было.

Позиция Кима «железобетонна»: утром «деньги» (гарантии безопасности и снятие американских санкций) — вечером «стулья» (пресловутая денуклеаризация). А если «деньги» вечером, то «стулья», соответственно, утром. Коллизия, которая вела переговоры к краху, вполне прозрачна и неоднократно описывалась самыми разнообразными аналитиками и экспертами. Американцам нужно разоружить Кима, а Киму — выбить из американцев упомянутые выше гарантии.

И главный вопрос — кто сделает уступку первым, ибо ответные шаги отнюдь не гарантированы. В смысле, если уступил бы (и еще уступит) Д. Трамп, Ким обязательства бы выполнил (и выполнит), а вот если бы первым свой «примирительный» шаг сделал пхеньянский лидер, американцы его предсказуемо и однозначно, извините, «кинули» бы. Хотя бы потому, что англосаксы никогда в истории не могли противостоять соблазну смены правил игры в свою пользу в ходе самой игры. И отказывались от этого только под воздействием непреодолимых обстоятельств, уступая «физической» силе тех, с кем хотели бы так поступить.

Пример — финал Второй мировой войны, когда они так и не рискнули сговориться с немцами за спиной СССР. И то не вполне ясно, как развернулись бы тогда события, если бы удалось организованное англичанами покушение на Гитлера в июле 1944 года. Или холодная война, где советско-американские договоренности соблюдались Западом только на фоне военно-стратегического баланса, под угрозой неминуемого ядерного уничтожения, когда даже собственные эксперты в ответ на просьбы «изучить» вопрос о последствиях «ограниченной» ядерной войны давали неутешительные оценки как минимум в 30 миллионов жертв только в США.

Разумеется, и в случае с КНДР никто в Америке не собирался уступать, даже мысли такой не было, а было — как обернуть Кима вокруг пальца, «продав» ему фантики за реальные уступки. Почему был такой расчет? Потому, что это получилось с Советским Союзом в конце 80-х годов. И этот «звездный час» англосаксонской, так сказать, «дипломатии» не дает покоя в Вашингтоне многим.

И не даст его еще много десятилетий, ввиду непреодолимого желания отыскать вокруг себя «второго Горбачева», несмотря на то, что он не отыскивается. И больше не отыщется — снаряд в одну воронку два раза не падает, да и Дональд Трамп — отнюдь не Рональд Рейган, хотя бы по части убогости своего актерского «мастерства».

Повторим: ни с объективной ситуацией невозможности никакой договоренности между США и КНДР, ни с позицией Вашингтона, единственным желанием которого было выколотить из Кима уступки, а затем поступить с ним так, как поступили с обещанием России не расширять НАТО, проблем не было. Все было ясно изначально. Проблемы были с Д. Трампом, и не потому, что по поводу его позиции имелись иллюзии, а ввиду раскола американской элиты и непрочности позиций президента в вашингтонском истеблишменте.

На стыке этих противоречий было возможно всякое. И опять-таки с самого начала было понятно, что в своей субъективной ипостаси начало переговорного процесса между США и КНДР было продиктовано стремлением нового американского президента сделать нечто такое, что до него не делал никто. И устроить на этом «знатное» PR-шоу. Признавался же Трамп в том, что в разговоре с Барком Обамой во время «пересменки» в Белом доме он поинтересовался у уходящего президента, не приходила ли ему в голову мысль лично встретиться и поговорить с Ким Чен Ыном? И когда тот ответил, что нет, не приходила, Трамп, по его словам, вслух задался вопросом: «А почему бы и не поговорить?».

Но, кроме субъективной ипостаси, имелась еще и объективная, сегодня уже подзабытая. В середине января прошлого, 2018 года, на фоне эскалации воинственной риторики Белого дома, направленной против КНДР и ее лидера, когда все уже начинали обсуждать даже не вероятность войны, а то, как она начнется, каким образом «потечет», кого затронет и чем закончится, произошло одно событие.

Повергнув в шок всех, «кто понимает», потому что широкой публике о нем не сообщили, оно заключалось в том, что неопознанной подлодкой, по спекуляциям СМИ то ли израильской, то ли китайской, из акватории вблизи Корейского полуострова был совершен двойной ракетный пуск неизвестно в каком снаряжении. Одна ракета пошла на Гавайские острова — штат самих США, в котором была объявлена ракетная тревога, позднее выданная за «тренировку населения»; другая — на Японские острова.

Силами американской ПРО обе ракеты сбили, а подлодку, предположительно, уничтожили. Об уровне радиации в районах, где были сбиты ракеты, не сообщалось. Принадлежность неопознанной лодки Израилю или Китаю специалисты опровергли. И всплыло то, что показало Трампу всю шаткость его положения. А именно: что у «глубинного государства» — этого сплава интересов и теневых центров олигархической верхушки англосаксонского бизнеса с внедренными в нее в конце войны нацистскими капиталами, а также англосаксонских спецслужб, получивших в свое распоряжение всю картотеку и агентурные сети «рыцарей плаща и кинжала» из Третьего рейха, имеется собственный подводный флот, оснащенный ракетно-ядерным оружием.

Флот американский — в смысле «made in USA», но контролируемый не Белым домом, конгрессом и Пентагоном, а совсем другими интеллектуальными и военными штабами.

Д. Трамп, надо полагать, ясно понял тогда две вещи. Первая: что он, наивно полагая, будто у него, как в бизнесе, «все под контролем», попросту «заигрался в войну», создав ситуацию, при которой управление двусторонним конфликтом между Вашингтоном и Пхеньяном запросто может быть перехвачено третьей стороной, которая с помощью грандиозной провокации может разжечь ядерную войну. Причем с непредсказуемыми перспективами глобальной эскалации.

И вторая вещь: что эта третья сторона — «глубинное государство», вдохновленное глобализмом, — по-настоящему готова на все, ибо отступать этой стороне некуда. Или — или. Именно тогда и под воздействием именно этой логики в Овальном кабинете и было принято решение пойти на переговоры с Пхеньяном, минимизировав любые потенциально конфликтные ситуации — те же американо-южнокорейские учения — при которых третья сторона получит возможность «развернуться».

Третья сторона тогда «притихла» и стала ожидать своего часа, и он наступил теперь, с итогами ханойского саммита. Не случайно, несмотря на «победные» реляции Трампа, оценки его в американских СМИ, а также в конгрессе совершенно иные и колеблются в диапазоне от «неудачи» до «провала».

Имеется, возможно, и другая сторона вопроса. Как раз накануне встречи Ким Чен Ына с Д. Трампом в Вашингтоне завершился очередной раунд переговоров США и КНР по торговым вопросам, прогресс на которых констатировали обе стороны, а также эксперты, вовлеченные в анализ ситуации вокруг американо-китайского конфликта. Вот сухие строчки из сообщения китайского информационного официоза, агентства Синьхуа, от 26 февраля. «Прогресс, достигнутый на последнем раунде торговых переговоров между США и Китаем, «очень воодушевляет».

Об этом в понедельник заявил в письменном интервью Синьхуа старший научный сотрудник института китайско-американских исследований в Вашингтоне Сураб Гупта». В результате Белый дом, скорее всего, не исполнит угрозу увеличить тарифы с 10% до 25% на продукцию импорта из Китая объемом в 200 млрд долларов, дополнительные к предыдущим сотням миллиардов.

Поскольку торговый вопрос с повестки дня китайско-американских отношений если не снимается, то откладывается, постольку нельзя исключить, что и былой заинтересованности Пекина в прежних трендах северокорейско-американских отношений не стало. И в китайской столице вполне могли скорректировать свою позицию по Корейскому полуострову, которая, как хорошо известно, оказывает определенное влияние на переговорную позицию КНДР.

Ну, а американская сторона приводит еще один довод, побудивший Д. Трампа максимально ускорить возвращение из Вьетнама в США. Это доклад в конгрессе президентского экс-адвоката Майкла Коэна, давшего такие показания, которые, возможно, предвосхищают ряд весьма радикальных посылок другого доклада — спецпрокурора Роберта Мюллера, который вскоре будет передан генеральному прокурору (он же министр юстиции).

Что и как после этого начнет происходить, особенно с учетом амбиций Трампа на второй президентский срок, чему «вставить палки в колеса» в Вашингтоне имеется очень много желающих, — увидим. Если представить наиболее крайние варианты, то среди них нетрудно отыскать тот, при котором северокорейская тема для Д. Трампа отходит на второй план, а на первый выходит вопрос выживания в американском политическом террариуме. Причем, окончательно и бесповоротно, с высокими шансами на проигрыш, означающий бесславный финал всей политической карьеры.

Так что до Ким Чен Ына ли теперь хозяину Белого дома — вот основной вопрос, который возникает по совокупности факторов контекста, в котором оказалась провалившаяся ханойская встреча.