Касталия. Фашистский вариант

Среди прочих книжек часто натыкаешься на неизвестное имя, но которое «должен знать каждый образованный» человек. Хотя бы поскольку про него говорят умные. Комментируют знающие. Ценят образованные. Издают особые. Это и делает жизнь столь увлекательной, когда бродишь по книжным магазинчикам. На этот раз внимание моё привлекла книжка «Катакомбы Молюссии» Гюнтера Андерса (настоящее имя Зигмунд Штерн), который оказался для меня совсем неизведанным, что, вероятно, стыдно… Текст показался мне достаточно графоманским на первый взгляд, тем интересней было попытаться его прочитать.

Уже после краткого первичного обзора аннотации книги стало понятно, что тут будет множество «интеллектуальных» контекстов. В духе «Хайдеггер и евреи», антиутопия и фашизм, «новый роман» vs «старый роман», поскольку книга написана в тридцатые в фашизирующейся Германии, а издана вот почти только что вчера на русском языке… Уже множество интересных тем. Почему такие книги издают? Здесь и сейчас? Чаще всего это гранты, понты, культурные и языковые институты, «промоушен» культуры. Коммерческого успеха в России подобные книги не имеют. В метро их не читают даже в Петербурге.

Кто здесь свой, а кто чужой? Кто это читает? И зачем? Зачем читать заумные книги? Вероятно, для кого-то это вполне «нормальный текст», в самом деле, можно вновь вспомнить пресловутую «Розу мира», или множество философских «шизофренических» вселенных от Кэрролла до Борхес знает кого… Читать такие книжки можно, чтобы чувствовать себя «умным», чтобы писать историю авангардной и прочей (еврейской, философской, какой-угодно-ещё) литературы. Не в последнюю очередь такое надо читать, чтобы «закрасить пробелы» или просто столкнуться с неожиданным. Думаю, что этот тот случай, когда можно столкнуться с чужим «бредом» в чистом виде. Мне даже было бы интересно, чтобы было бы, если бы под дулом автомата вынудить читательницу иронических детективов в метро всё-таки прочитать что-то подобное? О фашизме и антиутопии?

Или заплатить денег легендарному экскаваторщику, который своё мнение имеет.

Интересно, что не смотря на предельную спутанность и «нелинейность» повествования (тут вам скорее Джойс, чем Кафка, у которого как раз всё стерильно и прозрачно), была даже попытка столь же экспериментальной экранизации. Фильм называется «Иначе, Молюссия», режиссёр Николя Рэй, Франция, 2012 год. Очень любопытное кино, опять-таки почти пародийно доводящие идеи «авторского кино» (до сих пор выживающие во Франции) почти до абсурда. Фильм снят на просроченную 16 — (и чуть ли не 8-) миллиметровую плёнку, озвучен шумами и паузами, за кадром читаются фрагменты романа. Снимался фильм кинокамерой, которая работала от энергии ветряков, которые вращал ветер. Причём фрагменты фильма вслед французским литературным авангардистом предлагается перетасовывать перед просмотром фильма, чтобы каждый показ давал новое «произведение». Фильм действительно интересен. Не только прямыми ассоциациям с трофейной кино‑ и фотохроникой времён войны, но и вопросами о «голом короле» и вообще о том, насколько ответственность за «смысл» нынче лежит на зрителе\читателе (или пусть даже критике как «продвинутом зрителе»), больше, чем на создателе, который, по сути, должен только предложить разнообразные чернильные кляксы, в которых можно увидеть «что-то своё», или облака и травы, которых много в фильме, волны, царапины, фактуры, здания, ассоциация, пространство для полёта фантазий и образов… Именно фильм может стать аперитивом к книге.

Вернёмся к ней самой. Она имеет интерес прежде всего для литературоведов. Но не исключено, что для кого-то она станет поводом для знакомство с самим Гюнтером Андерсом, который, разумеется, очень известен на Западе как философ науки, техники, погоды, политики и всего чего угодно. Библиография почти не переведённых на русский работ — десятки, если не сотни томов. Подобные книги дают возможности задавать вопросы, на которые нет ответов. Сомнительное удовольствие. Размышлять о фашизме, еврействе или цыганстве, не говоря уже «русскости» и её отношения с «катастрофой». Все слышали, что людей можно жечь в печах, некоторые слышали, что можно жечь и фосфорными бомбами в Палестине… Что со всем этим делать и как связать с собственной жизнью и её смыслами — вопрос, вероятно, открытый. Может быть, лучше не брать такие книжки с полок.

Процитируем в завершение рецензии небольшой кусок повествования. В самой книге есть и стихи в духе Брехта, и «философские» пассажи. И сюжетные и диалоговые отрывки. В целом «действие» происходит в тюрьме условного государства, но ещё в большей степени в мире философских идей (странная тюремная версия «Касталии»), мир постоянного переливания из пустого в порожнее. Никаких зримых бравых солдат с губными гармошками. Собственно, катастрофа ещё только грядет. А книжки только начинают жечь. Дневник в тюрьме духа, истории, абсурда.

35. День

приказывай сущее

— До совершеннолетия принц Гей был очень нерешительным; у него случались приступы неподкупности. Чтобы покончить с сомнениями, он часто поднимался к метеостанции Мее, чтобы узнать, как вести себя, стань он царём. Мее жил тогда на горе Зам, высочайшей вершине Молюссии, и пользовался признанием в кругах, из которых не происходил; вельможи и цари гордились, что получают одобрение и пользуются услугами кого-то, кто им не ровня.

Когда Гей поднялся на отроги горы, было очень душно. Когда он одолел половину пути. От горизонта поднималась вверх облачная гряда. Когда он очутился наверху, гряда опередила его, и небо стало свинцовым.

Мее он нашёл сидящим на стволе дерева в бдительном ожидании. Ученики полукругом обступили его, они наблюдали за учителем с робостью, он выглядел иначе, чем обычно: один глаз закрыл, другим следил за второй облачной грядой, которая, белея и пенясь, поднималась от горизонта под тёмным куполом неба.

«Подожди, — сказал Мее, взглянув на Гея, — я отдаю приказы».

Прежде, чем Гей успел спросить, что и кому Мее приказывает и почему позволил себе не поприветствать его как положено, на горизонте сверкнула молния.

«Гром! — приказал Мее. — Не хочешь грохотать? Гром!»

Издалека неохотно загремел гром. Едва гром отгрохотал, стало очень темно.

Вот так. Кто будет приказывать греметь новым громам?

Геи и Меи, Эники и Беники, Адольфики и Цадики… Никто вам не сможет приказать читать подобную литературу. Но, возможно, вы откроете что-то интересное, пусть и «невыносимо странное» для себя. Прежде, чем вернуться к любимому сериалу или футбольному матчу. Мне было интересно познакомиться с этим автором. Впрочем, одной книжки и нескольких статей оказалось вполне достаточно.