Архангельск: крестный путь красного генерала

Освобождал Север от белых

После 1991 года военная история СССР попала в двусмысленное положение, из которого до сих пор не вышла. Штампы советской истории заместились штампами истории западной. Несмотря на «Бессмертный полк», многое не решаются исследовать, многое забывается. В общих интересах отдать должное людям, защищавшим интересы страны при советской власти, установить историческую преемственность царской России и Советского Союза — одна страна, один народ. Генерал-майор П. Г. Егоров — малоизвестный, много сделавший на Русском Севере и сложивший голову за Россию.

Павел Григорьевич Егоров родился 1 марта 1896 года в городе Тарусе Калужской губернии в семье сапожника. В 1914 году призван в армию, в 1915 году окончил школу прапорщиков. Первую мировую войну закончил в звании подпоручика. В Красную армию вступил добровольно 20 августа 1918 года.

На Северном фронте Гражданской войны в ноябре 1919 года П. Г. Егоров стал командиром 486-го стрелкового полка 54-й дивизии РККА, наступавшего на правом берегу Северной Двины. Крушение белого фронта в феврале 1920 года началось именно здесь.

«Общее наступление красных войск началось на Северной Двине. Атака укрепленных позиций на Шипилихе велась силами 480-го и 486-го полков… 3-й батальон 486-го полка отправлен в обход… За 150 метров от позиций противника с криком «ура» поднялся в атаку. Ворвавшись в окопы Шепилихи, он не встретил никакого сопротивления неприятеля, «передняя линия окопов была перепахана нашей артиллерией». Затем наступление споткнулось, только с пятой атаки удалось добиться успеха. В течение двухдневных ожесточенных боев, в которых потеряли убитыми и ранеными 136 человек, позиция белых пала. …уже четыре месяца ее пытались взломать… был задуман обходной маневр. По незаселенному правому берегу Двины через леса и болота следовало протащить ударную артиллерийскую группу как можно ближе к вражеской обороне. …с небольшим пехотным прикрытием по бездорожью при 30-градусном морозе 40 орудий… доставили за 25 верст… Скрытность удалось сохранить, в назначенный час артиллерия нанесла огневой удар по неприятелю, а затем в течение дня расстреливала его прямой наводкой… Укрепления были сметены… Белогвардейцы отошли на две версты вниз по Двине к деревне Взвоз» (1).

Опыт боев на Двине был передовым и выделял П. Г. Егорова на общем фоне. Уже будучи начальником штаба военного округа, на совещании высшего руководящего состава РККА 23−31 декабря 1940 года он переносил опыт 1920 года на реалии Советско-финской войны:

«Я позволю напомнить картину Карельского перешейка, когда в боевом порядке в передовые батальоны дивизии влезали 6−8-дюймовые орудия… Раздавались голоса: нельзя ли эту тяжелую артиллерию отвести назад. …при прорыве войсковую, а иногда и тяжелую артиллерию придется выдвигать в голову боевого порядка, иногда придется стрелять прямой наводкой» (2).

Польша и Карелия — воевал за Советскую Россию

Военную карьеру П. Г. Егорову подпортила советско-польская война, где его полк в составе 54-й дивизии при наступления на Вислу в августе 1920 года подвергся разгрому вместе с 4-й армией РККА и отступил в Германию, где был интернирован. Начались «разборы полетов», действия 4-й армии критиковал командующий Западным фронтом М. Н. Тухачевский, ему резко ответил начальник полевого штаба РККА Б. М. Шапошников (3). За спинами участников дискуссии маячили мнения председателя РВС Л. Д. Троцкого, с одной стороны, и члена РВС Юго-Западного фронта И. В. Сталина, с другой. Конфликтующие начальники продолжили восхождение к вершинам военной и политической власти, а «крайними» оказались рядовые участники событий. Неясно, был ли интернирован в Германии П. Г. Егоров, но если это так, то это обстоятельство затормозило его восхождение на вершины военной лестницы.

В ноябре 1921 — феврале 1922 года Павел Григорьевич получает новый боевой опыт — его назначают командиром 1-го Московского курсантского полка и направляют подавлять восстания финских сепаратистов в Карелии. Конфликт показал превосходство партизанской тактики белофиннов над действиями регулярных красных частей. Здесь было все, что в Советско-финскую войну 1939−1940 годов привело к тяжелым потерям Красной армии — лыжные отряды, снайперы-кукушки, действия в лесу, удары по тылам и коммуникациям Красной армии. Опыт был бесценен, но дался дорогой ценой в тяжелейших условиях сильного мороза и метелей. Потери были большими, в особенности от обморожений, сопротивление длилось дольше чем ожидалось, но проект Великой Финляндии, продвигаемый на восток, Красная армия остановила (4).

Опыт советско-польской войны и действий в Карелии не были признаны однозначно успешными, и П. Г. Егоров в 1927 году оказался в резерве РККА, а с 1927 по 1935 год кочевал с должности на должность примерно одного уровня в Генштабе РККА. Та же ситуация повторилась с назначениями Павла Григорьевича в дивизии — сначала назначили командиром 11-й стрелковой дивизии, потом помощником командира 14-й стрелковой дивизии, затем командиром 88-й стрелковой дивизии…

Командир 88-й дивизии в Архангельске, начштаба Архангельского округа

Назначение П. Г. Егорова в формирующуюся 88-ю стрелковую дивизию было очень удачным. В задачу дивизии со штабом в Архангельске входило прикрытие побережья Баренцева и Белого морей от высадки десантов вероятного противника. С этой целью один ее полк дислоцировался в Мезени, один — в Онеге, и один — в Архангельске. Противником считались англичане, а руководство СССР вспоминало печальный опыт 1918 года. Такая дислокация спасла дивизию в начале Советско-финской войны от тяжелых потерь, которые понесли части Карельского фронта. Ее уже было включили в 9-й корпус РККА, идущий вглубь Финляндии, но за пару дней до похода финны заключили с СССР мирный договор. Впоследствии дивизия, сформированная П. Г. Егоровым, прошла славный боевой путь и стала 23-й Гвардейской (5).

Когда в 1940 году создавался Архангельский военный округ, генерал-майор Егоров считался уже уникальным специалистом с опытом Гражданской войны на Севере и двух вооруженных конфликтов с финнами. Мог ли П. Г. Егоров возглавить округ? Маловероятно. В 1937—1938 годах, ставших взлетом для командиров РККА, избежавших репрессий, П. Г. Егоров передвигался по горизонтали — командуя дивизиями и не поднимаясь на корпусной уровень, а уровень округа — уровень армии. Но как начальник штаба округа в Приполярье он был незаменим, и к генералу В. Я. Качалову, служившему в основном на юге, начштаба назначили П. Г. Егорова, воевавшего в основном не севере.

Начальник штаба 28-й армии, Смоленск, окружение

В июне 1941 года на базе штаба Архангельского округа сформировали 28-ю армию, включавшую в себя девять дивизий, и отправили на Западный фронт — в Смоленское сражение.

«15 июля вражеские войска захватили в районе Смоленска железнодорожный мост через Днепр. Ожесточенные уличные бои продолжались до вечера 16 июля… пока противник полностью не овладел городом… Для… разгрома прорвавшихся группировок врага Ставка Верховного главнокомандования выдвинула на пути наступления немецких войск часть сил из фронта Резервных армий. …пять армейских групп… группы возглавили генерал-майор К. К. Рокоссовский, генерал майор В. А. Хоменко, генерал-лейтенант В. Я. Качалов, генерал-лейтенант С. А. Калинин и генерал лейтенант И. И. Масленников. Перед группами стояла задача нанести фланговые удары… окружить наступавшие танковые и моторизованные дивизии противника и, ликвидировав их, соединиться западнее Смоленска с войсками Западного фронта…» (6).

Из девяти дивизий 28-й армии в группу Качалова комфронта выделил лишь три — 104-ю танковую, 145-ю и 149-ю стрелковые.

А. И. Еременко, в июле 1941 года заместитель командующего Западным фронтом: «28-я армия начала прибывать в начале июля 1941 г. и развертывалась на широком фронте… Все воинские соединения армии формировались в различных частях Советского Союза и прибывали к месту дислокации в первой половине июля. Поэтому штабу армии и его работникам личный состав воинских соединений армии был совершенно незнаком… среди офицерского состава частей значительный процент составляли командиры, призванные из запаса. Как показали боевые действия… личный состав армии продемонстрировал преданность Родине, стойкость, мужество и героизм» (7).

Первые дни наступления группа В. Я. Качалова провела успешно, несмотря на превосходство сил противника. Немцы решили загнать группу в ловушку, обойдя ее фланги и выйдя в тыл. Катастрофой стал удар немецкого генерала Г. Гудериана силами трех корпусов (девять дивизий) по Рославлю, в тыл Качалову. Уже 4 августа, на второй день боев по выходу из окружения у деревни Старинки генерал В. Я. Качалов погиб. Командование армейской группой перешло к П. Г. Егорову. К счастью для войск группы, управление боем со стороны штаба не прерывалось. Не имея возможности выйти из окружения через Старинки, штаб армии с П. Г. Егоровым нашел другой путь.

Вывел армию из окружения и «пропал без вести»

В. П. Терешкин, начальник политотдела 28-й армии: «От имени начальника штаба армии генерала П. Г. Егорова и от своего лично имени я просил у Качалова и Колесникова разрешения продолжать разведку боем возможностей выхода частей армии, находившихся примерно в 6 км западнее командного пункта, из окружения. Такие возможности нами частично уже были выявлены, и я от имени Егорова и от своего имени просил разрешения, если не удастся прорваться в районе д. Старинка, начать вывод частей армии из окружения в том направлении, в котором мы могли осуществить прорыв. Такое разрешение командующим и членом Военного совета армии нам было дано, после чего я вернулся к Егорову. Время было уже под вечер, и с наступлением темноты нам удалось осуществить прорыв и начать продвижение к р. Остер» (8).

А. И. Еременко, Западный фронт: «После гибели Качалова положение частей 28-й армии (группы Качалова) еще более ухудшилось. Вот что доносил начальник штаба армии к концу дня 4 августа в штаб Западного направления. «28-я армия ведет бой с превосходящими силами в окружении в районе Ермолино, Самодидино, Лысловка, Шкуратовка, Озерявино. Войска пробиваются в юго-восточном направлении, одна группа через Рославль и одна к востоку. Задача — пробиться за реку Остер. Войска имеют потери массового характера, боеспособны. Прошу помочь авиацией, главным образом истребителями. Егоров» (9).

Штаб не терял инициативы, генерал П. Г. Егоров не растерялся.

А. С. Давиденко, комиссар 104-й танковой дивизии: «Утром наша колонна подошла к месту боя, где части 28-й армии под управлением начальника штаба 28-й армии прорывались из окружения. По приказанию начальника штаба армии я послал одну роту танков в бой, а затем пришлось послать и вторую роту, но успеха достигнуть не удалось. Поэтому во второй половине дня нам пришлось прекратить бой и повести все оставшиеся войска и технику в другом направлении. Почти двое суток шла наша колонна и не встречала фашистов. Рано утром, когда было совсем светло, вся наша длинная колонна остановилась на открытой дороге у реки Десны. Танки и бронемашины начали переправлять вброд, а для колесных машин и артсистем решено было построить переправу. Танки и бронемашины быстро переправились и заняли боевые позиции.

Начальник штаба армии руководил переправой. Когда навели мост и по нему пошли колесные машины, противник открыл сильный артиллерийский и минометный огонь по переправлявшимся технике и войскам… Через некоторое время справа и слева от нас на предмостный участок повели наступление гитлеровские автоматчики. Бойцы и командиры, сведенные в роту и поддерживаемые танками, отразили одну за другой несколько атак автоматчиков. Часам к 16 прекратился артиллерийский обстрел и автоматчики отошли, но переправа была разрушена.

Начальник штаба армии собрал совещание. Его решение было таким: всем немедленно продвигаться вперед, т. е. выходить из окружения, а он остается здесь, чтобы переправить всю технику. Мы все уговаривали его, чтобы он не оставался. Всем было ясно, что спасти всю технику противник не даст. И все же начальник штаба остался. О его судьбе мне ничего не было известно. …передняя колонна прошла справа от нашей переправы через мост. Они сбили охрану моста и без потерь переправились. Как мы, так и передняя колонна дальше уже не встречала серьезного сопротивления противника при выходе из окружения. Сборным пунктом частей 104-й отдельной танковой дивизии был район д. Амур. Все части 104-й отдельной танковой дивизии вышли из окружения организованно» (10).

Задача начштаба генерала П. Г. Егорова по спасению войск была выполнена. Почему в шаге от редкой, по тем временам, удачи чутье изменило генералу и он остался «спасать технику» — непонятно. В итоге генерал «пропал без вести» и чудом не оказался в сталинском приказе №270, объявившем предателем его начальника В. Я. Качалова. Окажись Павел Григорьевич вместе со своим погибшим начальником заочно осужденным Военной коллегией, в лагеря попала бы вся его семья. Погибшему генералу и его родным повезло.

Две версии гибели генерала

Первым об обстоятельствах гибели П. Г. Егорова рассказал маршал Еременко в книге «В начале войны».

А. И. Еременко, в 1965 году маршал Советского Союза: «После того как начальник штаба 28-й армии генерал-майор Егоров прислал в штаб фронта и главкому Западного направления вышеприведенное донесение, никаких сведений о Егорове не поступало, поэтому штаб фронта и главное управление кадров считали его без вести пропавшим. Теперь, спустя 22 года, в процессе изучения боевых действий группы Качалова и участия ее в Смоленском сражении я установил некоторые факты, проливающие свет на его дальнейшую судьбу.

Подполковник запаса Василий Андреевич Чумак, ныне работающий в Москве, во время описываемых событий был политруком роты крупнокалиберных пулеметов. Он прислал мне следующее письмо: «…В конце июля 1941 г. при выходе из окружения… шли мы дней 8 или 10, точно не помню. В один из дней на опушке молодого и густого леса кто-то увидел три большие палатки. Мы подошли к ним и увидели жуткую картину. Вокруг палатки валялись трупы солдат, офицеров, генералов и девушек. Всего, кажется, было 17 или 16 человек. Из них 7 или 9 девушек. Все трупы были истерзаны. У генерала на лбу вырезана звезда. На груди тоже звезда. Грудь проткнута штыком. О том, что это был генерал, можно было определить по обрезанным лампасам и по саржевой рубашке, которые носил высший комсостав до войны. Все были полураздеты, у всех были раны на теле. У некоторых вырезаны полосы кожи на спине. У некоторых звезды. Девушки были распяты. Кругом были видны следы насилия. Трагедия разыгралась незадолго до нашего прихода на это место. Майор Глухов осмотрел все и приказал похоронить трупы. Генерала было приказано похоронить мне. Все трупы были завернуты в куски палатки и зарыты в щели, которые находились вблизи палаток… Во время похорон трупов Глухов сказал, что убитый — генерал Егоров и что он когда-то служил у Егорова… Лицо генерала мне запомнилось на всю жизнь. Если дадите мне фотокарточку этого генерала, то я узнаю его и сейчас».

Получив это сообщение, я беседовал с В. А. Чумаком и убедился, что его свидетельство вполне правдоподобно. В. А. Чумак не смог указать место, где фашисты истязали наших людей. Он сказал: «Сейчас не могу припомнить этого места, мы так много маневрировали, находясь в тылу противника, что я окончательно запутался в ориентировке, а название села забыл. Все это должен хорошо помнить командир нашего отряда начальник штаба полка Глухов. Однако жив он или нет, я не знаю» (11).

Версия правдоподобна деталями, которые специально не придумаешь. Можно предполагать, что красные командиры и бойцы внезапно попали в руки немецких диверсантов или украинских националистов, которые участвовали в Смоленском сражении, совершая диверсии в тылу наших частей. Пытки, вырезанные звезды сопровождали получение секретной информации — «работу» диверсантов, или лютую месть — в случае националистов. Но ни одного документа, ориентира на местности, другого свидетеля, кроме В. А. Чумака, версия гибели генерала не имела.

Вторая версия с 1971 года стала официальной, хотя также не опирается на документы.

Т. А. Сидорова, старший научный сотрудник Рославльского историко-художественного музея: «Освещая ход Смоленского сражения и роль в нем качаловской армии, автор (маршал Советского Союза Еременко — прим. автора) упомянул о том, что начальник штаба 28-й армии П. Г. Егоров погиб на территории Рославльского района. Прочитав об этом, вдова генерал-майора Егорова, которая в годы войны получила извещение со зловещей формулировкой «пропал без вести», обратилась в Рославльский горком КПСС с просьбой помочь ей найти могилу мужа» (12).

Обстоятельства гибели П. Г. Егорова, изложенные маршалом А. И. Еременко, шокировали даже видавших виды участников войны. С версией В. А. Чумака согласились на все.

Т. А. Сидорова, Рославльский музей: «Не один год длились упорные поиски. И только в мае 1971 года группа офицеров запаса и красных следопытов средней школы № 5 с помощью старожилов деревни Утехово разыскали место захоронения генерала П. Г. Егорова. …Илларион Барыбин и Филипп Базиненков (жители деревни Утехово Рославльского района — прим. автора) рассказали, что в один из дней начала августа 1941 года они слышали в лесу недалеко от деревни пулеметную и винтовочную стрельбу. Когда на следующий день они отважились сходить на место перестрелки, то на небольшом по площади ржаном поле в лесной лощине обнаружили два рядом лежащих трупа. Один из них был в форме советского генерала, другой — в форме красного офицера более низкого ранга. Поодаль находился труп красноармейца. Все поле вокруг было вспахано гусеницами танка.

Создавалось впечатление, что генерал и его спутники вступили в неравный бой с противником и погибли, не выдержав его натиска. На земле валялись стреляные пистолетные и винтовочные гильзы, а рядом с трупом офицера лежал 7,62-миллиметровый карабин системы Мосина образца 1938 года. Когда утеховцы хоронили убитых, они извлекли из их карманов документы на имя П. Г. Егорова и М. Е. Смирнова и фотографии, которые были переданы сельскому старосте. Среди найденных у генерала вещей было удостоверение депутата Архангельского областного совета. После освобождения Смоленщины все эти бумаги поступили к председателю сельсовета. К сожалению, позднее документы сгорели в его доме во время пожара» (12).

Проводились ли криминалистические исследования обнаруженных останков — неизвестно. В случае с В. Я. Качаловым экспертизы требовала процедура отмены приговора суда, в случае с П. Г. Егоровым суда не было, экспертиза не была обязательной. Опознание базировалось на показаниях двух местных жителей — очевидцев гибели. Загадочности добавляет история со сгоревшими якобы в доме председателя колхоза документами генерала. Доверия к этой версии добавляет упоминание об удостоверении депутата Архангельского областного совета депутатов в кармане убитого. Военные придавали большое значение избранию в выборные органы власти, и эта деталь делает официальную версию весьма вероятной.

«…22 июня 1971 года, в день, когда в нашей стране отмечалась скорбная дата — 30 лет со дня начала Великой Отечественной войны, — у нас в городе в сквере Памяти погибших воинов состоялось перезахоронение останков генерал-майора П. Г. Егорова и батальонного комиссара М. Е. Смирнова» (12).

Примечания: