Сталинград. 58 дней Дома Павлова глазами его защитников
Архитектор Сергей Волошинов, построивший в середине 30-х годов в Сталинграде два зеркально похожих четырехэтажных дома у площади имени 9 января, так и не узнал, что одному из них пришлось стать символом одного из самых жестоких сражений в истории человечества.
Два эти дома считались престижным жильем, располагались рядом со строениями, известными в городе как дом связистов, дома сотрудников НКВД, дом железнодорожников. Две четырехэтажки, прозванные сталинградцами «домами специалистов», летом 1942 года были выкрашены в зеленый цвет.
Сергей Волошинов и его беременная жена были убиты 27 сентября бомбой, сброшенной на Сталинград одним из самолетов люфтваффе. Трудно сказать, знал ли он в день своей смерти о том, что «дома специалистов» уже отбиты у немцев бойцами 13-й гвардейской стрелковой дивизии Родимцева и стали важными тактическими точками.
Мы не будем искать сенсаций и претендовать на «всю правду о Доме Павлова». Мы попытаемся рассказать о деталях и мелочах, отдельных кирпичиках тех событий, сцементированных храбростью и трусостью, великодушием и мелочностью, трагическими и смешными эпизодами, из которых, как из отдельных нитей, сплетается ткань истории целых народов.
Можно смело утверждать, что превращение кирпичной четырехэтажки в символ Сталинградской битвы началось 20 сентября 1942 года, когда четверо бойцов во главе с сержантом Павловым взяли под контроль этот дом. По словам самого Павлова, пробраться туда удалось только со второй попытки и малой группой, которая смогла не шуметь, подбираясь к зданию. Предыдущая попытка разведки дома была неудачной, группа потеряла двоих бойцов.
Три следующих дня четверо красноармейцев ждали подкрепления, отлично понимая, что смогут успешно противодействовать только такой же разведгруппе, как и они сами, но никак не попытке более-менее серьезной атаки на четырехэтажное здание из четырех подъездов.
На исходе третьего дня в дом из здания мельницы, где оборонялась 7-я стрелковая рота 42-го гв. полка, прибыло подкрепление с одним станковым пулеметом «Максим» и тремя противотанковыми ружьями. Пятеро бронебойщиков, пятеро пулеметчиков и лейтенант Иван Афанасьев, назначенный командиром гарнизона.
К дому от мельницы они пробирались ползком, через открытый участок, простреливаемый пулеметным огнем. Один из бойцов был ранен, и его отправили назад в сопровождении ротного старшины, показывавшего дорогу к «дому Павлова».
Позиции для пулемета и противотанковых ружей выбрали в подвальных помещениях с цокольными окнами, идеально подходившими на роль амбразур. Подвал состоял из четырех отсеков, изолированных друг от друга. Двери завалили мебелью и сундуками из брошенных квартир, окна первого этажа замуровали кирпичами и ящиками с песком.
Напомним, в 20-х числах сентября 1942 года, когда происходили описываемые здесь события, выдохся первый штурм Сталинграда. Поэтому немцы не предпринимали организованных попыток захвата здания, хотя и находились слева, справа и спереди «дома Павлова». Гарнизон лейтенанта Афанасьева получил время для превращения здания в маленькую крепость.
Читайте также: Сталинград. К Волге движется смерть
Дом был расположен так, что его северная и западная, торцовая стены были обращены на площадь имени 9 января. С четвертого этажа в три стороны отлично просматривались окрестности, уже захваченные немцами. А в 400 метрах сзади была уже Волга.
В северо-западном углу площади находился небольшой полуразрушенный дом, где постоянно бегали немецкие солдаты. В гарнизоне Афанасьева не было артиллерийского корректировщика, поэтому было решено «обработать» это место из противотанковых ружей. Бронебойные пули калибра 14,5 мм не только пробивали кирпичные стены, но и вызывали с внутренней стороны этой стены маленький взрыв, наполненный осколками кирпича, ранившими тех, кто за стеной скрывался.
Три противотанковых ружья стреляли из подвальных окон. Ручной и станковый пулеметы были приготовлены для ведения огня по всем, кто выскочит из занятого немцами дома. Наполовину деревянный дом загорелся, выскакивавшие из него немцы попадали под пулеметные очереди.
Быстро вычислив, что источник их неприятностей находится в зеленой четырехэтажке, немцы ответили из пулеметов и минометов. Но дело было сделано. «Дом Павлова» в первый раз показал свои зубы. Лейтенант Афанасьев отмечал, что после этого случая бойцы заметно повеселели, одновременно сожалея об отсутствии возможности вызвать на обнаруженную цель хотя бы минометный огонь. Телефонной связи с командованием еще не было.
Так прошел четвертый день обороны «дома Павлова». Вечером произошел показательный случай. Одного из бойцов, впервые попавшего в боевую обстановку, пришлось учить адекватной реакции на обстрел из пулемета, мешавший наблюдать за его сектором. По заложенному кирпичом окну, из которого стрелял пулемет, дважды выстрелили из противотанкового ружья, и относительное спокойствие в этом секторе было восстановлено.
Той же ночью вернулись с мельницы двое связных, посланных с донесением и заявкой на боеприпасы и еду. Один ящик винтовочных патронов, двенадцать гранат и полтора сухаря на брата — вот и всё, что смогли прислать гарнизону. Переправы через Волгу плотно обстреливались немцами, поэтому из батальона просто нечего было присылать. Еще хуже обстояло дело с водой, которая требовалась не только людям, но и станковому пулемету «Максим» для охлаждения ствола.
В ту же ночь Афанасьев пошел знакомиться с гражданским населением подвала «дома Павлова». В одном отсеке подвального помещения ютились две женщины, в другом — большая семья бывшего рабочего метизного завода, одной из внучек которого не исполнилось еще и двух месяцев, а в третьем укрывались более двадцати женщин, старик и один мальчик в возрасте 12 лет. У гражданских имелись кое-какие запасы еды, но воды уже не было. Последние капли были высосаны из давно неработающих водопроводных труб.
На следующий день сержант Павлов принес Афанасьеву найденный возле дома обгоревший танковый пулемет с двумя дисками. Позднее, уже в середине октября, на четвертом этаже найдут тело погибшего танкиста. Был ли он как-то связан с найденным пулеметом, установить уже невозможно.
Сержанта сильно смущали незнакомый для него диоптрический прицел и отсутствие привычной мушки. Лейтенант Афанасьев, как бывший танкист, занялся ремонтом и чисткой обгоревшего пулемета. В этот момент наблюдатели доложили, что за соседним зданием военторга немцы накапливаются для атаки. Сразу же начался плотный обстрел из минометов, поднявший завесу пыли, скрывавшую всё вокруг.
В ожидании немецкой атаки пришлось «успокаивать» двоих бойцов, не выдержавших нервного напряжения и впадавших в панику. Стремительного рывка у немцев не получилось — по ним был вовремя открыт огонь из автоматов и пулеметов, прижавший штурмующих к земле. Под прикрытием пулеметного и минометного огня немцы стали накапливаться в соседнем здании, которое отделяли от «дома Павлова» лишь несколько десятков метров поперек Солнечной улицы. Немцы подбирались к дому сразу с двух сторон, с юга и с юго-запада. Как только прекратился огонь минометов, немецкие пехотинцы рванулись через Солнечную улицу. Однако ворваться в здание они не смогли — двери и окна первого этажа были забаррикадированы днем раньше, а от стен немцы были отогнаны гранатами, щедро сброшенными со второго этажа.
Сразу после этой атаки Афанасьев закончил ремонт танкового пулемета и установил его в разбитом углу западной стены дома. В ходе этого процесса было замечено, что кто-то из гражданских повесил в коридоре второго этажа белье на веревке, а значит, они ходят по дому, когда захотят. Удивительно, но с требованием командира гарнизона прекратить такую опасную практику согласились далеко не все.
«Солдатам приказывайте, а не нам», — заявила одна из двух женщин из первого отсека подвала.
«Мы с Павловым переглянулись и отнесли этот возглас на счет обычной женской сварливости…» — рассказал позднее сам Афанасьев.
В тот же день произошел еще один курьёз, поставивший под угрозу боеспособность гарнизона. Один из пулеметчиков напёк блинов, но из всех видов масла в квартирах нашлось только касторовое. Изголодавшиеся бойцы проигнорировали этот «пустяк», но к вечеру блины на касторке заставили всех без исключения постоянно бегать в укромные углы, опорожняя возмущенные желудки.
В течение дня немцы еще дважды пытались атаковать дом. В последнюю из этих атак немецкие пехотинцы пошли в невменяемом состоянии. Защитники дома посчитали их пьяными, так как советским людям того времени было неизвестно о свободной продаже в Германии фармакологических препаратов, подавляющих чувство страха…
В пятнадцати метрах к северо-западу от дома находился подвал небольшого бензохранилища. Из него хорошо просматривалась Республиканская улица, отделявшая «дом Павлова» от занятых немцами зданий. Было решено прорыть к нему подземный ход и установить там найденный Павловым танковый пулемет. Лопату, лом, кирки и топор нашли в доме. Твердый грунт отколупывали лёжа. Из тоннеля его вытаскивали в патронном ящике с двумя концами веревок, за которые тянули полный или пустой ящик в нужную сторону. Еды уже не было. Последнее, что ели бойцы, — горсть проросшей пшеницы. За первую ночь прорыли половину тоннеля.
К голоду, жажде и усталости добавилась невозможность поспать. Ночами немцы тоже пытались подобраться к дому.
К утру связные принесли три банки рыбных консервов и два десятка сухарей. Этим скудным пайком Афанасьев и командиры отделений поделились с гражданским населением подвала. Воды по-прежнему не было, патронов прислали только один ящик. Еще один ящик, с гранатами, связные попросту украли у менее бдительных бойцов, оборонявшихся на мельнице.
На следующий день, сопровождавшийся минометным обстрелом западной торцевой стены, бойцы разобрали котел отопления, слив из него во все имевшиеся баки и ведра коричневую ржавую воду. Профильтровав ее затем через вату и марлю до желтого цвета, употребляли для питья и приготовления пищи.
Пищей была смешанная с землей пшеница, разбросанная в окрестностях из разбомбленных мельничных складов. Бойцы собирали ее по ночам, вместо того, чтобы хоть немного поспать.
Дневное время суток было занято противодействием врагу. Ночью надо было рыть тоннель и исправлять разбитые за день баррикады в окнах и дверях.
Такую бешеную нагрузку выдерживали не все.
В одну из ночей двое бойцов самовольно ушли из недорытого тоннеля и спрятались под лестницей, чтобы поспать. В ответ на возмущение и угрозы в свой адрес они прямо заявили, что хуже того, что есть сейчас, — уже не будет. Афанасьев принял решение требовать замены этих двух бойцов.
«Пусть нас останется меньше, зато на каждого можно положиться и надеяться», — рассказывал он позднее.
В ответ на его требование командир роты обещал обеспечить «хуже» для этих двоих, но на замену людей выделить не смог.
Когда закончили тоннель к бензохранилищу, артиллерийским огнем была полностью разрушена западная торцевая стена дома. Зато появилось время для короткого сна.
Планы на отдых в первую же ночь были разрушены. Соседнее здание военторга, захваченное немцами, было подожжено бомбами советских ночных бомбардировщиков По-2. Наблюдая за пожаром и разбегавшимися из него немцами, Афанасьев пришел к мысли, что от такого развития событий не застрахован и вверенный ему «дом Павлова». Из всех вариантов избежать подобной участи был осуществимым только один — вынести часть огневых средств через подземные ходы наружу. То есть — снова копать тоннели.
Этим занялись с утра. Но в полдень с северо-западной стороны немцы попытались атаковать дом. Атаку отбили, но двое бойцов были ранены. Их перевязывала одна из девушек, ранее сидевшая в подвале вместе со всеми. Уходить в тыл раненые отказались категорически, заявив, что не считают свои раны опасными.
В один из вечеров немцам удалось подобраться к дому незамеченными. В этом секторе дежурили два бойца с противотанковыми ружьями, которые в ближнем бою были бесполезны. Судьба гарнизона повисла на волоске, секунда замешательства дала бы немцам возможность ворваться в здание. Реакция была рискованной, но единственно верной в такой ситуации — в окно выкинули две противотанковые гранаты. Сильным взрывом вечерние «гости» были убиты или контужены. Прибежавшие на помощь два автоматчика добили всех, кто еще пытался шевелиться.
К началу октября была решена одна из главных проблем «дома Павлова» — появилась телефонная связь с командиром роты. Каких трудов это стоило связистам, можно представить по простому описанию её «конструкции»: через открытый участок, постоянно обстреливаемый артиллерией и минометами, были проведены четыре телефонных кабеля, уложенные в специально выдолбленные канавки, прикрытые обломками кирпичных стен и кусками железа.
14 октября немцы предприняли третий генеральный штурм Сталинграда, введя в город 14-ю танковую дивизию и пять свежих штурмовых саперных батальонов.
Для гарнизона «дома Павлова» этот штурм совпал с заметным усилением их боевых возможностей. Во-первых, левая сторона их участка обороны была взята под огневой контроль пулеметным батальоном дивизии. Во-вторых, в дом прислали два миномета с расчетами во главе с младшим лейтенантом Чернышенко, а также троих автоматчиков.
Несмотря на то, что большинство из них были опытными фронтовиками, ежедневная «программа» гарнизона, в которой бой сменялся подземными работами, вызвала у них поначалу некоторую оторопь…
Ежедневные попытки немцев атаковать дом стали к тому времени привычным явлением. Однако в середине октября гарнизон впервые имел дело с танками противника. Два танка вышли на Республиканскую улицу и начали расстреливать из пушек западную стену. Бронебойщики через подземные ходы незаметно для немцев вышли из подвала на новую позицию и смогли повредить один из танков, который задымив, ушел за дома. Второй танк не стал искушать судьбу и уполз вслед за ним.
Но танки были не главной опасностью. Под прикрытием артиллерийско-минометного огня немецкие пехотинцы подошли к дому с трех сторон на дистанцию в несколько десятков метров. Шестнадцать человек, находившиеся тогда в доме, метались от сектора к сектору, стрельбой и гранатами пресекая попытки штурмующих ворваться внутрь своей маленькой крепости.
Гарнизон израсходовал все патроны и гранаты, шестеро бойцов были ранены. Защитники «дома Павлова» готовились принять смерть в рукопашном бою.
В этот момент по площади имени 9 января, ближайшим улицам и развалинам советской артиллерией с левого берега Волги был открыт сильнейший артиллерийский огонь, потрясший здание. По запросу командира батальона, наблюдавшего за боем с мельницы, по району был нанесен сосредоточенный артиллерийский удар, в котором участвовали дивизионы реактивных минометов.
Штурмовые группы немцев, готовившиеся к последнему броску в дом, не были прикрыты толстыми кирпичными стенами. Осколки снарядов и перекрывающие друг друга взрывные волны нашли обильные жертвы на Солнечной, Пензенской, Республиканской улицах и на площади 9 января.
Повторной атаки в этот день не было…
Утратив боеспособность штурмовых групп пехоты, немцы обрушили на дом шквал артиллерийского, минометного и пулеметного огня. Гарнизон отвечал редкими выстрелами противотанковых ружей по пулеметным точкам и выстрелами из своих минометов. В то же время трое бойцов до поздней ночи таскали с мельницы гранаты и патроны.
С того дня гарнизон перестал испытывать «патронный голод». Днем «дом Павлова» вел огневые поединки по простой, но эффективной схеме: один из бойцов начинал стрелять из автомата, провоцируя ответный огонь. В это время бронебойщик засекал огневые точки и бил по ним из противотанкового ружья. Через некоторое время в окрестностях «дома Павлова» немцы заметно притихли и воздерживались от стрельбы с заметных позиций.
Активно использовались и два ротных миномета, огонь которых корректировал один из бойцов, наблюдавший за целью с верхнего этажа. Минометчики стреляли через подвальные окна, поэтому ошибка в наводке даже на миллиметр была бы для них фатальной. Более «солидные» цели передавались по телефонной связи артиллеристам, стрелявшим с левого берега Волги.
После неудавшегося октябрьского штурма немецкое командование решило дождаться начала ледохода на Волге. Он свёл бы к катастрофическому минимуму снабжение защитников Сталинграда не только пополнениями, но даже боеприпасами и едой, позволив покончить с упрямым противником ценой наименьшей крови.
Читайте также: Борьба за Сталинград. Всё было не зря
Наблюдатели фиксировали, что немцы активно зарываются в землю, копают траншеи и сооружают ДЗОТы. От их былого нахальства оставалось все меньше и меньше.
Каждую ночь гарнизон рыл подземные тоннели. Кроме того, для эвакуации из дома всех гражданских за трое суток был прорыт ход сообщения до мельницы. В этих работах участвовали и они сами, подчищали стены и выбрасывали землю.
Четвертого ноября дом по ходу сообщения покинули все гражданские. Среди них был замечен крепкий мужчина, которого раньше в доме никто не видел. Быстро выяснилось, что это дезертир, которого полтора месяца скрывали две женщины, жившие в первом отсеке подвала и не желавшие подчиняться требованиям гарнизона.
Ведущий к мельнице ход сообщения был затем использован для организации самой настоящей бани, необходимость которой гарнизон ощущал давно и сильно. По ходу в дом натаскали воды, а в одном из подвальных помещений даже оборудовали небольшой «бассейн».
Свежепомытый гарнизон получил очень ценное пополнение — знаменитого снайпера 13-й гвардейской дивизии Анатолия Чехова. В глубине комнат и лестничных площадок он оборудовал несколько снайперских позиций и почти каждый день работал из «дома Павлова».
В 25-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции 7 ноября в гарнизоне был организован настоящий праздничный банкет с гостями из штаба батальона, музыкой и песнями. Слышавшие праздничные звуки немцы посчитали, что застолье идет нешуточное и можно относительно легко разобраться с перепившимся гарнизоном, испортившим им столько крови. Атака не удалась, за пределы «наркомовских ста граммов» гарнизон не выходил.
Во второй половине ноября попытки немцев атаковать дом превратились в вялые и нерешительные, прекращавшиеся после первых же выстрелов гарнизона в их сторону. Тем более издевательски звучали для немцев звуки пианино, которое бойцы спустили в подвал с четвертого этажа.
В один из дней мимо дома к мельнице попыталась пройти старушка, упорно игнорировавшая все предупреждения бойцов. «Старушку» свалили очередью из автомата, после чего на дом обрушился минометный обстрел. Когда стемнело, двое бойцов притащили «старушку» в подвал, где быстро выяснилось, что это переодетый немец.
В Сталинграде началась самая настоящая подземная война. Соседствующий с «домом Павлова» дом железнодорожников, захваченный ранее немцами, был взорван целиком после того, как саперы прорыли под него тоннель и заложили мощный фугас.
Тем же способом и немцы попытались разобраться с «домом Павлова». С юго-западного направления под землей были слышны удары инструмента в грунт. Присланный майор инженерных войск прослушал эти шумы через свою аппаратуру и указал, что в двух метрах от здания надо вырыть траншею максимальной глубины. Услышав звуки встречных подземных работ, немцы отказались от своей затеи.
Последняя атака, которую отразил «дом Павлова», проводилась непривычно малыми силами, не более роты. Придавленные к земле пулеметным огнем, накрытые из минометов, немцы откатились назад.
Гарнизон «дома Павлова» перестал быть отдельным подразделением 24 ноября 1942 года. Замкнувшееся вокруг войск фельдмаршала Паулюса кольцо надо было сжимать, причем со всех сторон. 24 ноября гарнизон «дома Павлова» был расформирован, а его бойцы и командиры были включены в две штурмовые группы, которые должны были атаковать и захватить «молочный дом», располагавшийся напротив амбразур «дома Павлова».
Начинался последний этап Сталинградской битвы. Стороны поменялись местами. Теперь уже немцам предстояло обороняться. Пройдет немного времени, и они тоже будут считать последние патроны, радуясь всему, что можно считать съедобным.
2 февраля сдадутся в плен последние крупные куски группировки несостоявшихся покорителей Сталинграда. Те из них, кто вернется домой, будут рассказывать жалостливые истории о своих страданиях в жутком месте под названием Сталинград. Их не надо жалеть.
Но надо всегда помнить о том, что Сталинград для них сделали жутким местом люди в красноармейской форме. Которые осипшими от жажды голосами считали последние патроны и пережевывая горсть пшеницы, смешанной с землей, рыли тоннели, не оставляя себе времени даже на короткий сон.