В понедельник, 22 октября, вице-премьер Италии и лидер правящего «Движения 5 звезд» Луиджи Ди Майо заявил, что партия будет участвовать в предстоящих в мае 2019 года выборах в Европарламент и намерена создать широкую коалицию своих единомышленников, то есть всех политических сил, выступающих против истеблишмента.

Иван Шилов ИА REGNUM
Луиджи Ди Майо

Несколько ранее схожие планы по завоеванию Европарламента подтвердил и коллега Ди Майо по правящей коалиции, лидер «Лиги» Маттео Сальвини. Он уже начал серию встреч со сторонниками идей традиционных ценностей и национальных суверенитетов, включая Марин Ле Пен и Виктора Орбана. Эта группа рассчитывает на серьезный успех и уже обсуждает свою кандидатуру в главы Еврокомиссии (разумеется, самого Сальвини).

Победители Италии, неожиданно для многих выигравшие парламентские выборы в марте 2018 года, не без оснований рассчитывают и на европейский успех. Вероятность повторения их победы сейчас кажется незначительной, но точно так же казалось и за полгода до итальянских выборов. Которые показали, что совокупная нелюбовь к Брюсселю и социальной глобализации способна принести тем, кто выступает против (Ди Майо и Сальвини соответственно) 50,1% голосов.

На первый взгляд кажется, что у Маттео Сальвини куда больше шансов. Он олицетворяет идею «наведения порядка» в таком наглядном вопросе, как нелегальная миграция, и лично является куда более ярким политиком, чем борцы с истеблишментом. Однако и эту последнюю политическую силу вряд ли стоит недооценивать.

История «Движения 5 звезд» известна в форме анекдота: итальянский комик Беппе Грилло шутки ради создал партию по борьбе с истеблишментом, без традиционной риторики, традиционных СМИ и традиционных спонсоров. Несколько лет все хихикали, а потом эта партия выиграла выборы.

В реальности всё обстояло сложнее, но по сути история пересказана верно. Главными аргументами «Движения» стала их оппозиция национальным и евробюрократам и появление новых лиц в политике. Всё прочее было второстепенным. Ни формальная идеология, ни поддержка со стороны влиятельных СМИ для победы не понадобились.

Да и как отсутствие идеологии может чему-то мешать, если правящие Евросоюзом политики ежедневно демонстрируют, что их идеология — не более чем ширма? Одна из правящих партий называется «народной», а является — финансово-бюрократической. То же и на уровне конкретных событий: президент Франции критикует Италию за ограничение миграции, а французские жандармы тем временем по ночам привозят мигрантов в итальянские леса. Провластные СМИ Евросоюза по инерции называют Сальвини и Ле Пен «расистами», хотя «расизм» заключается в призыве «помогать мигрантам у них дома».

Когда проговоренная идеология лжива, то непроговоренная вполне может стать ей альтернативой.

Если Ди Майо возглавляет в общем безличное движение против истеблишмента, то успех «Лиги», наоборот, носит весьма личностный характер. Одним из источников роста рейтинга стала победа на конкретном участке, в сфере миграции, но другим, не менее важным — лидероцентричность и позиционирование Сальвини в роли «нормального человека».

Самый популярный в европейских социальных сетях политик обходится без поддержки основных СМИ, сам комментирует новости, и аудитория его блогов сопоставима с аудиториями СМИ. Он не лезет за словом в карман и выступает за традиционные ценности: защищает семью, снижает пенсионный возраст, борется с преступностью. Итальянская оппозиция называет эту власть «правительством ностальгии», намекая на его анахронизм, но нигде не сказано, что нечто похожее на прошлое не может стать и будущим.

Еще одним аргументом в поддержку будущих политических блоков как Сальвини, так и Ди Майо является их промежуточный успех в Италии. Они сформировали правительство, ограничили миграцию, а если им удастся еще и протащить через Еврокомиссию свой вариант дефицитного социально-ориентированного бюджета (показав тем самым, что они способны побеждать и в бюрократических боях), то дебют можно будет считать идеальным.

Кроме того, эта антибрюссельская коалиция, состоящая из тактических союзников, а не единомышленников, демонстрирует способность договариваться. Пока демократическая оппозиция отвлекается от внутренних дрязг только для того, чтобы в чём-нибудь обвинить правительство, коалиция, несмотря на ожидания, не распадается. Даже первый публичный скандал, связанный с налоговой реформой, не привел к коллапсу: обменявшись упреками, Ди Майо и Сальвини как ни в чём не бывало продолжили работать вместе.

Невооруженным глазом видно, у кого из этих политических движений силы растут, а у кого — кончаются. Кто способен оперативно реагировать на ситуацию, а кто второй год выбирает лидера и автоматическим голосом повторяет вечные упреки в адрес оппонентов («расизм», «популизм»). С политической витальностью всё ясно. В масштабах Европы ситуация не вполне тождественна, но определённые параллели просматриваются. Оппонентом Сальвини выступает то ли обобщенно-безличный среднеевропейский бюрократ, то ли с каждым месяцем всё более сомнительный Макрон.

Пессимисты оценивают вероятный совокупный «сбор» европейских сторонников Сальвини и Ди Майо в 15%. Оптимисты предполагают, что будет получено вдвое больше. Это при том, что кампания еще не началась. Даже если не произойдёт сенсации, подобно той, что случилась на итальянских выборах в марте 2018 года, в Европе появятся две (способные к объединению) новые политические группы, без которых сформировать правящую коалицию станет весьма затруднительным.