Российская энергетическая неделя — 2018 о перспективах газового рынка

Несмотря на то, что Петербургский международный газовый форум стали проводить значительно раньше, чем Российскую энергетическую неделю, теперь именно РЭН считается основным мероприятием, ПМГФ стал ее составной частью. «Проигрыша» при этом не произошло — в Санкт-Петербурге проходят не только встречи, но и выставочные мероприятия, позволяющие профессионалам отрасли познакомиться с новейшими достижениями своих коллег, обсудить узко специализированные, технические проблемы и вопросы. В Москве, на РЭН глубже обсуждают проблемы, связанные не только с внутриотраслевыми тенденциями и перспективами, но и то, как международные взаимоотношения влияют на мировую энергетику, возможно ли влияние обратное — энергетической отрасли на мир политики и геополитики. Инициатором основания ПМГФ стал «Газпром» — в 2011 году отмечалось двухсотлетие газовой отрасли России. Тогда в Форуме приняли участие представители 60 газораспределительных отечественных компаний, представители газодобывающих и газотранспортных компаний, производители газового оборудования из России и зарубежных стран. В этом году всё выглядело намного солиднее и представительнее — 5 000 делегатов из 51 страны приняли участие в конгрессной программе, в выставочной части свои разработки представили 510 компаний, форум посетили более 16 000 человек. За 7 лет своего развития ПМГФ стал значимым событием не только для России, но и для мировой газовой отрасли.

Участники газовой сессии РЭН-2018

Но тенденции, проблемы, перспективы, возможные стратегии газовой отрасли обсуждали и в Москве. Третьего октября на РЭН прошла панельная сессия «Каким будет глобальный газовый рынок — 2030?», участниками которой стали министр энергетики России Александр Новак, председатель правления компании НОВАТЭК Леонид Михельсон, заместитель председателя правления «Газпрома» Александр Медведев, министр энергетики и промышленности Катара Мохаммед Салех Аль Сада и генеральный секретарь Федерации стран-экспортеров газа (ФСЭГ) Юрий Сентюрин. Каждый из участников состоявшейся дискуссии — безусловно, профессионал, но каждый интересен немного «по-своему». Александр Медведев представлял отечественную государственную компанию, которая ведет не только коммерческую деятельность, но и несет большую социальную ответственность, продолжает газификацию регионов России, развивает газотранспортную и газораспределительную системы. К формуле «Газпром» — национальное достояние России» у нас относятся по разному, порой весьма скептически, но за пределами России ее понимают буквально — все дискриминационные ограничения, которыми «западные партнеры» осыпают наше государство, достаются и «Газпрому». НОВАТЭК — частная компания, которая буквально ворвалась на мировой рынок производителей СПГ, рискнувшая поднять проект, который многим казался совершенно фантастическим: «Ямал-СПГ» стал самым северным, «самым полярным» предприятием по сжижению природного газа. Министр энергетики, в обязанности которого теперь, кроме всего прочего, что лежит на его плечах, входит и координация деятельности НОВАТЭКа и «Газпрома», необходимая для того, чтобы компании «не увлеклись» — не стали конкурентами, а дополняли возможности друг друга на традиционных и новых рынках сбыта. Руководитель ФСЭГ, у которой «западные партнеры» видят потенциал превращения в «газовый ОПЕК» и всерьез этого опасаются. Министр энергетики Катара — страны, государственные компании которой стали «пионерами» рынка СПГ, без которой развитие этого сектора невозможно представить. Организаторов РЭН-2018 можно только поздравить с тем, что они сумели собрать в одном зале людей, во многом определяющих развитие мировой газовой промышленности.

Еще одна несомненная удача организаторов — модератор сессии Джефф Катмор, журналист и телеведущий американской CNBC. В отличие от Райна Чилкоута, который безграмотно, антипрофессионально провел пленарное заседание «Устойчивая энергетика для меняющегося мира», на всём протяжении которой он один за другим задавал откровенно провокационные, политизированные вопросы Владимиру Путину, Катмор сумел напомнить, что не так уж и давно американская журналистика была одной из лучших в мире. Если его вопросы и были каким-то образом связаны с политикой, то только в той мере, в которой она имеет отношение к глобальному газовому рынку. Джефф Катмор не пытался задавать тон дискуссии, предоставив возможность сделать это спикерам сессии, которыми были Александр Новак и Леонид Михельсон, а затем уточняющими вопросами подключал к разговору остальных участников сессии, при этом вопросы Катмора показывали, что он очень глубоко разбирается в теме сессии. Одним словом — очень приятно удивил, продемонстрировав прекрасный уровень, тем самым добившись того, что дискуссия получилась действительно интересной и довольно откровенной.

Статья не будет репортажем

Конечно, мы могли бы просто перечислить основные тезисы, высказанные спикерами и участниками сессии — так, как это уже сделали новостные агентства, описывавшие события, происходившие на многочисленных площадках РЭН-2018. Но нам кажется, что полезнее дать не только описание и цитаты, а попытаться понять их содержание. Это была дискуссия профессионалов, которые отлично разбираются во всех нюансах мировой газовой отрасли, многое из того, что ими было сказано, далеко не полностью очевидно тем, кто не погружен, не вовлечен и не следит. Дискуссия примечательна тем, что ее участники не стали обсуждать технические подробности, химические формулы, особенности применяемых технологий при добыче, подготовке газа, при его сжижении или передаче по магистральным газопроводам. Значит, при анализе сказанного и мы можем обойтись без сложностей, нам будет вполне достаточно ровно одной цифры, которая действительно необходима: — 161 градус Цельсия — это температура, при которой природный газ становится жидкостью, при повышении этой температуры он снова становится газом. Температура, при которой СПГ можно транспортировать и хранить — это — 161 градус, удержание такой температуры для емкостей большого объема требует большого расхода энергии, сами емкости — маленькое инженерное чудо криогенной технологии. Описывать его в этот раз тоже нет необходимости, достаточно припомнить, сколько времени остается горячим чай в обычном литровом термосе, и дать волю фантазии, представив себе «чайник» в несколько сотен тысяч кубометров, температура в котором должна не меняться хотя бы месяц. Всё остальное мы попробуем проанализировать, используя логику и географический атлас, который потребуется, чтобы приблизительно понимать расстояния между месторождениями природного газа, заводами по его сжижению и теми регионами, куда необходимо доставить этот энергетический ресурс либо при помощи магистральных трубопроводов, либо при помощи танкеров-газовозов.

Экспертные оценки министерства энергетики России

Александр Новак свое выступление начал с того, что коротко обрисовал значение природного газа в мировом топливном энергетическом баланса. Его роль будет только расти, газ станет самым востребованным ископаемым энергоресурсом в период до 2040 года, поскольку наиболее полно отвечает современным экологическим требованиям, востребован не только для производства тепло‑ и электроэнергии, но и как перспективное моторное топливо, как качественное сырье для химической промышленности. Запасы природного газа в мире значительно больше, чем запасы нефти, его добыча и различные способы транспортировки с каждым годом становятся всё более развитыми, что увеличивает его доступность для всех потребителей. За последние 10 лет добыча природного газа в мире увеличилась на 21%, на 640 млрд кубометров, мировая торговля за этот же период увеличилась на 46%, на 360 млрд кубометров. По итогам 2017 года объем мировой торговли природным газом достиг 1 триллиона 134 млрд кубометров — огромная цифра, которая, по оценке министерства, будет ежегодно увеличиваться на 2,6%, а общий спрос на газ к 2035 году увеличится на 50%. При этом добыча газа в странах, где ее ведут для собственного потребления, не сможет покрыть потребности этих стран, что тоже обеспечит рост мировой торговли газом. Тоже — потому что прогнозируется увеличение количества стран, использующих СПГ в своей энергетике, с нынешних 17 до 40.

Отметим, что едва ли не каждую фразу, содержавшую те или иные прогнозы, Александр Новак обязательно дополнял своеобразной идиомой «по нашим оценкам». Почему он это делал, стало ясно, когда свое выступление начал Леонид Михельсон — он тоже говорил о «наших оценках», вот только цифры далеко не всегда совпадали с теми, которые называл министр энергетики. Но иронизировать по этому поводу не получится, точки над «i» расставил министр энергетики Катара Салех Аль-Сад: расхождение в прогнозах, которые дают разные группы экспертов, регулярный пересмотр этих прогнозов — давняя традиция газовой отрасли, особенно присущая сектору СПГ. Почему такая волатильность в прогнозах? Александр Новак, Александр Медведев, Леонид Михельсон, Салех Аль-Сад в своих выступлениях на сессии, в ответах на вопросы Катмора многократно повторяли одну и ту же фразу: «Мировой рынок газа остается рынком потребителя, что определяет его соответствие фундаментальным рыночным принципам». Звучит это, конечно, красиво, вот только радует ли это производителей? Производителей, которые собрались в одно время в одном месте без участия потребителей — радует ли? Если нельзя сделать точный прогноз потребления — нет возможности просчитать инвестиции, необходимые для развития новых проектов добычи и производства. Производители газа пытаются перестраховаться от колебаний спроса долгосрочными контрактами вне зависимости от формы собственности кампаний. Руководители государственного «Газпрома» могут сколько угодно раз повторить слова о доминирующем, приоритетном положении потребителей, но контракты с европейскими компаниями у «Газпрома» — на десять, на двадцать лет, с китайской компанией — на тридцать. Руководитель частной компании НОВАТЭК тоже повторяет это своеобразное заклинание, но весь СПГ, который производит завод на Ямале, законтрактован на 10−15 лет вперед.

Нефть определяет правила для газа

Рынок, в котором все правила игры определяет покупатель, где всё подчинено исключительно конкуренции, существует только в том мире, где на солнечных лугах пасутся белоснежные единороги, над головами которых порхают розовые пони. В реальном мире любой производственник стремится к стабильности, к предсказуемости, ищет способы регулировать баланс на рынке. Цена продукции не должна быть настолько высока, чтобы она перестала пользоваться массовым спросом, но она не должна быть и настолько низкой, чтобы сделать невозможным поддержание предприятия «на плаву», чтобы сделать невозможным накопление инвестиций, которые позволят расширять производство. Достижимо ли такое регулирование в условиях не директивной, плановой, а рыночной экономики? Как это делается, нам наглядно демонстрирует ОПЕК и группа стран, в нее не входящих, но согласившихся участвовать в «сделке 2016 года». Производители нефти согласованно уменьшили объем добычи, чтобы рынок «ликвидировал» излишне большие запасы этого энергоресурса, и в результате цена нефти за два года увеличилась с 40 долларов за баррель до 65−75 долларов. То, что цена барреля сейчас превышает 80 долларов — не желание участников сделки ОПЕК+, а результат политического давления на нефтяной сектор. Почему газовые компании не идут на такие же меры, почему ФСЭГ не берет на себя функции регулятора мирового рынка газа? Причина не в том, что они более привержены принципам свободного рынка, даже если руководители газовых корпораций говорят именно об этом. Причина в том, что им этого просто не требуется — за них всё делает ОПЕК. Цена природного газа «привязана» к цене нефти, потому ОПЕК, регулируя мировой рынок нефти, заодно восстанавливает баланс и на мировом рынке газа. Потому превращение ФСЭГ в газовый аналог ОПЕК, чего так боятся страны-потребители, произойдет не раньше, чем цены газа перестанут зависеть от цены нефти. Не сбылись прогнозы экспертов, спрос вырос на меньшие величины, что привело к появлению газа, который некому продать? Не страшно — цена ведь не упадет, если цена нефти будет стабильной. Обратная связь отсутствует — излишки природного газа на рынке никак не влияют на цену нефти, ФСЭГ работает с надежной подстраховкой. Нефть была и остается для газа своеобразным «старшим братом», который, как показал пример «сделки-2016», способен навести порядок на мировых рынках без помощи «младшего». Поэтому ФСЭГ на сегодняшний день не требуется превращаться в «газовый ОПЕК», получая упреки в картельном сговоре — все «тумаки» по этому поводу берут на себя нефтяники. Поэтому участники газового рынка могут рассказывать про приверженность правилам рыночной экономики, рассказывать друг другу про «рынок покупателя», чтобы слыть приверженцами глобальной либеральной экономики. Всё это нужно иметь в виду, когда мы слышим и читаем высказывания представителей газовых компаний, как и еще один момент, который в последние годы как-то ушел в тень.

Основой мировой генерации электроэнергии был и остается уголь — на его долю приходится порядка 43% топливного баланса энергетики, доля природного газа — 23%. Газовый рынок динамичен, события на нем порой принимают драматический характер, но об этом соотношении нужно помнить. Объемы мировой торговли угля и газа в стоимостном выражении можно сравнивать только весьма приблизительно — цены на разные сорта и марки угля отличаются весьма сильно. К примеру, сейчас цена углей энергетических сортов — порядка 110 долларов за тонну, а цена тонны углей коксующихся марок превышает 300 долларов. Но очень грубо, приблизительно, такое сравнение можно сделать. Александр Новак назвал прогнозный объем рынка природного газа к 2035 году — 1,477 трлн кубометров. Предположим, что к этому времени цена на него не будет радикально отличаться от нынешних средних 200 долларов за тысячу кубометров, тогда в этом секторе к 2035 будут «вращаться» около 300 млрд долларов ежегодно. Объем мировой торговли углем в 2015 году составлял 1 311 млрд тонн. Даже «забыв» о существовании дорогих марок угля, говорить приходится о 1,3 трлн долларов ежегодной «емкости» мирового рынка угля. Вы когда последний раз слышали о «сражениях» на рынках угля Европы, Азии, Америки? Да, за событиями на газовом рынке следить интереснее, динамики тут намного больше, политических интриг — увлекательно, захватывающе. А за всей этой авансценой — огромный темный занавес, черный, как антрацит. Чем тише омут — тем умнее черти. Как бы ни был важен и перспективен природный газ в качестве самого экологичного ископаемого топлива, его «сражение» с углем только начинается.

СПГ — драйвер роста газового рынка

Говоря о тенденциях, складывающихся на мировом газовом рынке, Александр Новак привел такую оценку: в ближайшие 15 лет торговля СПГ увеличится в 2,3 раза, в то время как торговля трубопроводным газом прибавит не более 15−20%. Эксперты оценивают, что прирост спроса на газ до 2035 года по странам и регионам будет выглядеть следующим образом: спрос в Китае увеличится на 447 млрд кубометров, в США — на 446 млрд кубометров, в Азии без учета Китая прибавка составит 197 млрд кубометров, скромнее всего рост будет в Европе — ей потребуется на 70 млрд кубометров больше газа, чем сейчас. В результате «сланцевой революции» США способны увеличить собственную добычу в том объеме, который потребует их внутренний рынок, поэтому основной объем роста потребностей в импорте газа придется на регион Юго-Восточной Азии. С учетом удаленности региона от крупных месторождений газа, больше всего будет расти спрос на СПГ, что и вызовет рост его доли в мировой газовой торговле с нынешних 37% до 52% к 2035 году.

Проектов строительства новых мощностей по сжижению природного газа и уже действующих заводов для удовлетворения спроса не достаточно. По оценкам экспертов, превышение спроса над предложением с 2024 по 2035 год составит порядка 250 млн тонн СПГ. Для того, чтобы решить эту проблему, нужные новые, дополнительные проекты, и Александр Новак уверен, что Россия способна их разработать и реализовать. Самый перспективный газоносный район России — полуостров Ямал, извлекаемые запасы газа в недрах и на морском шельфе которого оцениваются в 40 триллионов кубометров. Такая ресурсная база позволяет одновременно развивать и трубопроводные проекты для поставок газа как в Азию, так и в Европу, и увеличить к 2035 году объем сжижения газа до 115 млн тонн в год. При этом проекты будут развиваться так, чтобы не конкурировать, а дополнять друг друга — в таком случае России вполне по силам претендовать на увеличение своей доли на мировом газовом рынке. Что касается трубопроводных проектов, то перспективны как западное, так и восточное направления. В Европе к 2030 году спрос на газ вырастет на 70 млрд кубометров в год, и к этому же периоду объем собственной добычи на ее территории уменьшится на 30 млрд кубометров, то есть совокупная потребность в увеличении импорта газа составит порядка 100 млрд кубометров. Поэтому строительство двух новых магистральных газопроводов — «Северного потока — 2» пропускной способностью 55 млрд кубометров газа в год и «Турецкого потока» мощностью 31,5 млрд кубометров. В восточном направлении на заключительной стадии находится проект «Сила Сибири — 1», по которому в Китай будет поставляться до 38 млрд кубометров, идут переговоры о строительстве новых газопроводов — по западному и восточному маршруту. В случае полной реализации сети МГП «Сила Сибири» по всем трем маршрутам общий объем поставок российского газа в Китай составит не менее 60 млрд кубометров. Китай в ближайшие годы станет самым перспективным и самым быстро растущим газовым рынком, с учетом этого могут появиться и совершенно новые трубопроводные проекты. Для развития СПГ-проектов чрезвычайно важно увеличивать усилия, необходимые для того, чтобы добиться возможности использовать Северный морской путь круглогодично — это позволит России продолжать сохранять лидирующие позиции на мировых газовых рынках.

Государственный бизнес и частное предпринимательство

Закончил свое выступление министр энергетики России традиционно: «мы выступаем за приоритет честной конкуренции и свободного рынка», и именно это многократно повторили в десятках репортажей о РЭН-2018. Интересен результат произнесения этой ритуальной формулы. И сторонники либеральной экономики, и представители «государственников» слышат в ней подтверждение того, что правительство России намерено и дальше следовать доктрине либерализма. Первых это успокаивает, вторые негодуют, а мы предлагаем слышать не только последние слова выступления Александра Новака, но и хотя бы часть предыдущих — тогда удается понять, кого имеет в виду министр, произнося слово «мы». Либеральная доктрина предполагает, что государство должно самоустраниться из непосредственной хозяйственной деятельности, государственники считают, что всё должно быть ровно наоборот — контроль над стратегическими отраслями ни при каких обстоятельствах не должен переходить к частному бизнесу. Те и другие уверены, что их подход должен торжествовать абсолютно — либо-либо, никаких компромиссов. Когда Новак говорит о трубопроводных газовых проектах, он говорит о бизнесе государственного концерна «Газпром», монополия которого на экспортные поставки по МГП закреплена законодательно. Когда Новак говорит о самых перспективных проектах развития СПГ-сектора, в первую очередь он ведет речь о частной компании НОВАТЭК. При этом «Ямал СПГ» получил беспрецедентные налоговые льготы и опередил государственного газового монополиста — рискнул создавать производство так далеко на севере, как никогда и никто этого раньше не делал. Владельцы НОВАТЭКа, организуя сбыт своей продукции, ведут себя так, как это и должны делать частные предприниматели — максимально диверсифицируют поставки не то что по разным странам, а даже по разным континентам, стараются сочетать долгосрочные и среднесрочные контракты со спотовой торговлей. Представить себе, что НОВАТЭК будет целенаправленно поставлять СПГ туда, куда это необходимо России — сложно. Но вот то, что НОВАТЭК не будет поставлять свою продукцию на традиционные рынки Газпрома, представлять не надо, поскольку это уже факт. «Ямал-СПГ», как и любое другое коммерческое предприятие, задуман и создан для получения прибыли, а мобильность и регулярность поставок его продукции может быть обеспечена только усилиями всего нашего государства, которому придется развивать Северный морской путь, чтобы сделать его круглогодичным. За государственный счет будут разрабатываться и производиться атомные ледоколы, мощь которых должна покорить полярные льды. То есть либералы на коне, государство работает на частников? Но именно частники своими заказами на ледовые проводки своих газовозов станут окупать государственные инвестиции и на ледоколы, и на запланированный Северный широтный ход — железнодорожную магистраль, прокладку которого не вытянул даже могучий СССР. НОВАТЭК намерен развивать свой бизнес по сжижению газа, делать его более рентабельным, менее затратным — и тем самым увеличит прибыли своих акционеров. Но Россия в результате этого в ближайшие пять лет имеет шанс получить совершенно новую отрасль экономики — производство технологических линий сжижения газа. Россия сможет не только восстановить, но и на совершенно новой технологической основе развивать судостроение, строить специализированные танкеры-газовозы, ледоколы, работающие на СПГ, Россия снова вернется в Арктику. Если вспомнить, что часть проектов Газпром поднимает не в одиночку, а в партнерстве с частными компаниями, то становится очевидно — разделить прочными барьерами интересы частного бизнеса и государства в наше время невозможно, да и нет у этого действа никакого смысла. Разумнее — сочетать интересы государства и бизнеса, не допускать конкуренции между ними, координировать их деятельность так, чтобы частные и государственные компании могли усиливать потенциал друг друга. А каким «-измом» это называть — разве так важно?..

Возможна ли «самостоятельность» природного газа

Выступавший вслед за Новаком Леонид Михельсон напомнил, как выглядели прогнозы объема рынка СПГ к 2030 году на протяжении последних лет: в 2016 году речь шла о 470 млн тонн, в 2017 году называли цифру в 506 млн тонн, в настоящее время говорят про 530 млн тонн. Собственная оценка НОВАТЭКа — к 2030 году объем рынка СПГ вырастет до 700 млн тонн. По словам Михельсона, с учетом доразведки ресурсной базы компании на Ямале и потенциала роста рынка, НОВАТЭК может в ближайшее время пересмотреть свои производственные планы в сторону увеличения. Очевидно, что ключевое значение для дальнейшего увеличения спроса на СПГ является его доступность, а задача производителей — за счет новых технологий и гибкой маркетинговой политики поддерживать уровень цен в приемлемом для потребителей диапазоне. Ценовую привязку к стоимости барреля Леонид Михельсон считает не нужной — из-за нее цены газа подвержены такой же волатильности, а это не отражает реальную ситуацию с производством и потреблением СПГ, который с каждым годом становится всё более самостоятельным товаром, никак не связанным с нефтяным сектором. В 2018 году цена нефти устремилась вверх, что, с временным люфтом, поднимет цены и на газ, но в этом случае прогноз на рост объема рынка СПГ могут и не сбыться, а это нарушит планы как производителей, так и потребителей.

Точка зрения, при которой СПГ должен стать самостоятельным, не зависящем от котировок нефти, товаром, звучит далеко не впервые, с каждым годом она становится всё более привлекательной. Логически она вполне обоснованна, ведь привязка цены газа к цене нефти возникла в начале 60-х годов прошлого века по теперь уже историческим причинам. Тогда газ приходил в энергетику на смену топливным сортам мазута, которые, в свою очередь, составляли немалое количество продукции нефтепереработки, уровень которой был еще недостаточно развит. При разработке формулы цены природного газа учитывали теплотворность топливного мазута и газа. Не вдаваясь в подробности — сколько литров мазута требуется для выработки условных 100 кВт*часов электроэнергии и сколько для этого необходимо сжечь кубометров природного газа, сколько мазута нужно для 1 Гкал теплоэнергии и сколько для этого необходимо газа. За прошедшее время ситуация изменилась самым кардинальным образом — продукты нефтепереработки в топливном балансе электроэнергии едва превышают 4%, в то время как доля природного газа составляет 23% с перспективой постепенного роста. Действительно странная ситуация — вот эти 4% определяют цены энергетического ресурса, который в шесть раз важнее. Намного логичнее, если всё будет если не наоборот — газ определяет цену нефти, то уж, как минимум, цены нефти и газа должны перестать быть связанными. Логика настолько очевидна, что невольно возникает вопрос — а почему этого «освобождения газа от нефти» до сих пор не произошло?

Всё дело в том, что нефть — классический биржевой товар, цена барреля одинакова от Сиднея до Осло, от Токио до Калининграда. А с газом — ничего подобного, цены на СПГ в Азиатско-Тихоокеанском регионе разительно отличаются от цен на СПГ в Европе, цены трубопроводного газа в Европе таковы, что регазификационные терминалы на ее побережье загружены на 20−25%, поскольку СПГ не может конкурировать с «трубой». Технология хранения нефти настолько доступна, что позволяет многим странам создавать ее стратегические запасы, достаточно большие запасы созданы каждым нефтеперерабатывающим заводом. С газом — ничего подобного. Для его хранения требуются подземные хранилища, а места, где их удается обустроить, располагаются далеко не всегда там, где находится большое количество потребителей. Можно делать прогнозы о росте потребления газа в Китае, но сбудутся ли они, если Китаю не удастся увеличить количество ПХГ на своей территории? На сегодняшний день совокупный объем ПХГ в Китае не превышает 12 млрд кубометров, и государственная программа замещении угольных электростанций на газовые в северных провинциях дает сбои — там, простите, зимой холодно, ПХГ нет, потому от угля не уйти. Хранить газ в сжиженном состоянии? Но для этого нужны криогенные емкости, в которых можно обеспечить температуру в — 163 градуса, на что электроэнергии уйдет столько, что ни о какой привлекательности этого энергоресурса говорить не получится. Страны Европы свои системы хранения и распределения газа создавали и развивали более 50 лет, в Азии, которую считают основным драйвером роста спроса на газ, эти системы создается только сейчас. Но даже в Европе не удается создать единой газовой биржи — их тут несколько, и котировки на них совпадают далеко не всегда. Но в любом случае цены газа в Европе были, остаются и еще долго будут оставаться ниже, чем в Азии — Европа продолжает вкладывать деньги в совершенствование своей «газовой паутины». Строятся интерконнекторы между странами, создаются новые ПХГ, ПХГ соединяются друг с другом. Кто бы и что бы ни говорил о необходимости отрыва газовых цен о нефтяных котировок — произойдет это не раньше, чем развитие газораспределительных систем и систем хранения газа будет находиться на одинаковом уровне в разных странах и регионах. А вот это действительно — рынок потребителя, хранение и распределение газа остаются прерогативой именно потребителей, а не производителей.

Есть и еще одна красивая теория — доставка СПГ более гибкая, боле динамичная, чем поставки трубопроводного газа. Труба ведь лежит из пункта А в пункт Б, если внезапные холода наступают в пункте В, никакой трубопровод не поможет, а вот ловкие и юркие танкеры-газовозы «способны мгновенно решить все проблемы».

Теория красивая, да вот практика с ней не совпадает. Газовоз, на всех парах мчащийся исправлять ситуацию в пункте В — это ведь не карета «Скорой помощи», которая задумана для того, чтобы медики имели возможность выполнить клятву Гиппократа, а потому субсидирована из государственного бюджета. Газовоз не изменит маршрут, пока владелец груза на его борту не будет понимать, за какие деньги ему это предстоит сделать. Единорогов и пони в нашем мире нет, нужно помнить о меркантильных вопросах. Газовоз с СПГ, барражирующий в океане в ожидании сигнала «SOS, мы замерзаем!» — это сказочный персонаж, у реального газ испаряется, владелец теряет деньги. Потому — никаких «дежурных газовозов», все они спешат из своего пункта А в свой пункт Б. «Вам надо, чтобы газовоз оказался в пункте В? Прекрасно, давайте считать. Заказчик в пункте Б не получит свой товар вовремя, контракт предполагает неустойку — вы готовы ее компенсировать? Мне придется оплатить продление фрахта — вы готовы компенсировать? После вашего пункта В мне придется гнать газовоз снова в пункт А за новой партией СПГ — за чей счет фрахт? Пока газовоз будет идти из пункта В обратно в пункт А, он заведомо опоздает в пункт Б — вы готовы компенсировать неустойку?» Вы полагаете, мы просто нафантазировали такой монолог? Тогда напомним, что в марте этого года в Европе установилась аномально морозная погода, продержавшаяся две недели, в течение которых из США в Европу не пришел ни один газовоз, хотя спотовые цены были весьма привлекательны. Когда в декабре прошлого года морозы стояли в США, СПГ с перегрузками, с перепродажами доставили с Ямала — несмотря на то, что на территории США есть завод по сжижению газа. Теория «быстро реагирующих газовозов» не совпадает с практикой из-за физических свойств СПГ — хранить его можно только при — 163 градусах. На спрос, возникающий из-за аномальных климатических обстоятельств, производители СПГ реагируют намного медленнее, чем владельцы магистральных газопроводов. Производители СПГ на морозы в Европе отреагировали никак, «Газпром» — мгновенно, полторы недели кряду устанавливая рекорд за рекордом по объемам поставок. Аналитический онлайн-журнал Геоэнергетика.ru не занимается сказками, мы рассказываем о реалиях нашего с вами мира, в нём идиома «гибкость поставок СПГ» пишется только в скобках. СПГ не может стать тем механизмом, который позволит сблизить газовые цены в разных регионах, это может обеспечить только развитие систем ПХГ и газораспределения. Когда это произойдет — зависит не от производителей, а только и исключительно от потребителей.

Михельсон считает одной из самых главных задач как НОВАТЭКа, так и отрасли в целом продолжение развития технологии сжижения газа, для того чтобы добиться снижения стоимости производства. Это позволит при сохранении нормы прибыли идти на снижение цены для потребителей, что обеспечит устойчивое расширение объемов рынка, появление новых потребителей. Конкурентные преимущества НОВАТЭКа, по словам его главы, очевидны — низкая себестоимость добычи на Ямале, Леонид Михельсон назвал конкретные данные — в 2,5 раза дешевле, чем сегодняшние котировки на американской национальной газовой бирже Henry Hub.

Американские газовые перспективы языком цифр

И вот тут мы прервем рассказ о выступлении президента НОВАТЭКа, чтобы по достоинству оценить вот эти «в 2,5 раза меньше».

В пересчете на привычные нам стоимость 1 000 кубометров, речь идет о 40 долларах США по сравнению с 100 долларами, которые в среднем платят трейдинговые компании на американской бирже для того, чтобы купить природный газ, которому предстоит стать СПГ. То, что СПГ, произведенный на территории США, на европейском газовом рынке оказывается на 30% дороже российского трубопроводного, повторено многократно, а информация от руководителя НОВАТЭКа позволяет оценить шансы американских производителей на успешную конкуренцию с ямальским СПГ. 60 долларов на тысяче кубометров исходного сырья в пользу российской компании усугубляются разницей в цене поставки природного газа на заводы по сжижению. В США эта цена унифицирована — она составляет 15% от цены газа на Henry Hub, то есть в среднем 15 долларов на 1 000 кубометров. Почему так много? Технология добычи сланцевого газа такова, что скважины работают не более 4−5 лет, после этого приходится бурить новую, поэтому работа трубопроводов, по которым сланцевый американский газ идет на американские СПГ-заводы — дорогое удовольствие. Леонид Михельсон не говорил о цене доставки добываемого НОВАТЭКом газа на «Ямал-СПГ», но месторождения расположены настолько близко к заводу, что вряд ли мы ошибемся, если будем считать, что и на этой стадии производства российский производитель выигрывает дополнительно около 10 долларов на 1 000 кубометров. Такая «фора» — это не просто много, это очень много. Технологические линии, установленные на «Ямал-СПГ» и на американских заводах, идентичны, «отыгрывать» американцам не на чем. Нам остается только напомнить, что 20 июня этого года первый газовоз с ямальским СПГ прибыл в порт Мугардос на побережье Испании — «Ямал-СПГ» приступил к выполнению договора с Gas Natrural Fenosa о ежегодных поставках 2,5 млн тонн своей продукции для этой испанской компании. Александр Новак в своем выступлении подчеркнул, что у России есть все возможности для того, чтобы увеличивать свое присутствие и на европейском газовом рынке за счет СПГ, при этом не дав появиться конкуренции между Газпромом и НОВАТЭКом — и мы видим, что это уже происходит. Магистральных газопроводов, по которым российский газ мог бы добраться до Испании, пока что нет, а вот регазификационные терминалы — имеются. Если говорить о том, который работает в порту Мургадоса, то три года тому назад, когда его принимали в эксплуатацию, европейские политики уверяли, что он станет еще одни инструментом для снижения зависимости ЕС от российского газа. Удачно получилось.

Как тогда относиться к многочисленным заявлениям Дональда Трампа о готовности его страны конкурировать с Россией в энергетической отрасли? Давайте еще раз перечислим факты. Предложить конкурентные цены там, куда приходит трубопроводный российский газ, США не способны. Конкурировать с российским СПГ в той части Европы, где трубопроводного российского газа нет, США не способны. В результате торговой войны с Китаем США потеряли возможность присутствовать на газовом рынке, который, по оценкам экспертов, в течение ближайшего десятилетия будет расти быстрее всего. Что остается? Азия без учета Китая, которая является традиционным рынком сбыта для Катара, министр энергетики и промышленности которого выступил на этой пленарной сессии РЭН-2018 вслед за Новаком и Михельсоном. О выступлении Салеха Аль-Сада и о том, что еще прозвучало на газовой сессии московского форума, поговорим в следующий раз.