Черевково: май 1919 года, восстание голодных

На Двине, на восточной окраине села Черевково Красноборского района Архангельской области, стоят два чудесных дома с редкой по искусности резьбой по дереву, редкие даже в России по стилю и пропорциям. Это дома купцов М. С. и И. С. Гусевых, 1880-х годов постройки.

Занятия купцов до революции 1917 года описал художник В. В. Верещагин: «Гусевых несколько семейств: кажется два брата да два или три племянника — и у всех дома одного типа, одного размера… Судя по рассказам, Гусевы должны быть действительно оборотистые люди: простые Черевковские крестьяне, они, в противоположность Сольвычегодским капиталистам, торгующим сахаром, горчицей, баранками и проч. мелочами, ведут широкую оптовую торговлю: хлебом, льном, скотом, кожей и т. п., посылая большие партии всего этого за границу… От дел праведных не наживешь палат каменных — говорит пословица — и Гусевы, исключая одного из семьи, слывут за людей прижимистых, тугих на копейку» (1).

Никто не подозревает, что дома эти глазницами окон наблюдали расстрел огромной толпы местных жителей в мае 1919 года.

К весне 1919 года в районах Севера, где установилась советская власть, сложилась катастрофическая ситуация с хлебом. В 1918 году было засеяно 60−70% от довоенных площадей. Население волновалось из-за продразверстки, чрезвычайного единовременного налога и непосильных гужевой и трудовой повинностей в интересах недалекого фронта. Семенной хлеб весной не ссыпали в общественные амбары, сеять беднякам и многим середнякам было нечего.

По гужевой повинности Сольвычегодский уездный исполком отмечал: «Лошадей мало и они измучены. Приходится переносить хлеб и другие грузы на собственных плечах и на большие расстояния…» (2).

Напряжение сошлось в одной точке — Черевковской волости Сольвычегодского уезда, считавшейся зажиточной и обложенной поэтому поборами. Налог в 284 тысячи рублей, списанный в большинстве других волостей, для Черевкова снизили всего на 500 рублей. 4-й волостной съезд Советов 4 мая 1919 года постановил решить проблему с хлебом «прибегая к тщательным обыскам» зажиточных граждан. Для пропагандистского прикрытия собрали даже митинг голодающих и после него начали перевес хлеба владельцев.

15 мая 1919 года продотряд начал изъятие зерна в волости. Жители посчитали это вдвойне несправедливым, так как соседние волости с такой же численностью населения сдавали в 2−3 раза меньше хлеба. Одновременно подоспело сообщение о решении губпродкома по снижению нормы хлебного пайка с 20 до 10 фунтов.

Собравшаяся в деревне Холмово толпа в 300 человек избила членов продкомиссии и председателя кооператива Питухина. Красноармейцы стреляли в воздух, но патроны кончились, и они отступили. Крестьяне забросали камнями дома коммунистов и, помитинговав, разошлись. Власть пришла в себя и арестовала 18 зачинщиков. Расквартированные в Черевкове артиллеристы гаубичной батареи были подняты в ружье, а секретарь парт ячейки отбил в Сольвычегодск паническую телеграмму, что «положение критическое».

Утром 16 мая сотни крестьян без оружия, под белым флагом пошли от Холмово в Ч еревково — освобождать арестованных и требовать оставить хлеб у владельцев. Артиллеристы, милиция и маршевая рота, расквартированные в селе, всего около 250 красноармейцев, встретили толпу у домов купцов Гусевых. Белый флаг расценили как белогвардейщину: «…Впереди шествовавшей толпы развевался белый флаг. Что это? Самое определенное белогвардейское восстание…» (3).

Работника волисполкома А. Н. Русакова, пытавшегося успокоить толпу и просившего разойтись, восставшие закидали камнями и пытались стащить с лошади, но тому удалось ускакать к солдатам. Восставшие кричали: «Бери их, они не убьют». Прозвучал предупредительный залп, потом залп по толпе, крестьяне бросились врассыпную, на земле остались лежать 5 убитых, несколько человек были ранены.

После расстрела Сольвычегодский уездный комитет РКП (б) обратился к командующему Северо-Двинской флотилии с просьбой пресечь волнения. К. И. Пронский приказал: «…Коменданту сторожевого судна «Робеспьер» принять 500 шт. снарядов, 4 пулемета… приняв 150 человек моряков… и следовать к месту восстания в дер. Черевково, где не останавливаться ни перед какими мерами…» (4). Нервозность и суровые меры объяснялись предположениями, что англичане через месяц-другой будут наступать через эту местность на Котлас, а восстания в тылу могли разрушить фронт.

17 мая в село прибыли матросы с пулеметами и 37-мм пушкой Маклена, председатель Сольвычегодского комитета РКП (б) С. И. Шивринский с агитаторами, начальник политотдела флотилии Э. И. Батис с агитаторами, председатель Архангельской губчека Педо с членами коллегии, следователи штаба Котласского района. К счастью, прибывшие сориентировались: «В Черевково спокойно. Положение было преувеличено местными органами. …беднота спровоцирована нелепыми слухам и привлечена угрозами кулаков… Белогвардейской конспирации не чувствуется. Приступаем к агитации» (5). По деревням разослали агитаторов политотдела 6-й армии и комитета РКП (б). Созвали 5-й внеочередной съезд Советов Черевковской волости — делегаты из крестьян покаялись, в резолюции приветствовали «нашего великого вождя тов. Ленина, который нам показал правильный путь к освобождению от ига капиталистов» и призвали хлеб у кулаков изъять. Несколько десятков участников восстания были арестованы и вывезены в Котлас, троих расстреляли.

Действия по подавлению восстания 15−16 мая 1919 года подверглись критике за жестокость на объединенном пленуме уездного исполкома и комитета РКП (б) 6 июня, а в политотдел 6-й армии ушел доклад: «Раньше было сделано много неправильных реквизиций, конфискаций, налогов, контрибуций, которые вызвали постепенно недовольство» (6).

Но причина волнений — продразверстка — осталась, положение с хлебом не изменилось к лучшему, а летнее наступление англичан близилось. 13 июня 1919 года Сольвычегодская партконференция отправила телеграмму в Совнарком: «Уездная конференция РКП (б) констатирует катастрофическое положение в деле продовольствия… Мы стоим перед фактом массового восстания» (7). В июле 1919 года интервенты и белогвардейцы перешли на Двине в наступление, разгромили фронт красных, но дальше не пошли. К счастью для большевиков, это был удар перед эвакуацией, а не прорыв на Котлас навстречу Колчаку — Колчак уже отступал на восток. До Черевкова интервенты не дошли почти 100 километров.

Осенью угроза белых миновала, что привело к ужесточению продразверстки — в первую очередь «зажиточному» Черевково. В декабре 1919 года волость должна была закрыть не 16% от плана по уезду, как весной, а уже 20% — по 1 пуду зерна с человека, в то время как Ракульская волость освобождалась от продразверстки совсем, а Фоминская сдавала по 0,2 пуда с человека.

Купцов М. С. и И. С. Гусевых, у домов которых происходило столкновение, события не коснулись, так как дома у них были конфискованы еще в феврале 1918 года, а сами купцы выселены. За них было заступился наркомат земледелия РСФСР, но даже он не смог преодолеть желания волостного исполкома въехать в роскошные дома.

В 1930 году раскулачили и сына М. С. Гусева — С. М. Гусева: «…До революции — занимался торговлей, в с. Черевково имел магазин и оборудованные складские помещения; производил скупку хлеба, льна, льно семя, скота живым товаром и мясом, отправлял в г. Архангельск на своих баржах при помощи наемного труда; а также занимался сдачей в аренду квартир в своем хозяйстве; имел батрачек 8 чел. Участник фирмы Антонова» (8). Семьи выслали в Сибирь, а в домах открыли правление колхоза и библиотеку. Теперь там квартиры.

В 2018 году в дом М. С. Гусева приходила уже пожилая праправнучка купца, проживающая где-то на Урале, показывала старые фотографии. На вопрос жильцов, не жалеет ли она о переезде, правнучка отвечала что потомки Гусевых выжили и теперь «живут не хуже чем раньше».

Много чего повидали эти красивейшие дома на своем веку.

Примечания: